И когда он услышал, как дно бадьи с плеском коснулось поверхности воды, Ваня закрепил ворот колодца и побежал обратно. Подбегая к дому, Ваня услышал лай собак, раздававшийся почти рядом, а еще через несколько минут в двери дома ввалилась целая орава тюремщиков. Русские ответили преследователям, что никакого беглеца они не видели. Орава с криками и шумом выкатилась в сад и затем помчалась обратно в город с зажженными фонарями в руках.
На следующее утро Ваня отправился в город и с первыми ударами колокола оказался в церкви святого Маврикия. Всю Заутреню он простоял у одной из колонн, не сводя глаз с аббата Ротона, служившего мессу.
Когда заутреня кончилась, Ваня последним из всех находившихся в церкви подошел к аббату, делая вид, что просит благословения, и, когда оказался наедине с Ротоном, шепотом попросил о немедленном свидании с глазу на глаз. Старый священник молча пошел вперед, и вскоре Ваня и аббат оказались в маленькой комнатке с зарешеченным окном и сводчатым потолком.
— Слушаю вас, юноша, — спокойно проговорил Ротон.
Ваня, отчего-то сильно волнуясь, стал поспешно рассказывать о ночном происшествии и попросил Ротона помочь советом и делом, так как русские колонисты на острове люди новые и могут допустить ошибку, а это приведет к тому, что Сиави схватят и казнят.
— Приходи завтра в это же время, — сказал аббат. — С божьей помощью мы спасем этого человека… — и так же молча пошел обратно, показывая Ване дорогу к выходу.
Через неделю Ваня запряг в телегу лошадь и отвез в Таможенный квартал большой деревянный ящик. Ящик опустили в трюм пакетбота «Жанна д'Арк», который должен был в Этот же день отправиться на Мадагаскар с грузом пестрых тканей, водки и безделушек. Аббат Ротон договорился с капитаном пакетбота, что он за пятьсот франков доставит Сиави на Мадагаскар. Но так как капитану, судя по всему, мошеннику, верить было нельзя, аббат попросил Ваню сопровождать Сиави до конца. Капитану было сказано, что он получит деньги только в том случае, если благополучно возвратится в Порт-Луи вместе с юношей, который доставит груз в гавань. Сумма была значительной, и капитан согласился… Первого мая «Жанна д'Арк» вышла из Порт-Луи и легла на вест к Мадагаскару.
Ящик вскрыли, как только пакетбот ушел за линию горизонта. Сиави вылез из трюма на палубу, жадно глотая свежий воздух. Его глаза сияли счастьем и благодарностью. Никто из матросов и бровью не повел, когда Сиави показался на палубе: по всему было видно, что люди капитана Жоржа не впервые выполняли подобные поручения.
Капитан Жорж, круглолицый веселый человек со смоляными, загнутыми вверх усами, обещал через семь-восемь дней дойти до Мадагаскара и в крайнем случае через три недели быть снова на Иль-де-Франсе. Пять суток при хорошем попутном ветре пакетбот шел к Мадагаскару. На шестой день ветер заметно усилился. Капитан приказал убрать паруса и наглухо задраить трюмы. Ваня понял, что приближается буря, в мае месяце редко случавшаяся в этих широтах. Однако «Жанна д'Арк» была суденышком надежным и прочным, и капитан не очень опасался предстоящей передряги. Сначала все шло неплохо. И хотя ветер уже вовсю ревел над вспененной громадой волн, «Жанна д'Арк» с задраенными люками и убранными парусами легла в дрейф, готовая перенести любой шторм,
Беда случилась в середине ночи. Пакетбот ударило о скалу. Обшивка треснула, в трюм хлынула вода, и корабль сразу же начал тонуть, не продержавшись на плаву и пяти минут. Ваня и Сиави едва успели выскочить на палубу, как пакетбот тут же ушел под воду. В темноте они ухватились за тот самый ящик, в котором Ваня привез малагаса в порт, на их счастье всплывший при погружении судна.
В конце концов ящик выкинуло на берег. Это был тот самый остров, об одну из скал которого ударился пакетбот. Первые минуты и Ваня и Сиави валялись на камнях, оглушенные бурей, обессилевшие, наглотавшиеся соленой воды. Затем они потихоньку отползли от кромки берега, опасаясь морских волн и многочисленных акул, которые в спокойную погоду непременно набросились бы на них.
С рассветом буря прекратилась. Ваня и Сиави, голодные и озябшие, бегали по берегу небольшого скалистого островка. Когда наконец взошло солнце и оба они немного согрелись, каждый из них почувствовал сначала нестерпимую жажду, а затем голод. В надежде найти что-нибудь съестное Ваня и Сиави медленно бродили по островку, внимательно глядя себе под ноги.
Но на островке ничего не было. К тому же с пакетбота не выкинуло ни одного фунта провизии, ни одного бочонка воды. Хуже всего было то, что они не обнаружили никаких источников. Взобравшись на самую вершину скалы и пристально вглядевшись в даль, Ваня и Сиави увидели далекую темную полосу.
— Нусин-дамбу, — проговорил Сиави, показывая пальцем в сторону острова, — так малагасы называют свою страну, которую вы, белые, зовете Мадагаскаром. «Нусин-дамбу» означает «Остров Диких Свиней». Их много водится в наших лесах. — Королевич бецимисарков смущенно улыбнулся и добавил: — Только Сиави не знает, как теперь добраться до них.
Не знал этого и Ваяя. Он бродил по вершине скалы и до боли в глазах всматривался в океан, надеясь заметить хоть какой-нибудь парус. Но, кроме моря и далекой полоски берега, ничего не было ВИДЕО…
Избавление пришло на следующий день, когда голод и особенно жажда казались непереносимыми. Около полудня Ваня заметил небольшую шлюпку, шедшую на веслах к островку. Шлюпка шла с веста — от Мадагаскара. Ваня различил в ней трех человек. Со шлюпки их заметили тотчас же, как только Сиави качал размахивать белой Ваниной рубахой. Когда шлюпка приблизилась, мальчик и Сиави узнали в отчаянных мореходах членов экипажа и капитана затонувшего пакетбота. Встреча была бурной и радостной. Капитан обнял Ваню и даже одобрительно хлопнул Сиави по спине. Оказалось, что все пятеро моряков успели спустить на воду шлюпку и благополучно добрались до Мадагаскара. Капитан Жорж считал, что они высадились на мысе Святой Марии — самом южном мысе Мадагаскара. Ваню и Сиави они посчитали погибшими, а сюда решили пойти в надежде подобрать на месте гибели пакетбота какие-нибудь товары или провиант. Через два часа все они вышли на песчаную отмель мыса Святой Марии. Там их ждали двое других моряков с затонувшего пакетбота, которых капитан Жорж оставил на острове. Собрав всех в тесный кружок, капитан Жорж сказал:
— Я знаю, что в ста десяти милях к северу отсюда, у залива Галеоне, расположена туземная деревня сафирубаев, а еще в тридцати милях к северу от нее находится французское поселение форт Дофин. Но пройти через земли сафирубаев будет нелегко, потому что сафирубаи известны своей воинственностью и ненавидят европейцев, пожалуй, больше, чем какое-либо другое племя Мадагаскара. Но другого выхода у нас нет, — сказал капитан Жорж, — и, если фортуна нам улыбнется, через неделю-полторы мы, может быть, и доберемся до форта Дофин. — Оглядев свой маленький отряд, капитан Жорж улыбнулся: — Ну, теперь, кажется, все в порядке. Я рад, что теперь все мы вместе и все обошлось не так уж плохо.
Не удержавшись, Ваня спросил жизнерадостного капитана:
— Неужели, капитан, вы и вправду считаете, что все в порядке?
— Разумеется, — ответил капитан.
— А то, что наш корабль погиб, и все мы находимся неизвестно где, и нас ожидает тысяча опасностей? — спросил Ваяя.
И капитан Жорж, сверкнув из-под черных усов белыми фарфоровыми зубами, ответил:
— Где мы находимся — известно, бояться опасностей — не наш удел, мальчик, а что касается утонувшей «Жанны», значит, судьбе было угодно, чтобы «Жанна» утонула, а Жорж выплыл. — И, чуть помедлив, капитан Жорж добавил: — Когда-то я был в Алжире, и один араб-лоцман рассказал мне притчу, которую с тех пор я всегда вспоминаю, когда попадаю в какую-нибудь передрягу вроде вчерашней. Лоцман сказал мне: «Я не жаловался на судьбу и не роптал. Но один раз, когда я много дней шел босым по каменистой дороге и мне не на что было купить обувь, я возроптал. И с тяжелым сердцем я вошел в мечеть, которая попалась мне на пути. И, войдя в мечеть, вдруг увидел человека без ног. И я возблагодарил аллаха за то, что у меня не было только башмаков». Запомни это, мальчик. И когда у тебя не окажется башмаков, благодари судьбу за то, что она не отняла у тебя ноги!
Не теряя времени, маленький отряд двинулся на север, и вскоре густой тропический лес окружил путешественников со всех сторон.
ГЛАВА ВТОРАЯ,
знакомящая читателя с рыжеволосым, голубоглазым негром и его товарищами, с воззрениями командора Джона Плантена Третьего по целому ряду проблем и о его полном несогласии с воззрениями господина губернатора, а также о товарищеской трапезе у костра, во время которой становится понятно, почему зана-малата не испытывают сыновних чувств по отношению к Ост-Индской компании
…Стрела ударилась в дерево прямо над головой шедшего впереди капитана Жоржа. И тут же раздался властный и громкий окрик на чистейшем французском языке:
— Не шевелиться! Стоять спокойно, тысяча чертей!
Капитан Жорж остановился как вкопанный, замерли и его спутники. Навстречу им из зарослей шагнул огромного роста огненно-рыжий негр с голубыми глазами. В одной руке он держал боевое копье, в другой — старый жестяной рупор, в какой во время бури капитаны парусников подают команды экипажу. И хотя у каждого путешественника, кроме Сиави, было по ножу, а у капитана Жоржа еще и пистолет, никто из них даже не прикоснулся к оружию. Между тем негр без тени страха подошел вплотную к капитану Жоржу. Ловким и быстрым движением он вырвал из-за пояса француза пистолет и нож и, окинув коротким цепким взором всех остальных, приказал:
— Оружие положить к ногам! — И когда команда была исполнена, негр добавил: — Отойти от оружия на пять шагов!
Негр оглушительно свистнул, заложив в рот два пальца. И тут же из зарослей вышли рослые полуголые мужчины. Их было десятка два. Трудно было представить все многообразие оттенков кожи, лиц и глаз лесных обитателей Мадагаскара. Здесь были мужчины с кожей, черной как сажа, но с белесыми волосами и глазами василькового цвета: были желтолицые, зеленоглазые парни, скуластые, как японцы или малайцы; были белокожие — с жесткими курчавыми волосами негров к черными миндалевидными глазами.
Необычный вид лесных жителей и то, что все они переговаривались друг с другом на французском языке, мало похожем на колониальный негритянский жаргон, бытовавший среди аборигенов в колониях Франции, напугали путешественников больше, чем их боевые топоры, копья и луки.
Рыжий голубоглазый негр подал команду, и всех пленников обвязали вместе одной длинной и крепкой веревкой. Им оставили свободными и руки и ноги, накинув веревку на шею каждому. За начало и конец веревки ухватились два воина, и никто из связанных после этого не мог и подумать, чтобы не только резко рвануться в сторону, но и пошевелиться. Только Сиави не стали связывать. Его отвели в сторону, и предводитель стал о чем-то его расспрашивать, время от времени поглядывая на связанных белых пленников, вокруг которых молча стояли воины, ожидая команды предводителя. Однако, прежде чем процессия двинулась дальше, предводитель подошел к Ване и снял веревку с его шеи.
— Иди сюда. Ты пойдешь с нами, — сказал голубоглазый негр и приказал Ване идти рядом с Сиави в самом хвосте отряда.
Ваня — да и все другие — тотчас же поняли, что произошло, и мальчик, с благодарностью посмотрев на Сиави, молча встал рядом с бецимисарком.
— Что это за люди? — спросил Ваня у Сиави, как только отряд тронулся в путь.
— Зана-малата, — ответил Сиави. — Мой отец рассказывал мне, что, когда мой дед был таким, как я сейчас, зана-малата пришли на наш остров. Их было не очень много: три или четыре сотни, но каждый имел оружие, какого не знал ни один из малагасов. На нашем острове они построили деревни, взяли себе в жены дочерей и сестер самых знатных малагасов и стали жить на Нусин-дамбу, не подчиняясь нашим королям и не признавая ничьей власти. В то время когда зана-малата пришли сюда, среди них было немного негров. Почти все они были вазаха — белыми, — такими, как ты, с кожей, подобной речному песку, и с глазами, как озерная вода. Но многие их сыновья и дочери походили на своих матерей, а теперь уже и внуки зана-малата стали мужчинами и воинами. Поэтому у них теперь такой вид. Оли унаследовали черты своих белых, черных и желтых дедов и бабушек, матерей и отцов, но язык дедов они сохранили в чистоте, хотя каждый из них знает и языки малагасов. Среди зана-малата есть люди, которые говорят по-французски, однако есть и такие, которые говорят и на других языках белых людей, но только я не знаю, как эти языки называются.
Через четыре часа безостановочной быстрой ходьбы путники добрались до деревни, спрятавшейся в густом тропическом лесу. Деревня стояла на плоском речном мысу. С трех сторон ее окружала река, с четвертой стороны — земляной вал с высокой бамбуковой оградой поверху. В середине ограды виднелись ворота. У ворот, под навесом из пальмовых листьев, стояла старая пушка на корабельном лафете.
Ворота открылись, и пленников ввели в деревню, состоявшую из трех десятков небольших хижин и одного большого здания — Общественного дома, — расположенного строго посередине. Деревня мало чем отличалась от обычных туземных поселков. Только возле Общественного дома не стояло ни одного резного деревянного идола, какие всегда встречаются в туземных деревнях Мадагаскара. Вместо идолов над входом в дом висело большое черное распятие.
Как только пленников ввели в деревню, вокруг них немедленно собралась толпа. Но жители в большинстве своем говорили не по-французски и не по-португальски. Язык их не был знаком Ване. Да и Сиави тоже, судя по всему, не понимал ни слова из того, о чем говорили обитатели деревни.
Внезапно шум смолк, толпа расступилась, и из дверей Общественного дома вышла небольшая группа мужчин. Среди них находился и предводитель отряда — рыжий, голубоглазый негр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60