Джеффри улыбнулся с разочарованием и облегчением.
— Я славный любовник, миледи, но не умею драться со строптивыми женщинами. В том, что ты говоришь, есть зерно истины. Если ты не будешь встречать меня с распростертыми объятиями, я скоро найду другие, и тогда конец драгоценной дружбе. Только Филиппу удалось бы держать тебя в узде, и я непременно скажу об этом Генриху.
Джеффри ушел, и Филиппа нигде не было видно. Эльвина на время осталась в одиночестве. Прекрасный момент, чтобы улизнуть из дымного, людного зала. Сейчас она, как никогда, нуждалась в открытом пространстве и свежем осеннем воздухе. Жизнь была слишком драгоценным даром, чтобы расставаться с ней, даже если она потеряет Филиппа. По темному коридору Эльвина направилась к выходу.
На лестнице, ведущей в башню, кто-то был. Эльвина замерла и оглянулась. Не стоит так торопиться: еще подумают, что она хочет спастись бегством. Она пошла медленнее, ожидая, когда тот, кто держался в тени, обнаружит себя. Невидимый незнакомец вел себя не слишком учтиво. Рыцарь не станет жаться по углам, боясь выйти на свет. Сердце Эльвины забилось от страха. Кто же это?
Глупо было идти одной. Что бы ни думал Генрих, его двор не самое безопасное место на земле. Лучше поискать уединения в другом месте. Эльвина повернулась и пошла назад, но темная фигура вдруг отделилась от стены. Незнакомец схватил Эльвину за талию и зажал ей рот затянутой в перчатку рукой. Кольчуга больно вжималась ей в спину. Эльвина попыталась вырваться, но нападавший, легко удерживая ее, издал смешок, и она узнала Раймонда.
Эльвина начала отчаянно сопротивляться, пиная его ногами, и резко вскинула голову, чтобы затылком ударить его в челюсть, но Раймонд все сильнее сдавливал ее живот. Боль пронзила Эльвину. Ребенок! Он убьет его!
Она покачнулась и обмякла, и Раймонд с недоумением уставился на ставшее вдруг безжизненным тело. Он ослабил хватку, Эльвина выскользнула и, отчаянно вопя, бросилась наутек.
Подарок Элеоноры — длинное, со шлейфом, платье едва не погубило ее, ибо мешало бежать. Запутавшись в подоле, Эльвина едва не налетела на каменную стену, закричала что есть мочи, и тут Раймонд настиг ее, схватил и зажал рот.
— Сука! Они сейчас все сбегутся сюда!
Он ударил ее по лицу, развернув к себе, и Эльвина увидела его обезумевшие от ярости глаза.
Она пыталась кричать, но он закрыл ей рот своим ртом, не давая дышать. Раймонд безжалостно мял ее нежную грудь, явно наслаждаясь тем, что причинял ей боль.
Топот ног и бряцание оружия должны были бы спугнуть Раймонда, но, к удивлению Эльвины, он не спешил спасаться бегством. Она услышала, как кто-то плашмя ударил Раймонда мечом по спине, и тут раздался голос Филиппа:
— Отпусти ее, ублюдок!
Филиппу вторили другие голоса, и Раймонд нехотя отступил от Эльвины.
— Филипп! — воскликнула Эльвина.
— Вы недовольны тем, что я провожу свободное время со своей женщиной, сэр? — с кривой усмешкой спросил Раймонд, не переставая поглаживать грудь Эльвины.
— Отпусти ее, не то разрублю тебя от макушки до пяток, как ты того заслуживаешь, подонок! — взревел Филипп, коснувшись острием меча широкой груди Раймонда.
— Если ты бросаешь мне вызов, я охотно принимаю его. Девчонка моя, и я готов это доказать над твоим мертвым телом.
Эльвина едва не потеряла сознание, когда Раймонд развернул ее к свету, одной рукой придерживая за талию, другой лапая грудь. До того как она успела высвободиться, прозвучал другой голос:
— Леди Эльвина находится под моим покровительством. Отпусти ее.
Это был приказ короля.
Раймонд подчинился, и Эльвина, освободившись, упала в объятия Филиппа. Одной рукой обнимая ее, другой Филипп выставил перед собой меч.
— Сэр. Этот негодяй едва не лишил меня жизни. Я хочу увидеть его кровь на моем клинке.
— Он лжет! — возразил Раймонд. — Девчонка моя, а он домогается ее. Я требую сатисфакции. Готов скрестить с ним мечи.
Король окинул Раймонда брезгливым взглядом.
— Леди Эльвина не приз и не мешок с деньгами. Она благородная дама, и относиться к ней следует соответственно ее положению. — Генрих скептически покосился на Филиппа, который прижимал Эльвину к себе, не делая тайны из того, что они близки. — Если ты, Раймонд, желаешь турнира, быть по сему — я вижу, Филипп готов принять вызов; но ставкой битвы будет жизнь, а не леди.
Эльвина вскрикнула и спрятала лицо на груди у Филиппа. Король дал добро на смертельный поединок, и Филипп мог пасть жертвой негодяя. Она хотела бы выразить протест, но не могла. Филипп крепко прижимал ее к себе, и Эльвина знала, что он сразится с Раймондом.
Появилась горничная и, накинув на плечи Эльвины плащ, увела ее. Девушка слышала, как Филипп потребовал, чтобы бой состоялся немедленно.
Войдя в свою комнату, Эльвина попросила всех оставить ее. Не успели девушки покинуть комнату, как в дверях показалась Элеонора.
— Генрих утверждает, что ты милое, послушное дитя, — усмехнулась королева, — но ты, кажется, способна наводить страх на ближних. Отчего ты держишь его в неведении?
— Потому что он король, моя госпожа. И еще потому, что он все равно не слушает того, что говорит женщина.
Элеонора догадывалась, отчего Генрих не слушал Эльвину. Как и большинство мужчин, когда в нем говорила похоть, он внимал лишь этому зову и более ничего не слышал.
— В твоих словах есть правда. Я знаю о турнире, но злиться из-за этого глупо. Филипп желает убить Раймонда, как говорят.
— Раймонд ударил его в спину во время боя. Он пытался меня изнасиловать! Почему же мой могучий защитник не убил его ни в первый, ни во второй раз?
— Оттого лишь, что Раймонд — вассал короля, а Филипп — человек чести. Он не убил бы вассала своего господина иначе как на поле битвы. Вот почему Генрих разрешил продолжать поединок до смерти одного из соперников. Он уважает верность Филиппа.
— Значит, он подписал Филиппу смертный приговор! — гневно сверкнув глазами, воскликнула Эльвина.
— Ерунда! — возразила Элеонора, не ожидавшая такой силы чувств от этой юной красавицы. — Филипп лучший воин. Все так считают.
— Ну как вы не понимаете? Раймонд не хочет умереть. Он не вызвал бы Филиппа, если бы опасался погибнуть. Раймонд трус. Он должен был бы сейчас находиться на пути в Нормандию, а он здесь и к тому же сам затеял ссору. Он все подстроил, уверяю вас!
Элеонора задумалась.
— Может, Раймонд искренне верит, что он сильнее Филиппа.
— Раймонд не задумывался об этом. Первое его побуждение — бежать от опасности. Отчего, по-вашему, он попытался убить Филиппа, подкравшись к нему сзади? Нет, Раймонд знает что-то, чего не знаем мы. Он уверен, что Филипп погибнет в этом поединке. Думайте обо мне что угодно, но я убеждена, что за всем этим стоит леди Равенна. Она и ее злая колдунья.
Голос Эльвины сорвался, и она, отвернувшись к окну, спрятала в портьере заплаканное лицо. Наверное, она считала, что перед ней просто ревнивая женщина, но Эльвина была уверена в своих словах.
— Глупо, зачем жене Филиппа желать ему смерти?
— Раймонд не знал, что король взял меня под свою защиту, и леди Равенна тоже. Она не подозревает о том, что земли Данстона перейдут мне. Но боится, что Филипп добьется развода. Если же Филипп умрет, ей опасаться нечего. Леди Равенна станет управлять всем через наследника.
Эльвина старалась подавить рыдания. Ей все было совершенно ясно, но как объяснить остальным? Если бы она могла прийти к Филиппу и попытаться поговорить с ним!
— Позвольте мне пойти к нему, моя госпожа! — взмолилась Эльвина. — Я должна предупредить его.
— А если завтра он умрет, у тебя останется эта ночь?
Эльвина кивнула. Все случилось слишком внезапно. Слишком внезапно судьба вырвала ее из объятий Филиппа. Для того чтобы успокоиться и смириться, нужно время. А там она попытается принять все то, что готовит ей утро.
— Мужчины глупцы, — заключила Элеонора, вставая и направляясь к двери. — Одна ты идти не можешь. Я пошлю к тебе пажа.
Эльвина не поверила своему счастью. После ухода королевы она торопливо стала готовиться к свиданию. Из платьев, принесенных ей утром, Эльвина выбрала темно-синий наряд с вышивкой по подолу. Этот цвет поможет ей оставаться незамеченной в темных коридорах дворца. Белое нижнее платье составляло нарядный контраст с синим. Нежный шелк ласкал кожу. Эльвина заплела косы и скрепила их в узел на затылке. Эти новые наряды были сшиты из самых дорогих тканей и сидели на ней как нельзя лучше. Богатая меховая отделка, вышивка, золоченый позумент — все сделано словно для королевы. Но скорее всего королева Элеонора сама и прислала их.
Одевшись, Эльвина в сопровождении юного пажа нырнула в холодную темноту.
Глава 22
Услышав стук в дверь, Филипп пробормотал что-то невразумительное. Одетый, он полулежал на кушетке, опираясь о стену: по правую сторону меч, по левую — фляга с вином. Филипп точил меч, медленно потягивая вино, хотя ему хотелось крушить и убивать направо и налево, а потом напиться до бесчувствия и уснуть на развалинах. Ни один человек в здравом рассудке не постучался бы в этот час к тому, кто наутро должен сражаться на турнире.
Посетитель отличался завидной настойчивостью, и Филипп, крикнув: «Чего надо?» — и не подумал подняться. Ему было не до гостей. Вот уже не один час он сражался с навязчиво возникавшей перед глазами картиной: Эльвина лежит в его объятиях. Филипп пытался заменить эту картину иной, представляя, как убивает ненавистного Раймонда, но осуществить замещение удавалось не вполне.
— Милорд, к вам посетитель. Это срочно, — из-за запертой двери отозвался паж.
Филипп неохотно встал, решив, что из позднего визита можно извлечь пользу. Отвлечься не помешает. По крайней мере будет на ком сорвать злость. Взяв на всякий случай в руку меч, он пошел отпирать.
Филипп стоял как громом пораженный. Он не знал, верить ли своим глазам: ведь перед ним была женщина, чудом материализовавшаяся из тех видений, которые преследовали его. Филипп любовался прекрасным лицом, синими глазами, прикрытыми длинными черными ресницами, розовыми полными губами, но при этом он не отходил от двери и не приглашал гостью зайти.
— Что ты тут делаешь? — хриплым, исполненным желания голосом спросил он, наконец придя в себя. Неужели она не понимает: стоит ей приблизиться хоть на дюйм, и он потеряет власть над собой?
— Филипп, впусти меня. Меня могут увидеть, — шептала Эльвина. Под его взглядом кровь в ней закипела. Она сама изнемогала от желания. Как Филипп этого не понимает?
— Ты в платье, которое я прислал тебе, — пробормотал Филипп, не двинувшись с места. — Оно идет тебе.
— Ты?! Я думала, оно от королевы. Я еще удивилась: странно, отчего все эти наряды так хорошо сидят на мне.
— Я хотел, чтобы ты была одета по-королевски, но они отняли тебя у меня до того, как я успел что-то предпринять. Портнихе пришлось довольствоваться тем, что я ей принес: грубой шерстью из сундуков матушки. Но синее платье удалось на славу — именно таким я его себе и представлял. В нем ты похожа на наяду, выступающую из вод.
Сегодня с ним происходило что-то не то. Он был разговорчив, более того, красноречив. Может, Филипп обезумел от горя?
Он протянул руку и погладил светлую прядь ее волос. Руки его сами тянулись к ней, еще немного, и он сойдет с ума. Сердце Филиппа сжалось от боли. Словно боясь обжечься, он отдернул руку и ухватился за дверной косяк.
Воодушевленная необычно ласковыми словами Филиппа, Эльвина улыбнулась так, словно хотела подарить ему всю себя, свое сердце.
— Пригласи же меня войти, чтобы как следует полюбоваться своим подарком, — тихо шепнула она. — Здесь темно и холодно, к тому же нас могут подслушать, а то, что я хочу сказать тебе, должен услышать лишь ты один.
— Эльвина, — застонал Филипп, — знаешь ли ты, чего стоит мне моя сдержанность? Знаешь ли ты, как сильно я хочу прижать тебя к себе? Не искушай меня более. Позволь проводить тебя в башню.
Слова ее и улыбка жгли его, он боялся, что погибнет в этом огне. Смотреть на ту, которая более не принадлежит ему, и думать о том, где взять сил, чтобы захлопнуть перед ней дверь, не поддавшись искушению, все равно что отрезать себе руку или выколоть глаз.
Эльвина зашла так далеко не для того, чтобы пойти обратно. Все, что останется ей до конца дней, — эта ночь. Потом, став женой другого, она будет хранить ему верность, следуя общепринятой морали. Но сегодняшняя ночь — слишком драгоценный дар, чтобы думать о таких мелочах, как верность несуществующему супругу. Да и что такое общественная мораль? До сих пор они с Филиппом открыто попирали ее и были счастливы. С тихим вздохом Эльвина поднесла руку к его лицу.
Пробормотав проклятие, Филипп сгреб ее в охапку и прижал к себе, увлекая за собой в комнату. Дверь с шумом захлопнулась. Соблазнительный аромат, который преследовал Филиппа ночами, окутал его. Он чувствовал, как бьется ее сердце, и ладони его сами заскользили вверх и вниз по ее спине. Филипп более не сомневался, что сердца их бьются как одно и его сердце последует за ней, куда бы она ни отправилась, оставив в груди зияющую рану.
— Филипп! О Филипп! — шептала Эльвина, когда он поднял ее, покрывая жадными поцелуями ее лицо и шею. — Если бы я имела больше, чем эту ночь, как много я сказала бы тебе!
— Эльвина, так нам будет только хуже. Не знаю, как ты нашла дорогу сюда, но тебе следует вернуться. Больше ты мне не принадлежишь.
Она закинула руки ему на шею, нежно перебирая черные волосы.
— Нет! — Эльвина подняла глаза. — Ты должен подарить мне эту ночь. Раньше я не понимала, что такое расставаться навсегда, но теперь знаю, что эта ночь — все, что у нас с тобой есть. Так давай же попробуем извлечь из нее лучшее. Я столько всего не сказала тебе. Я твоя. Я всегда буду твоей. Помни об этом.
— Эльвина, что ты делаешь со мной! Если я сейчас тебя поцелую, то уже не смогу остановиться.
— Филипп, один раз в жизни я заставлю тебя выслушать меня, даже если мне придется забраться на башню и кричать оттуда на весь свет! Завтра тебя могут убить, а ты отказываешь мне в последней возможности любить тебя?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40