— Ваша светлость, — сказал Амори де Ноэ, — позвольте мне представить вам моих друзей — Ожье де Левиса и Гектора де Галяра!
— Черт возьми! Вот это я называю добрыми старыми именами! Могу поручиться, что эти господа и являются нашими сообщниками в том деле, о котором мы говорили с вами сегодня.
— Да, эти и еще один, который прибудет позднее! Крильон занял предложенное ему место и заговорил:
— Господа, завтра должна состояться казнь опаснейшего преступника — парфюмера-отравителя королевы-матери. Я уверен, что будет произведена попытка отбить его у палача, но если эта затея удастся, то многим грозит гибель, так как негодяи Рене способен отравить самого Бога и его святых. Правда, я сам буду эскортировать преступника с отрядом всадников, но на них плоха надежда: при первом же натиске они разбегутся во все стороны, так как кому же охота навлекать на себя гнев мстительной Екатерины Медичи! Ну, а один я не смогу сделать ничего. Вот почему мне нужны на завтрашний день несколько добрых молодцов, на которых можно положиться и которые не поддадутся страху перед королевой!
— Ну так что же, герцог, — сказал Ноэ, — не беспокойтесь. пожалуйста! Вы увидите, что мы не из тех, которые способны трусить, когда ими командует сам неустрашимый герцог Крильон!
— Браво! — сказал герцог.
В этот момент дверь открылась, и в комнату вошел Лагир.
— Ну-ну, господа! — сказал он. — Должен сказать вам, что мне было-таки трудненько попасть к назначенному часу, так как из-за этого пришлось бросить самую очаровательную женщину во всей Франции и Наварре!
Все с любопытством посмотрели на статного Лагира.
XIV
Вот что случилось с Лагиром.
Рассчитывая часы пути Червонного валета, Ноэ не учел его беспокойной, страстной натуры, которая не позволяла юноше ехать спокойным, деловым шагом. С первого момента Лагир так погнал лошадь, что в Шартр прибыл накануне утром. Правда, его лошадь была в самом плачевном состоянии, но зато юноша за тридцать шесть часов до срока был всего в пятнадцати лье от Парижа. Он остановился в гостинице, пообедал и, выменяв с небольшой приплатой свою лошадь на свежую и крепкую, отправился на ней далее. Вечер еще не успел наступить, как он уже завидел шпили собора Богородицы и въезжал в Медон.
На выезде из Медона он встретил конные носилки, видимо, следовавшие из Парижа. Кожаные занавески были отдернуты, и Лагир мог видеть, что внутри сидит какая-то женщина. Она, по обычаю путешественниц того времени, была замаскирована, но это не помешало Лагиру разглядеть, что волосы незнакомки отличались дивным золотым оттенком.
«Черт возьми! — подумал Лагир, бывший большим любителем приключений такого рода. — Меня ждут в Париже только завтра, так почему бы мне не воспользоваться свободным временем по своему вкусу?»
Подумав это, он без всякого колебания повернул лошадь обратно и поехал вслед за носилками. Путешественница бросила на всадника рассеянный взгляд, в котором сейчас же загорелся некоторый интерес.
Лагир отлично сидел на лошади и был, кроме того, очень красивым, статным парнем, что у женщин считается немалой добродетелью. Этот взгляд ободрил его, и он ревностно пустился вслед за экипажем, что, впрочем, не представляло никакого труда, так как носилки двигались очень умеренным шагом.
Прошло около часа. Замаскированная дама высунулась из окошка и, должно быть, отдала приказание, так как носилки остановились. Лагир, ехавший в десятке шагов, остановился тоже. Постояв минутку, носилки снова двинулись в путь. Дама опять высунулась из окна и могла снова убедиться, что юноша по — прежнему следует за экипажем. Тогда носилки остановились снова; к Лагиру подъехал берейтор, эскортировавший носилки, и сказал:
— Дама, находящаяся в носилках, хотела бы переговорить с вами!
Лагир дал лошади поводья и подъехал к экипажу, отвесив изысканный поклон.
— Не имела ли я удовольствия встретиться с вами на дороге из Медона в Париж? — прелестным голосом сказала дама. Лагир поклонился в ответ. — Значит, вы направлялись в Париж? Так не могу ли я узнать, что заставило вас так внезапно изменить направление?
— Но в Париже меня ждут только завтра, — улыбаясь, ответил Лагир.
— Ну и?..
— Я заметил, что у вас удивительно красивые волосы!
— Благодарю за комплимент!
— И что ваши глаза блестят под маской слишком ярким блеском, чтобы не быть красивейшими глазами во всем свете! — докончил Лагир.
— Иначе говоря, — заметила замаскированная дама, — вам пришла в голову фантазия следовать за мной?
— Вот именно, и я не намерен отказываться от такого удовольствия!
— Однако! — сказала дама, улыбаясь и показывая из-под маски два ряда ослепительных зубов. — Но ведь может оказаться, что я еду очень далеко!
— Ну так что за важность?
— На край света.
— Свет покажется мне слишком маленьким!
— Но вы даже не знаете, кто я!
— Мне достаточно догадки, что вы красивы!
— Однако вы дерзки на редкость! — раздраженно заметила замаскированная дама.
— Простите, — ответил Лагир, — но мне двадцать два года, и я родом гасконец!
— А, так вы гасконец! Может быть, вдобавок и гугенот тоже?
— И не думал быть им!
— Тем лучше! Вы любите короля?
— Которого? — наивно спросил Лагир. — Французского или наваррского? Вашего или моего?
— В самом деле, я и забыла, что вы, как беарнец, подданный Наварры… Но я надеюсь, что вы не намереваетесь заводить эту шутку с проводами дальше?
— Клянусь вам, что я вовсе не шучу!
— Так вы собираетесь следовать за мной все время?
— Наступает ночь, мы въезжаем в густой лес, а ведь во Франции развелось слишком много бродяг и разбойников.
— Я не боюсь их!
— И все же вам придется примириться с тем, что я поеду за вами! Как знать, что может случиться! Незнакомка погрозила ему пальцем.
— Берегитесь! — сказала она. — Вы можете сильно ошибиться! А вдруг я уродлива?
— О, этого не может быть!
— А если я замужем?
— Ну так что же? Согласитесь, что ваш муж ведет себя так плохо, что его не следует принимать в расчет!
— Это почему?
— Но Господи! Раз ваш супруг допускает, чтобы вы ехали одна такой опасной дорогой, да еще ночью, то он заслуживает…
— Еще раз предупреждаю, что мне ехать очень далеко!
— Ну что же, значит, и мне придется ехать далеко!
— Так вы все еще настаиваете?
— Более, чем когда-либо!
— Ну, так хорошо же! Но…
— Пожалуйста, оставьте свои условия, я принимаю их заранее! — сказал Лагир, видя, что незнакомка остановилась в нерешительности.
— Когда мы доедем до дверей моего дома, вы сейчас же повернете обратно!
— Не получив даже надежды увидеть вас когда-нибудь опять?
Лагир произнес эти слова с таким чувством, что незнакомка внимательно поглядела на него и спросила:
— Храбры ли вы?
— Испытайте!
— А если я и в самом деле вздумаю подвергнуть испытанию вашу храбрость?
— Я жду этого!
— Ну так вот что, — сказала незнакомка, — Садитесь ко мне в носилки и отдайте свою лошадь берейтору. Мы поговорим.
Лагир проворно соскочил на землю, отдал поводья берейтору и уселся рядом с замаскированной дамой, которая сейчас же заговорила:
— Быть может, я окажусь совсем другой, чем вы воображаете!
— У вас голос ангела!
— И дьявольская злоба на сердце! Существует на свете человек, которого я смертельно ненавижу, и мне нужен друг, способный отомстить за меня!
— Ну так позвольте мне стать этим другом, — ответил Лагир с рыцарственностью своих двадцати двух лет.
— Берегитесь! Этот человек очень могуществен!
— Ну вот еще! — беззаботно ответил гасконец. — Я смеюсь над его могуществом! У меня добрая шпага, и стоит вам сказать мне его имя…
— О нет, не сейчас еще! — ответила незнакомка. — Сначала нам надо как следует познакомиться!
Она принялась расспрашивать Лагира о его семье, о родине и о мотивах путешествия в Париж. Но Лагир ответил ей на последнее:
— Не спрашивайте меня об этом, это — не моя тайна! Незнакомка осталась, видимо, очень недовольна этим ответом, но все же поспешила согласиться:
— Вы правы, надо всегда беречь чужую тайну! Тем временем носилки следовали извилистой лесной тропинкой, которая вдруг расширилась, и, несмотря на сгущавшуюся тьму, Лагир мог увидеть довольно обширную полянку, на которой блестела какая-то светлая точка. Приглядевшись, Лагир увидел, что этот свет исходил из щели ставен одного из окон белого дома, красовавшегося на полянке. Тогда незнакомка сказала Лагиру:
— Выходите!
— Вы прогоняете меня? — с мольбой в голосе спросил Лагир.
— Пока еще нет! Ведь было бы безжалостно прогнать вас в такой поздний час!
— О, как вы добры! — И Лагир осмелился поднести к своим губам маленькую руку незнакомки.
Однако она высвободила свою руку и прибавила:
— Кроме того, я не гоню вас еще потому, что вы обещали мне…
— О, я буду вашим рыцарем и дам убить себя за вас!
— Но я должна принять некоторые меры предосторожности!
— А!
— Вы выйдете из носилок и усядетесь там в стороне, на пне.
— Ладно!
— Видите вы свет в том окне? Ну так сидите, не отрывая взора от этого света, пока он не погаснет. Тогда идите прямо в дверь.
Лагир вышел из носилок и уселся на пне. Носилки двинулись дальше и скрылись среди деревьев.
Лагир стал ждать. Прошло около часа, но огонь все еще горел. «Уж не стал ли я жертвой мистификации?» — подумал наш герой.
Вдруг он услышал стук копыт быстро мчащейся лошади, и вскоре со стороны дома показался всадник, который полным карьером промчался мимо него. В тот же момент огонь погас.
— Наконец-то! — сказал Лагир. — Ну что же, пусть все это имеет очень странный вид, но я пойду до конца!
Он дошел до дома, поднялся на две ступеньки крыльца и толкнул дверь. Из потемок высунулась маленькая рука, которая взяла его за рукав, а в то же время гармоничный голос незнакомки прошептал:
— Идите и старайтесь не шуметь! Лагир был осторожен, поэтому свободную руку он положил на эфес шпаги.
XV
Подчиняясь руководительству незнакомки, Лагир сделал добрый десяток шагов в совершеннейшей тьме. Наконец его спутница толкнула какую-то дверь и в лицо Лагиру брызнул яркий свет.
Они вошли в небольшую комнату, сверкавшую роскошью и уютом убранства — Посредине комнаты стоял стол, накрытый тонкой скатертью и уставленный серебряными блюдами со всевозможными деликатесами. Стены комнаты были завешаны тяжелой шелковой материей, повсюду виднелись произведения искусства и стояли жардиньерки с редкими цветами, источавшими чудесный аромат. Над столом висела итальянская лампа в виде алебастрового шара, распространявшая мягкий, чарующий свет, ласковыми отблесками ложившийся на художественно расписанный плафон.
— Где я? — пробормотал Лагир. — У принцессы или у феи?
— Быть может, у обеих сразу! — сказала незнакомка, улыбаясь и не выпуская руки Лагира. Затем она подвела его к оттоманке, усадила рядом с собой и продолжала: — Признайтесь, что вы не ожидали такого приема?
— Мне кажется, что я грежу! — ответил Лагир.
— Вы совершили длинный путь, устали, проголодались, и я сочла христианским долгом покормить вас. О вашей лошади можете не беспокоиться: вы найдете ее сытой и отдохнувшей завтра утром.
Последние два слова заставили нашего героя вздрогнуть. «Гм! — подумал он. — Это обещает мне кое-что!» Незнакомка, которая по — прежнему оставалась в маске, пригласила Лагира снять плащ и отцепить шпагу. Затем она уселась за стол, указав ему место возле себя, и промолвила:
— Займемся подкреплением своих сил!
— Но позвольте, — заметил Лагир, — разве вы собираетесь кушать, не снимая маски?
— Конечно!
— Как это жестоко!
— Но зато предусмотрительно!
— Помилуйте, — обиженно заметил Лагир, — я дворянин!
— Но я и не сомневаюсь в вашей порядочности, — ответила дама в маске. — Дело лишь в том, что мое лицо принадлежит к числу тех, которые никто не должен видеть. Позднее, когда вы узнаете, чего я хочу от вас, вы поймете, что я не могу поступить иначе.
— Ну так приказывайте!
— Сначала выпьем! — ответила она, наливая гостю кубок жгучего хереса.
Если бы Лагир принадлежал к числу сильных мира сего, быть может, он остерегался бы выпить залпом налитый ему кубок. Но кому нужна была его жизнь? К тому же он чувствовал сильный голод и жажду. Поэтому он без всяких опасений ел за четверых и пил за десятерых, время от времени повторяя:
— Но скажите же мне, что вы прикажете мне сделать?
— Потом! — каждый раз отвечала ему дама, наливая вина в быстро пустевший кубок.
Лагир был молод и пылок, а херес грел сердце и кидался в голову, так что к концу ужина наш гасконец смелел все больше и больше — Он то и дело подносил к своим губам розовую руку незнакомки, уговаривая ее снять маску.
Он дошел в своих мольбах даже до того, что упал пред нею на колени и обвил сильной рукой тонкий стан дамы в маске. Но она, словно уж, сейчас же вывернулась из его объятий и пересела от него на противоположный край стола.
— Вы ребенок! — сказала она ему. — Я сейчас расскажу вам восточную сказку, которая покажет вам ваше безумие!
— А потом вы снимете маску?
— А вот увидите! Слушайте! — И, откинувшись в кресле и поигрывая золотым кинжалом, незнакомка принялась рассказывать:
— Жил-был в Индии король по имени Намун, отличавшийся такой красотой, что в него безумно влюбилась одна из фей. День и ночь плакалась несчастная на суровый закон, который запрещал феям любить простых смертных; наконец король фей сжалился над ее страданиями и разрешил ей принимать каждую ночь в гости Намуна, но под непременным условием, чтобы она не показывала ему своего лица. Счастливой фее это условие вовсе не показалось тяжелым. Она выбрала красивую полянку, и тут по мановению ее волшебной палочки вырос богатый и уютный дворец. В тот же вечер Намун заблудился на охоте и был привлечен тайными чарами на лужайку, где красовался дворец феи. Он вошел во дворец, и тут его встретила хозяйка дома. Она была в маске, но белоснежные, словно точеные, руки и плечи, изящный бюст, распущенные белокурые волосы, белые зубы и блеск глаз, сверкавший сквозь маску, достаточно ясно свидетельствовали о ее красоте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15