— Джоселин! Скажи, как нам поступить?
Джоселин с удивлением взглянула на Аделизу, и тут только до ее сознания дошло, что кто-то вежливо, но настойчиво стучится в дверь.
— Как нам поступить? Конечно, отодвинуть засов. Или ты хочешь, чтобы нашу дверь опять разнесли в щепки?
Аделиза была не в силах шевельнуться, тогда Джоселин сама, без колебаний распахнула дверь настежь. Мужчину, стоявшего у порога, она видела впервые.
— Миледи, — обратился он к ней. — Я сэр Джеффри Талмонт. Милорд де Ленгли поручил мне передать его нижайшую просьбу спуститься вниз. Ваше присутствие необходимо, чтобы получить ответы на некоторые вопросы.
Она вспомнила, насколько властен и бесцеремонен был с ней Нормандский Лев.
— Я думаю, вы лукавите, сэр. Сомневаюсь, что ваш господин когда-либо просил нижайше кого-то и о чем-то. И уж, конечно, не обратился бы ко мне с нижайшей просьбой разделить его общество.
Сэр Джеффри немного растерялся.
— Скажем тогда так… Он желает говорить с вами.
Джоселин удовлетворенно кивнула.
— Вот в это я могу поверить.
Она собралась уже покинуть комнату, но мужчина задержал ее.
— Вам понадобится плащ, леди. Мы отправимся на свежий воздух, а на дворе изрядно похолодало.
— Прекрасно.
Джоселин вернулась за плащом, но стоило ей отвернуться, как посланец, перешагнув порог, ошеломленно уставился на Аделизу. Джоселин уже привыкла, что так же вели себя все мужчины, видевшие а ее сестру впервые.
— Я готова, сэр Джеффри.
Молодой человек с усилием оторвался от созерцания Аделизы. Вид у него был виноватый. Аделиза же смотрела на него с ужасом, словно перед ней предстал сам черт с рогами и копытами. Справившись со смущением, сэр Джеффри обратился к Джоселин с преувеличенной вежливостью.
— Раз уж я здесь, то хочу воспользоваться случаем и спросить — не могу ли я что-нибудь сделать для вас и для вашей сестры. Может быть, вам нужно еще дров, или одеяло потеплее, или что-нибудь из еды и питья? Скажите, и я лично прослежу, чтобы все было доставлено вам немедленно.
Джоселин едва сдержала усмешку. Хрупкость Аделизы, ее ангельская красота и обаяние невинности возбуждали в мужчинах не только похоть, но и не менее сильное желание опекать ее.
— Благодарю вас, сэр, но в настоящее время у нас есть все, что требуется.
Они шли по узким, продуваемым сквозняками коридорам замка. Факелы ярко горели, метущееся пламя отбрасывало на стены, сложенные из серого камня, золотисто-желтые блики. Тени то вырастали перед идущими по проходу Джоселин и Джеффри, то пропадали. К удивлению Джоселин, кроме одного стражника им никто не повстречался по пути. Белавур казался покинутым, опустевшим.
Быстрыми шагами они спустились по крутым ступеням винтовой лестницы, ведущей к казармам гарнизона и замковым службам. Сэр Джеффри ухватился рукой за железное кольцо и потянул на себя тяжелую дверь. Внезапный шум обрушился на Джоселин, от жуткого зловония она едва не задохнулась.
Она окинула взглядом двор замка. В сгустившейся тьме люди толпились возле огромных костров или сновали взад-вперед, тащили из кухни к огню чаны, котлы, горшки. Людской говор заглушался истошным визгом свиней. Запахи паленой щетины и горелой плоти густо пропитали холодный ночной воздух.
— Что ж, вижу, что они все-таки разыскали кабанов в лесу! — заметила Джоселин.
Затем она решительно шагнула в этот хаос, так внезапно открывшийся ее взгляду.
То, что творилось во дворе замка, любого могло привести в замешательство. Только что был заколот громадный боров. Мясник вытащил из тела длинное и острое орудие убийства, кровь хлестала из раны потоком, вся земля была залита ею.
Джоселин подобрала юбки и приблизилась к месту заклания.
— Гленнис! — позвала она резко и властно. — О чем ты задумалась? Ну-ка, подставь кувшин и собирай кровь, а то она у тебя пропадает впустую. Маргарет, Эйнор, Фелис! Бегом на кухню. Несите сюда ячмень и овсянку и кидайте в кипяток. Эдвайр, помогай им! И поторапливайтесь! Откуда у нас возьмется кровяная колбаса и черный пудинг, если вы будете спать на ходу?
— Вы появились как раз вовремя, мадам.
Джоселин обернулась. Роберт де Ленгли возник из темноты позади. Сэр Джеффри поежился и издал смешок.
— Я всегда считал, что война — самое кровавое дело, но то, что здесь творится, честно признаюсь, не по мне.
— Да, такое зрелище не для рыцарей, — согласился де Ленгли, затем обратился к Джоселин: — Я поручил нескольким своим парням обрубать копыта и опаливать туши. Кое-что из этой премудрости сохранилось у меня в памяти с детских лет, но я представления не имею, кого лучше поставить на ту или иную работу. Без бейлифа, который давал бы четкие задания, мы крутимся как белки в колесе, а все без толку и только теряем драгоценное время.
Впервые она увидела этого человека несколько растерянным. Было очевидно, что его раздражает собственная беспомощность.
— Вероятно, вы неплохо знаете здешний народ и укажете мне на того, кто смог бы руководить работами.
— Разумеется. — Джоселин оглядела толпу, напоминающую растревоженный пчелиный рой. — Дел тут невпроворот, и плохо, что все это вы затеяли, когда уже стемнело. Но если не жалеть дров и как следует разжечь костры, то мы справимся, я уверена. Я сама прослежу за работой, я кое-что понимаю в заготовке свинины.
В тоне де Ленгли почувствовался холодок.
— Вам незачем заниматься этим лично, я же знаю, что все, связанное с кровью и убийством, вам не по душе.
— Мольбы и плач голодных детей опечалят меня еще больше. Кто б ни остался в живых после того, как вы и мой отец наломаете друг другу бока, кому бы ни достались в конце концов смерды и их дети — все равно все должны быть накормлены. Не сомневаюсь, что в округе на много миль в любую сторону уже ничего не осталось хрюкающего и мычащего. Мы должны рассчитывать только на то, что вам удалось добыть сегодня. И сберечь каждый кусочек мяса и сала.
Некоторое время де Ленгли хранил молчание. Порыв ветра взметнул темную гриву Нормандского Льва, отбросил тяжелые густые волосы за спину. Его плащ также взвился и захлопал на ветру, отбрасывая на землю громадную, уродливую тень. Предсмертные вопли закалываемых свиней, треск поленьев в огне — от всех этих звуков становилось не по себе.
— Как вы практичны, мадам. Явно сказывается уэльская кровь.
Джоселин откинула голову с вызовом, уязвленная не смыслом его слов, а иронией, с которой они были сказаны.
— Уже в третий раз вы напоминаете мне о моем смешанном происхождении. Если вас так и подмывает оскорбить меня, то придумайте что-нибудь иное. Уэльская кровь, текущая в моих жилах, так часто становилась предметом острот, что их жало давно уже затупилось. Кроме того, даже в доме Монтегью, в окружении потомков нормандских завоевателей, я никогда не стыдилась того, что нахожусь в родстве с коренными жителями острова. Не сочтите меня заносчивой, сударь, но это истинная правда.
К ее удивлению, де Ленгли нисколько не рассердился.
— Я и не думал вас оскорбить. Наоборот, намеревался сделать вам комплимент. Как вы, может быть, заметили, я весьма скуп на них и не расточаю их попусту, общаясь с женщинами.
Джоселин отнеслась к его словам недоверчиво. Над ней столько раз подшучивали, что она приучила себя быть всегда настороже. Но он смотрел на нее доброжелательно, и в уголке его рта засветилась чуть заметная улыбка.
— Мадам, неужели вы согласитесь… Она не дала ему договорить.
— Милорд, я совершенно искренне хочу остаться здесь и заняться чем-то стоящим. Я не приучена сидеть сложа руки и не желаю снова запереть себя в девичьей спальне. Там я чувствую себя узницей!
— Иначе говоря, я вас обрадую тем, что позволю надрываться вместе с нами тут всю ночь напролет, дышать смрадом и месить ногами свиные потроха?
Джоселин с готовностью кивнула.
— Что ж, это замечательно, мадам, — продолжал де Ленгли. — Тогда, чтобы доставить вам удовольствие, я попрошу вас взять на себя бразды правления над всем этим великолепием.
Джоселин опять кивнула. Внезапно она ощутила радостное волнение мысли о том, что де Ленгли понял ее. Никто из знакомых ей мужчин, включая отца, не ценил по достоинству ее способности и навыки, а этот человек все подхватывал на лету. С ним даже вступать в словесный поединок доставляло удовольствие.
— Я согласна, милорд. Я беру все в свои руки и верну вам власть над вашим замком лишь поутру.
— Вы не оговорились, мадам? Вы сказали над моим замком?
От Джоселин не укрылось то, как он выделил слово «моим».
— Разумеется, милорд. Белавур всегда был вашим. Даже когда вы пребывали в царстве мертвых. — Она вспомнила эпизод в часовне Белавура. — Вас не было в живых, а все равно вы считались хозяином.
Сэр Джеффри рассмеялся, приняв ее слова за шутку, но де Ленгли был серьезен. В отблеске костра его золотистые глаза вдруг засверкали, как раскаленные угли.
— Не намекаете ли вы, мадам, что пребывать героем легенды выгоднее, чем быть реальным человеком? Ведь легенда приукрашивает действительность.
Джоселин вспомнила моменты, когда он действительно использовал в своих интересах слухи, распускаемые о нем суеверным людом.
— Если вы узнаете меня получше, милорд, то убедитесь, что я никогда не прибегаю к намекам. Я говорю правду или молчу.
— В таком случае мне остается только поблагодарить вас за прямоту.
Он слегка поклонился и отошел от нее. С чувством удовлетворения от одержанной ею маленькой победы Джоселин принялась наводить порядок в окружающем ее хаосе. Мужчины потрошили опаленные на огне туши, а женщины оттаскивали на кухни печень, почки и все прочие внутренности. Затем свинина была порублена, рассортирована, приготовлена к засолке, копчению окороков и особо ценного бекона. Кишки очищались, чтобы превратиться затем в оболочку для колбас, пузыри готовили для хранения обильного количества столь необходимого лярда, копыта отскабливались, и из них вываривался желатин. Длинный жесткий волос выдергивали и собирали в пучки, им сшивали потом выдубленные шкуры. Все шло в дело.
В этой суете Джоселин постоянно ощущала присутствие хозяина Белавура. Он то появлялся на глазах, то так же стремительно исчезал. Она видела, как он помогает нести тяжелую тушу или вместе с женщинами тащит на скрещенных жердях чан с кипятком. Один раз он ловко подхватил на руки ребенка, подошедшего слишком близко к ревущему пламени. Его люди работали вместе со смердами. Даже рыцари без ворчания занимались далеко не рыцарским делом, исполняя приказы Джоселин. Она не могла представить на их месте своего братца и кого-нибудь из его вышколенных воинов.
Джоселин задержалась у одного из костров, протянув к огню окоченевшие пальцы. Работа шла споро, но конца ей не было видно, а по слухам утром пастухи должны пригнать еще новых свиней. Часть слуг она уже отослала в помещение для кратковременного отдыха. Еще немного, и люди будут валиться с ног от усталости. Сама она, найдя копну чистой соломы, впервые за много часов присела, позволив себе передохнуть.
Рядом с ней, несмотря на адский шум, мирно посапывали, зарывшись в солому, несколько ребятишек. Джоселин не могла не улыбнуться, глядя на них, потом отыскала взглядом в толпе высокую фигуру владетеля Белавура. Он пребывал в непрестанном движении. Она совсем перестала бояться его. Конечно, он был не из тех, с кем можно было шутить. Темперамент его, как и воинская доблесть, вполне соответствовал образу человека из легенды. Но ей хотелось верить, что ему несвойственна беспричинная жестокость и он будет вести себя порядочно в отношении сестер Монтегью.
— Миледи!
Джоселин обернулась. Одна из служанок приблизилась к ней.
— Миледи, я порезала руку. Так уж мне не повезло!
Джоселин взглянула на протянутую к ней окровавленную руку. Капли крови из раны падали на солому.
— Ничего страшного, Маргарет. Отыщи Мауди, пусть она сделает тебе перевязку. А потом ляг и немного поспи. Я пошлю разбудить тебя, если мы не сможем обойтись без твоей помощи.
— Спасибо, миледи. Я и вправду устала. Когда Маргарет удалилась, Джоселин поискала взглядом, кто бы мог занять ее место. Она заметила Алис — дочку дубильщика кож. Хорошенькая девчонка только притворялась, что трудится, а на самом деле больше занималась флиртом с работающими рядом солдатами и молодыми рыцарями.
— Алис, ты мне нужна, — позвала Джоселин.
Девчонка сделала вид, что не слышит.
— Алис, ко мне!
Та раздраженно вскинула на Джоселин свои лукавые глазки, но не пошевелилась. Солдаты, смущенно переглядываясь, предусмотрительно отступили подальше.
— Алис, сюда, быстро! — требовательно выкрикнула Джоселин.
Наконец девчонка соизволила приблизиться на пару шагов. Ее полные губки скривились в пренебрежительной усмешке.
— Неужто вы все еще думаете, будто у вас есть право нами командовать? Тут нас много таких, кто не хочет больше плясать под дудку Монтегью. Я лучше подожду сперва, что мне скажет наш новый хозяин.
— Если я сказала пошевелись, тебе остается только выполнить приказ, а не обсуждать его, — холодно произнесла Джоселин. — Займи место Маргарет за разделочным столом. И спрячь подальше себе в рот свой наглый язык, пока я не отсекла его тебе.
Девчонка все шире расплывалась в высокомерной и всезнающей улыбке.
— Сомневаюсь, что милорд это одобрит… Мой язычок как раз очень пришелся ему по нраву, как я убедилась не так давно. Впрочем, леди вроде вас… — Алис хихикнула, — … вряд ли поймет, о чем я говорю.
Кое-кто по соседству прекратил работу, прислушиваясь к разговору.
Бессильная злоба клокотала в душе Джоселин, но она сохраняла на лице спокойствие, а тон ее был по-прежнему ледяной.
— Потаскушка на то и предназначена, чтобы забавляться с «соской» и служить мужчине подстилкой. Но и самая пухленькая потаскушка отощает без сытной пищи. Так что займись делом, а то зимой тебя не за что будет ущипнуть. Повторяю, встань на место Маргарет… Нет, подожди… Лучше замени Фелис.
Поймав на себе удивленный взгляд женщины, Джоселин объяснила:
— Тебе, Фелис, тоже надо передохнуть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51