А что, если я предпочитаю, подобно Орфею, сидеть здесь и в одиночестве играть на лире?
– Лорд Риво, – сказал Ланселот Спенсер, беря щепотку нюхательного табака, – вы совершеннейший негодяй.
– Вполне возможно, – ответил Найджел. – Моя мать не отличалась добродетелью, и ее было так же легко соблазнить, как и меня. – Он оглянулся на портрет матери и подмигнул. – Надеюсь, ты уже слышал, что произошло у Джорджа? Позволь предложить тебе выпить.
– Ты видел это? – Лэнс протянул ему газету. Найджел подошел к стоящему у стены столику и налил бренди.
– Последний бульварный листок? С обычными сплетнями о том, что подлый маркиз Риво, окутанный винными парами, падает в преисподнюю. Я взял себе за правило никогда не читать их. Неужели ты не нашел ничего более достойного, чем можно занять свое свободное время? – Он протянул гостю стакан. – В нынешнее время, сэр, когда у нас больше нет работы в Европе, вам следует поискать себе новые увлечения. Наполеон снова в Париже, Веллингтон собирает армию, дипломатия терпит крах, а призрак войны вновь поднимает свою мерзкую голову. Как бы то ни было, у нас с тобой нет занятия, пока кто-нибудь не решится действовать. Самое время предаться беззаботному веселью.
Взяв бренди, Лэнс подошел к камину. У его ног блестели осколки стекла. Он принялся отбрасывать их в сторону носком ботинка.
– Как ты? Знаешь, мне представляется не совсем честным, когда человек с такими математическими способностями, как у тебя, играет по-крупному. Разве ты как-то не признался мне, что дал клятву никогда не поступать так, как поступил этой ночью с Доннингтоном?
Найджел почувствовал, как его настороженность уступает место веселью. Так часто бывало. Он отчетливо помнил, как в восемнадцатилетнем возрасте однажды утром вернулся в замок Риво. Мертвецки пьяный, он вывалился из кареты с целым сундуком денег, не имея ни малейшего понятия об их происхождении. После разговора с маркизой его мальчишеская гордость от умения обращаться с цифрами сменилась стыдом, который он ощущал и по сей день. Откуда Лэнс мог знать, что, для того чтобы нарушить данное матери обещание, Найджелу пришлось, подобно Иакову, бороться с дьяволом.
– Л вчера я нарушил клятву. – Найджел налил себе бренди, и в его тоне вновь проступил сарказм. Если Лэнсу не нравится его поведение, то он может убираться к чертовой матери. – А до того я разбил один из своих лучших бокалов. Ты пришел спасти меня из объятий сатаны?
Он поднял руку с бокалом бренди, салютуя гостю, хотя его жест был больше похож на оскорбление. Золотое кольцо с гербом Риво на его пальце блеснуло.
– Значит, это правда? – Лэнс смял бульварный листок с грубой картинкой, на которой были изображены два совокупляющихся тела, и бросил его на каминную решетку. Лицо его побледнело и подернулось печалью, как у плачущего ангела Боттичелли. – Ради всего святого, Риво! Не делай этого! Я жил там. Я видел вас вместе. Когда вы смотрели друг на друга, казалось, дом вот-вот вспыхнет.
– Наш маленький домик на улице Арбр? – гнев и горечь вновь охватили маркиза. Найджел услышал, как его собственный голос дрожит от ярости. – Наше тайное убежище! И зачем только тебе понадобилось спасать меня?
– Дело в том, что как бы тебе ни хотелось умереть, такие талантливые люди встречаются редко. Тебе не удастся стать достаточно мерзким, чтобы люди перестали боготворить тебя. Какого дьявола ты растрачиваешь себя на легкомысленные развлечения?
– Боже милосердный! – громко рассмеялся Найджел. – Могу я немного повеселиться? Замечательная обещает быть пирушка. Предстоят жуткие хлопоты, и это влетит мне в кругленькую сумму. Вечеринка будет шумной, буйной, но чрезвычайно занятной. Почему бы и тебе не приехать в Фарнхерст и не сложить свою драгоценную добродетель к ногам хорошенькой шлюшки?
Гладкое лицо Лэнса покрылось легким румянцем, голубые глаза прищурились.
– Ради всего святого, – с жаром произнес он, – в один из этих дней кто-то попытается убить тебя. И возможно, это будет один из твоих многострадальных друзей! Неужели ты думаешь, что после Москвы и всего того, что случилось в Париже, я буду аплодировать твоему намерению соблазнить чужую любовницу?
Найджел на мгновение задумался. Он подошел к окну и широко распахнул ставни. Солнечные лучи ворвались в комнату, и он зажмурился от яркого света.
– Разве что она достаточно красива, – ответил он.
Глава 2
Поджав под себя ноги и закутавшись в удобные широкие одежды, Фрэнсис сидела в своей маленькой мраморной беседке, построенной в виде развалин миниатюрного греческого храма. Прошло уже три дня с тех пор, как она в страхе проснулась ночью. Поверх синей ангья-керти – узкий верх, короткие рукава и шелковый жилет – она надела полупрозрачный пешваз. Распахнутый спереди, он открывал длинные, украшенные вышивкой концы ее шелкового пояса и узкую полоску обнаженной кожи над свободными шароварами. Знакомые прикосновения прозрачной ткани дарили ей странное чувство комфорта.
Фрэнсис молча наблюдала за маленькой птичкой, прыгавшей по мраморным руинам. Она клевала травинки и семена, разбросанные по полу беседки. Английским птицам не хватало ярких красок их сородичей с Востока. В них чувствовалась подлинная простота – как у прислуги в доме, у тех розовощеких деревенских девушек, которые стелили постели и скребли полы. Служанки не падали ниц, когда она проходила мимо. Вместо этого при ее появлении девушки толкали друг друга локтями и прыскали со смеху, прикрывая рты красными, загрубевшими от работы ладонями.
Птичка прыгала уже совсем близко, затем остановилась и храбро взглянула на девушку. Фрэнсис задышала глубоко и медленно, вспомнив то, чему ее учили. Такое дыхание помогало расслабиться. Птица успокоилась и принялась клевать зернышки прямо у ее колена. Фрэнсис сосредоточила внимание на замедленном дыхании, ощущая, как ее мускулы полностью расслабляются, позволяя ей сидеть абсолютно неподвижно. Крылья птицы затрепетали, и она вспорхнула на чадру, покрывавшую лицо и волосы девушки. Острые маленькие коготки вонзились в голову Фрэнсис, рассеивая внимание. Девушка рассмеялась, и птица в испуге улетела.
Будь благословенны эти холодные лесистые просторы и приветливые небеса! Но не может же великодушие Доннингтона длиться вечно? И как скоро наступит неотвратимое будущее? «Я примирюсь с ним. Более того, я с радостью приму неизбежное».
Фрэнсис сложила руки на груди, отбрасывая все страхи и подавив в душе гнев. Она больше не сетовала на жестокий поворот судьбы, превратившей ее в продажную женщину.
Доннингтон нашел ее в Дувре, когда она в растерянности стояла на постоялом дворе «Зеленый человек». Фрэнсис только что узнала: пока ее корабль, скрипя и потрескивая, огибал мыс Доброй Надежды, тетя Джейн, сестра ее отца и единственная ее родственница в Англии, умерла. На это путешествие ушли последние сбережения Фрэнсис, и у нее осталось лишь несколько золотых украшений, которые она всегда носила. Она оказалась практически без гроша в кармане. Ей некуда было идти. Как она могла убедиться на корабле, торговые суда уже разнесли дурную славу о ней, сплетни из Калькутты долетели до лондонских вдовушек.
И вот она стояла, одинокая и испуганная, гадая, кому из мужчин придется доверить свое будущее и сколько еще откровенной жестокости предстоит вынести. Несмотря на проведенное в Англии детство и раннюю юность с их невинными развлечениями и солнечными днями, она не сумела ни выйти замуж, ни найти приличную работу. Мисс Фрэнсис Вудард провела четыре года в гареме индийского махараджи и была обучена всем тайнам искусства ганики – профессиональной куртизанки.
– Мадам, – вежливо обратился к ней лорд Доннингтон. Его обрамленное рыжими локонами лицо выдавало легкую нервозность. – Вы потерялись?
Она была убеждена, что он хочет сделать ее своей любовницей. Но он предложил ей просто убежище в Фарнхерсте. Верный своему слову, лорд уехал в Лондон и не предъявлял на нее никаких прав. Взамен он всего лишь попросил разрешения «использовать в своих целях» ее репутацию. Но какое это могло иметь значение? Таким образом она получала небольшую передышку, а потом она попросит его помочь ей найти постоянного покровителя. Возможно, какого-нибудь престарелого лорда.
Фрэнсис позволила себе пофантазировать: ученого вида добрый и непритязательный мужчина улыбается ей поверх раскрытой книги из глубины библиотеки. Она же наполнит его дни лаской и изысканными удовольствиями.
Она достаточно настрадалась от неопределенности, интриг, тайн, скрытых намеков.
Нет никакого толка от беспокойства и беспричинного страха.
Она открыла глаза, заморгала от яркого весеннего солнца. Здесь было красиво, почти так же, как в Индии. Но за все нужно платить, с горьким сожалением признала она. Второй урок: Индия научила ее не доверять внешней красоте.
Откуда-то издалека донесся шум, и стая грачей с гомоном взмыла в небо. Покой был нарушен. Фрэнсис встала и прикрыла рукой глаза от Слепящих лучей. По дорожке двигалась кавалькада карет, а через парк скакал одинокий всадник. Она увидела металлический блеск золотых и серебряных пятен, развевающуюся белую гриву и хвост коня. У нее перехватило дыхание, когда всадник направил могучее животное к высокой каменной стене, огораживающей сад. Всадник и конь производили впечатление неукротимой силы и гибкости. Они взвились в воздух, словно из золотистого туловища коня выросли крылья, и он собирался взмыть в небо, соперничая с солнцем. Подняв при приземлении облако пыли, конь и всадник исчезли в конюшне. Фрэнсис поспешно вернулась в Фарнхерст.
Кареты остановились прямо перед домом. Распахнулись украшенные замысловатым гербом дверцы, выпуская слуг в кожаных и полотняных передниках, внушительных лакеев в незнакомых серебристо-голубых ливреях и напудренных париках, а также несколько человек в вечерних костюмах с футлярами для музыкальных инструментов в руках. Вслед за ними показалась процессия повозок и фургонов, нагруженных провизией. Фарнхерст подвергся вторжению!
На ступеньках Фрэнсис ждал дворецкий. Сунув ей в руки записку, он величественной походкой вернулся в дом.
Письмо не было личным посланием, а представляло собой всего лишь указание прислуге: «Его светлость маркиз Риво получает дом в свое полное распоряжение на сегодняшний вечер для устройства праздника. Ожидаю полной поддержки от всех домочадцев. Доннингтон».
Но почему? Кто такой этот маркиз? В течение следующего часа Фрэнсис наблюдала, как тихий дом погружается в хаос.
Повар-француз и его двадцать помощников оккупировали кухню, расставив повсюду корзины с хлебом и фруктами. За ними последовали целые говяжьи и бараньи бока, связки цыплят и кроликов, два неощипанных лебедя и целая стая крошечных садовых овсянок – настоящее кулинарное буйство. Среди птиц лежал непонятно как туда попавший кролик с темно-серым мехом, его уши были безвольно раскинуты среди птичьих перьев. Наверное, он упал с повозки, и его подобрали и сунули куда придется. Фрэнсис отвернулась. Уже пять лет она не прикасалась к мясу.
Слуги сновали по дому, переставляя мебель и скатывая ковры. Спальни были перевернуты вверх дном, постели вынесены на воздух для проветривания. Музыканты принялись репетировать, наполнив дом ужасной какофонией звуков. В воздухе носилось имя Риво: милорд Риво предпочитает, чтобы было вот так; маркиз оставил на этот счет строгие указания. Вскоре весь постоянный персонал Фарнхерста погрузился в кареты и исчез, оставив Фрэнсис в окружении незнакомцев. Для устройства праздника… Какого праздника? Страх терзал сердце Фрэнсис. Она удалилась в библиотеку и закрыла за собой дверь.
– Многообещающий день, – с иронией произнес приятный голос. – Небо тревожное, тучи низкие. Интересно, будет ли сегодня ночью гроза?
Повинуясь инстинкту, Фрэнсис, прежде чем обернуться, закрыла лицо чадрой. У окна стоял мужчина и смотрел в сад. Солнце высвечивало его суровый профиль и искрилось в темных волосах.
– Боже милосердный, похоже, я окружена безумием, – пробормотала она. – Патока не может быть тревожной.
Произнеся эти слова, она тут же поняла, что незнакомец полностью переиграл ее, ошеломив абсурдностью своего замечания. Теперь она не может просто покинуть комнату: это было бы слишком похоже на бегство. Вместо этого она пересекла библиотеку и уселась на диван, поджав под себя ноги и расправив на подушках свой прозрачный пешваз.
– Вероятно, вы еще один слуга этого всемогущего лорда Риво?
– Разумеется, я с ним очень хорошо знаком. – Мужчина отвернулся от окна. – Это джентльмен со странными причудами и весьма необычными наклонностями. – В его словах звучала легкая ирония. – Возможно, сегодняшний праздник доставит ему удовольствие.
– Какого рода наклонностями? – с тревогой спросила она. Мужчина небрежно привалился плечом к книжному шкафу.
Как красиво он двигался – с гибкостью и грацией, так не вязавшимися с его высокой и сильной фигурой. Совсем как бенгальский тигр! Она сразу же узнала в нем всадника, сидевшего на том золотистом коне.
– Кроме всего прочего, – с шутливой торжественностью ответил мужчина, – он любит математику.
– Раз уж вы так близко знакомы с ним, может, расскажете, почему лорд Доннингтон согласился предоставить Фарнхерст в распоряжение этого маркиза?
Свет падал на него сзади, и лицо незнакомца оставалось в тени, но Фрэнсис заметила, как собеседник напрягся.
– Риво обыграл его в кости. В результате он получил право устроить здесь вечеринку.
– Просто очаровательно. – Внезапно она ощутила свою уязвимость, как будто он мог почувствовать ее тревогу. – Пари. Полагаю, этот маркиз получает удовольствие от такого рода буйных развлечений?
– Разумеется, – лениво протянул он. – Его считают пропащей душой, человеком с дурными привычками и чудовищными наклонностями, предпочитающим легкомысленные развлечения, развратником, без всякого колебания соблазняющим невинных девушек и подающим дурной пример молодежи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49