— заявила Шеннон, вставая из-за стола.
Она направилась к баракам и вошла внутрь. В обеденном зале сидели дюжина незнакомцев, у каждого на камзоле было вышито красное сердце Дугласов. Мужчины уставились на рыжеволосую красавицу, открыв рты, но она вихрем пронеслась мимо них и без всяких церемоний рванула дверь оружейной комнаты. Увидев темноволосого гиганта, склонившегося над картами, Шеннон замерла на пороге как вкопанная. Он выпрямился, и их взгляды встретились. Шеннон подняла голову, точно олениха, учуявшая в воздухе опасность, но не двигалась, очарованная и загипнотизированная. Черный Дуглас был готов ко всему, но не к такой волшебной красоте, открывшейся его взору. Он словно пил ее взглядом и никак не мог утолить свою жажду. В черном бархате с сердцем Дугласов, усыпанным настоящими бриллиантами, он был неотразим и притягивал Шеннон, как магнит. Ее влекло к нему против воли. В темной густой бороде Дугласа сверкнули зубы в белоснежной улыбке.
— Шеннон?
— Лорд Дуглас? — запинаясь, выдохнула она и протянула руку.
— Джеймс, — уверенно сказал он, не отрываясь от нее.
Он взял ее руки в свои, и сердце ее сладостно затрепетало. Не выпуская ее рук из своих, он повернулся к Парису.
— Я официально прошу руки твоей сестры. Приготовь контракты. Любые условия.
Парис внимательно посмотрел на сестру.
— Шеннон? — начал он серьезным тоном.
Она не могла довериться голосу и просто кивнула. Потом покраснела, не в силах скрыть волнения. Парис рассмеялся:
— Джеймс, ну так сразу! Да-а, друг. И когда же ты хочешь устроить обручение?
— Сегодня же, — ответил тот, не раздумывая ни секунды.
— Ты пришла позвать нас к столу? — спросил Парис сестру, довольный поворотом событий.
Она присела перед будущим мужем:
— Мы ждем вас, милорд.
Когда Шеннон вошла в столовую, она была весьма взволнована: глаза расширились, губы побледнели. Она объявила:
— Я помолвлена. Я выхожу замуж за лорда Дугласа.
— Черного Дугласа? — вздрогнула Дамаскус.
— Шеннон! Ты не сможешь крутить им, как Логги. Он лорд и хозяин своих замков, — предупредила Александрия.
— Я понимаю, — слабым голосом произнесла Шеннон.
— А что Джонни Рэйвэн? Дуглас не потерпит любовника, — добавила Табризия.
— И слава Богу! — страстно воскликнула Шеннон.
Вскоре в столовую вошли мужчины, один рыжий, другой — темноволосый. Табризия встала, приветствуя гостя. Он низко склонился и поцеловал ее в губы, желая тем самым подразнить Париса, а она понимающе засмеялась одними глазами.
— Если вам нравятся рыжие, вы попали в нужное место.
Джеймс Дуглас протянул руку к Шеннон, как бы подзывая ее. В мгновение ока она оказалась рядом, испытывая сладострастное удовольствие от подчинения. Парис потянулся, обнял жену за тонкую талию и весело посмотрел на нее. Он был очень доволен ею. Табризия вздохнула с облегчением: ее план увенчался успехом — так просто и скоро!
После ужина Парис заявил:
— Я думаю, Джеймсу и Шеннон будет приятно побыть наедине.
Потом повернулся к Табризии и громко, чтобы все слышали, добавил:
— Ты готова к тому, чтобы я отнес тебя в постель, любовь моя?
«Ну почему он кидается интимными словами перед всеми?» — зло думала Табризия. Внезапно ее осенило: надо побить Париса его же собственным оружием. Она будет соблазнительной и любящей на публике, ответит в его манере. Как он себя поведет? Табризия приглашающе протянула к нему руки и с хрипотцой в голосе сказала:
— Ты снова собираешься просить моей благосклонности сегодня вечером, дорогой?
На этот раз, когда он ее подхватил, его руки не были нежными. А острый взгляд пронзил ее предупреждающе. Войдя в спальню, Парис швырнул жену на кровать, и она удовлетворенно заметила: его скулы напряглись от попытки подавить гнев.
— Я, кажется, предупреждал тебя — не потерплю, что бы меня выставляли на смех! Что значит «просить твоей благосклонности», мадам? Ты с ума сошла?
Табризия пожала плечами.
— Тебе доставляет удовольствие смеяться надо мной перед другими. Но эта игра только для двоих! Как ты поступишь, если я докажу, что у меня лучше получается?
Парис отвернулся и, взяв книгу, улегся в постель, давая ей понять, что она ему до смерти надоела. Табризия улыбнулась про себя и пошла к большому комоду красного дерева, в котором лежали ночные рубашки. Она не спеша выбрала одну из них — прозрачную, персикового цвета, — встряхнула ее. Краем глаза заметила: он оторвался от книги и наблюдает за ней. Она села за туалетный столик и стала намеренно медленно разуваться. Потом подняла юбку, сняла один чулок. Когда перешла ко второму, увидела, как Парис облизал пересохшие губы.
Табризия повернулась к Парису спиной и спустила платье до талии, потом подняла руки, чтобы надеть ночную рубашку Она понимала сбоку он видит ее грудь. Поднявшись со стула, она перешагнула платье и панталоны, упавшие на пол. Рубашка скользнула вниз по телу. Книга была забыта окончательно, и муж откровенно уставился на нее. Со сводящей с ума медлительностью она вынимала заколки из волос одну за другой, рока локоны всей тяжестью и густотой не прикрыли спину до талии. С отсутствующим видом Табризия стала расчесывать их, уставившись мечтательным взглядом куда-то вдаль
Он выругался про себя, а вслух раздраженно спросил:
— Ты собираешься ложиться или всю ночь будешь сидеть?
— Ложиться? Нет, я хочу немного почитать, — равнодушно ответила она
Взяв книгу, Табризия подошла с нею к окну и уложила бapxaтные подушки, как бы готовясь к приятному долгому чтению. Хмыкнув, он вскочил и рванулся по ступенькам в ее старую комнату.
— Ну и иди в свою проклятую комнату, если тебе со мной так скучно! — обиженно выкрикнула она, и тут раздался тихий, настойчивый стук в дверь спальни.
Парис пошел выяснять, кто это. На пороге стояли Джеймс и Шеннон. Он обнимал ее за плечи.
— Можно войти? — спросил Джеймс извиняющимся тоном.
Парис помог Табризии надеть теплый бархатный халат и широко распахнул дверь.
Шеннон вся пылала, что обычно ей было совершенно несвойственно.
— Когда мы доберемся до Дуглас-Касл, — начал Джеймс, — мы устроим официальное венчание в церкви Сент-Брайд. Это большая, солидная церковь, прелат из Глазго совершит обряд. Но что я должен делать до этого?
Он положил руки на плечи Шеннон и прижал девушку к себе. Глаза его неотрывно смотрели на ее губы, а она почти не дышала. Всем своим видом Джеймс взывал к паре, только что поженившейся и способной все понять.
— Я не могу ее оставить в эту ночь! Нельзя ли нам вытащить вашего священника из постели и попросить его произнести все, что полагается?
Шеннон качнулась в его руках Его желание было ее желанием. Они оба просто ослабели от страсти. Сперва Парис готов был отколотить своего друга, но потом до него дошел комизм ситуации. Он покачал головой и расхохотался. Потянувшись за одеждой, Парис сказал:
— Что ж, давайте позовем его. Знать бы только, где он. Наверняка в бараках и пьяный в стельку, как все.
Едва они остались одни, Шеннон прошептала Табризии
— Одолжи мне твой жемчужный ножик для заточки карандашей.
Табризия тут же поняла — зачем. Шеннон с облегчением вздохнула, спрятав ножик в рукав.
— Давай не станем будить остальных. Они приедут к Дугласу и увидят меня, по всем правилам обрученной в церкви.
Вскоре вернулись мужчины, ведя с собой священника. Рядом с ними он казался карликом.
— Незачем выходить на холод и идти в часовню. Вы будете считаться обвенчанными, независимо от того, где обменяетесь клятвами.
Они соединились перед Богом там, где стояли. Священник удалился с открытым ртом: он еще не договорил последних слов, как Джеймс подхватил невесту и понесся с ней наверх, в ее спальню.
Парис и Табризия вернулись к себе. Их мысли были заняты другой парой. Они думали об их откровенном желании, которое видно всем окружающим невооруженным глазом. Они молчали, хотя каждому хотелось услышать от другого слова любви. Но оба понимали: на это надеяться нечего.
Утром появились паруса «Амброзии», и хотя Табризия боялась гнева отца, она радовалась, что через час Магнус будет здесь. Парис запретил ей рассказывать, что происходит в их семье, и она не возражала, но собиралась, оставшись наедине с Магнусом, поведать ему о дурном поведении мужа.
Когда она вошла в столовую, Парис и Джеймс только что позавтракали и поднялись уходить. Табризия победоносно посмотрела на Париса и объявила:
— Будь осторожен, милорд. Прибыл мой отец.
Парис и Джеймс обменялись взглядами.
— Как раз вовремя. Попросим у него «Амброзию» и проверим на нем наши планы.
Табризия смутилась. Парис совершенно равнодушно отнесся к известию о появлении Магнуса, он ничуть не опасался возмездия со стороны ее отца. Ну что ж, когда она расскажет о своей беде, эта противная насмешливая улыбка слетит с его лица! Она наблюдала с вершины скалы за приближавшейся к берегу маленькой лодкой, в которой сидели и ее отец, и бесценная миссис Холл. Табризия увидела, что Джеймс и Парис уже на берегу и вытаскивают лодку на песок, помогая прибывшим выбраться на сушу.
Миссис Холл медленно поднялась в замок, а мужчины занялись серьезной беседой. Похоже, никто не кричал, не сердился, все разговаривали тихо, мирно, горячо и согласно кивая друг другу. Табризия спустилась встретить миссис Холл.
— О девочка! — задыхаясь воскликнула служанка. — Как хорошо, что ты не убежала с графом Оркни! А теперь ты уже леди Кокберн. Я так рада, я так счастлива, что готова плакать.
— Да, как раз то, чего и мне бы хотелось, — усмехнулась Табризия. — Вы, должно быть, устали в дороге. Я вас уложу и пришлю еду прямо в комнату.
— Устала? Нет-нет! Никогда в жизни я не чувствовала себя такой бодрой. Морской воздух придает силы. Ты оставила половину вещей в Лондоне, но я все привезла. Как
— только эти деревенские великаны принесут сундуки, я быстренько выложу.
Табризия помогла пожилой женщине раздеться, обняла ее, маленькую, полную, и прошептала:
— Я ужасно соскучилась! Я так рада, что вы снова со мной!
Девицы были в восторге от новости Шеннон и сразу заспорили насчет цвета платьев, которые они наденут на ее свадьбу. Табризия улыбнулась миссис Холл.
— Я только леди. А Шеннон теперь графиня.
Она нетерпеливо ждала отца, репетируя слова, которые скажет ему. Наконец он вошел в замок вместе с Парисом. Табризия подбежала к Магнусу и взяла его за руку. Она смело посмотрела Парису прямо в глаза. Он пытался остановить ее, что-то сказать, но она ринулась к солярию, таща за собой Магнуса, и твердым голосом объявила:
— Мы хотим побыть наедине. Никому не позволяй мешать нам.
Она усадила отца в удобное кресло у камина, а сама Встала перед ним с виноватым видом.
— Ты не должен сердиться на меня, отец. Я абсолютно ничего не могла сделать!
Он хихикнул.
— Ну, ты недооцениваешь своего очарования, девочка. А в общем-то я не сержусь ни на тебя, ни на кого другого.
— Но как же так, ты должен сердиться! Ты же запретил ему видеться со мной! Он заставил меня выйти за него замуж! Он заставил меня обвенчаться с ним.
— Единственное возражение, которое у меня когда-то И было против Париса, — это то, что он официально женат. Ну а раз барьер исчез, то и мои возражения тоже!
— Но он заставил меня против воли, отец! — печально сказала Табризия.
— Парис влюблен. — Магнус улыбнулся.
— Если ты так думаешь, ты глубоко заблуждаешься, — продолжала спорить она.
— Слушай-ка, детка, плесни мне бренди, а то у меня в горле все пересохло. А теперь послушай. Парис всегда хотел тебя. И когда я отказал ему, я думал, дело дойдет до шпаг или ножей. В конце концов я ему заявил: если он действительно тебя любит, он не захочет сделать тебя любовницей и отпустит, чтобы ты могла вступить в достойный брак.
— И это оправдывает его в твоих глазах? Ты же видишь, он меня не отпустил.
Магнус продолжал терпеливо объяснять дочери, как ребенку:
— Он не отпустил тебя потому, что стал свободен и мог жениться на тебе. Это, согласись, большая разница.
На миг Табризия потеряла дар речи.
— Но он заставил меня против моей воли! И не только в часовне. — Она покраснела. — И потом, на корабле.
В ответ потрясенный Магнус гневно посмотрел на дочь и сказал такое, что она не могла поверить собственным ушам. Он спросил:
— Ты хочешь сказать, что не уступила ему?
— Уступила?! Да никогда в жизни я не уступлю ему по своему желанию! А брачный контракт? Мои деньги теперь принадлежат ему!
Магнус нахмурился.
— Парис не хочет твоих денег, детка. Он заплатил графу Оркни огромную сумму, чтобы заявить свои права на тебя.
Табризия побледнела.
— Понятно, — тихо сказала она. — Теперь ясно, что этот мир принадлежит мужчинам. Вы все заодно!
— Надеюсь, что так, — добродушно рассмеялся Магнус. — Ну а теперь, если ты закончила, меня ждут мужские дела.
Она долго сидела одна, не в силах сдвинуться с места, и размышляла, сколько женщин столетиями разделяли ее несчастную судьбу. Но потом встряхнулась. А не придумывает ли она трагедию там, где ее нет? Не преувеличивает ли свои страдания? У нее есть все в этом мире, кроме счастливого брака. Но много ли счастливых браков вообще, цинично спросила она себя и поднялась в спальню, где миссис Холл распаковывала вещи.
— Давайте я закончу. У меня столько одежды, что часть ее надо сложить в комнате наверху. Надеюсь, вы привезли шкатулку из дома, который мы снимали в Лондоне? Там копии важных закладных и других бумаг, они перешли мне от мистера Абрахамса.
— Да, шкатулка на самом дне коричневого сундука.
— Слава Богу, вот она! Бумаги — только копии, но я не хочу, чтобы они попали в чужие руки. И впредь мне не стоит быть такой беззаботной. — Она заперла шкатулку и положила ее в верхний ящик комода под белье. — Миссис Холл, я думаю, мне надо надеть что-нибудь особенное. Сегодня у нас за столом два графа, и я хочу быть очень нарядной. Шеннон скоро уезжает, Джеймсу не терпится забрать ее в Дуглас.
Когда Табризия спустилась к ужину, она привлекла к себе взгляды всех собравшихся. На ней было платье, в котором она была в последний раз при дворе, — черное, вышитое золотом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45