Почему мысль о том, что он счел ее просто глупой кокеткой, вызывает такое чувство унижения, что хочется умереть? И как он мог на основании того, что единственный раз поймал на себе ее взгляд в гостиной консульства, возомнить, что она влюбилась в него, убежала из Чунцина и отправилась за ним в рискованное путешествие? А потом, когда сам же с раздражением заявил, что она приехала именно с этой целью, как он мог поверить, что она тут же перенесла внимание на его спутника и дала повод Чарльзу поцеловать ее?
Джанетта заворочалась в узком спальном мешке, испытывая неудобство от того, что была одетой. Она сейчас просто ненавидела Чарльза за то, что он все испортил, ненавидела Закари Картрайта за его высокомерие и невероятную, непростительную грубость.
Когда девушка проснулась, солнце уже поднялось над горизонтом, она услышала пение птиц, треск дров в костре и приглушенный шум голосов. Она поднялась и села. Китайцы готовили завтрак, Закари Картрайт и Чарльз стояли у небольшого столика, рассматривая рисунок, который она сделала вечером.
– Замечательный рисунок, – с восторгом произнес Чарльз, а Закари, как бы нехотя, кивнул в знак согласия.
Боясь услышать в свой адрес что-нибудь менее лестное, Джанетта выбралась из спального мешка, сознавая, что вид у нее неряшливый.
– Доброе утро, – поздоровался Чарльз, обаятельно улыбаясь.
Его манеры были столь любезными, что Джанетта на секунду задумалась: а не померещился ли ей его вчерашний неожиданный и дерзкий поступок? Закари тоже посмотрел на нее, и, вспомнив, что он мог видеть их поцелуй или слышать разговор, девушка поняла: это был не сон. Пожелав доброго утра, Закари отвернулся, но Джанетта успела заметить, что, судя по его пренебрежительному взгляду, он довольно скептически оценил ее растрепанный вид.
При свете дня ее китайский наряд выглядел еще более причудливым и неприглядным, чем вчера вечером. Изо всех сил стараясь сохранить чувство собственного достоинства, Джанетта пошла мимо шезлонгов, столика и костра к Бену и своему саквояжу.
– Доброе утро, Бен. – Она обняла пони за шею и поцеловала. – Они думают, что мы отправимся назад. Но мы не вернемся, Бен, не вернемся.
Джанетта достала из саквояжа расческу, с сожалением посмотрела на удобные юбки и блузки, которые взяла с собой. После отъезда из консульства она вообще не снимала одежду, и больше всего на свете ей сейчас хотелось раздеться и нырнуть в прохладную, освежающую воду. Джанетта огляделась по сторонам, но на берегу реки не было ни кустарников, ни деревьев, за которыми можно было бы укрыться.
– Ничего у меня не получится, Бен. – Джанетта вздохнула, держа в руках расческу. – А так хочется переодеться и искупаться! Особенно после этой ночи.
Джанетта расплела косу и начала причесываться, стараясь не вспоминать о прошедшей ночи. Поцелуй Чарльза настолько ошеломил ее, что она до сих пор не знала, что и думать об этом. Во время их первой встречи в консульстве она заметила, что заинтересовала Чарльза, но ей и в голову не пришло, что он может влюбиться в нее. А если и впрямь влюбился? Как ей относиться к этому?
Если бы она узнала об этом два дня назад, то ей бы это польстило и, возможно, решило бы все проблемы. Жене лорда Рендлшема не пришлось бы жить в таком скучном месте, как Линкольншир. Она бы имела красивый загородный дом, дом в Лондоне и могла бы сопровождать мужа в его путешествиях.
Да, два дня назад эта мысль показалась бы чудесной, несбыточной. Но тогда оснований для нее не было. А вчера Чарльз поцеловал ее, и она не испытала удовольствия от этого поцелуя. Непонятно почему, но его поцелуй всего лишь поверг ее в шок и вызвал изумление. И теперь она знала, что больше не хочет его поцелуев.
– А о будущем муже так не думают, – поведала девушка свои тайные мысли Бену.
К тому времени как она закончила причесываться, оптимизм и уверенность вернулись к Джанетте в полной мере. Несмотря на поцелуй Чарльза и намерение Закари Картрайта отправить ее домой, она не вернется в Чунцин, станет членом экспедиции и будет искать в Ганьсу голубой луноцвет.
Умывшись, Джанетта вернулась в лагерь, ее распущенные волосы спадали на плечи и на спину. При виде ее глаза Чарльза засверкали.
– Вам всегда следует носить волосы именно так, – сказал он. – Они похожи на шелковистый водопад, черный, как ночь.
– Но это чертовски непрактично, – возразил Закари Картрайт, бросив на Джанетту беглый взгляд, и вернулся к своим записям.
– У меня в саквояже есть шпильки. Я могу закалывать волосы, а не заплетать в косу.
– А лучше бы оставить так, – с теплотой в голосе произнес Чарльз и убрал свою куртку с одного из шезлонгов, предлагая девушке сесть. – Вам не надо больше стараться походить на китаянку. Почему бы вам не переодеться в европейскую одежду? Вы же сказали, что захватили ее с собой.
– Потому… – Джанетта замялась, видя, что Закари Картрайт с интересом прислушивается к разговору, – потому, что так удобнее.
– Прошу завтракать, – пригласил Чарльз, приняв ее объяснения за чистую монету. – Наверное, вы не привыкли к такой пище, но она здоровая и питательная.
На завтрак подали рис с овощами и по кусочку темного шоколада, но, если бы это были улитки и лягушачьи лапки, Джанетта и их бы съела с удовольствием, лишь бы не дать Закари Картрайту очередной повод заявить, что походная жизнь не для женщин.
– Вы отлично нарисовали цветок, – заметил Чарльз, стоя рядом с Джанеттой и держа в руке чашку с дымящимся чаем. – Очень редко неботаник бывает так точен. Правда, Зак?
Закари Картрайт хмыкнул – это могло означать что угодно – и продолжил делать свои записи. Рисунок Джанетты лежал перед ним на столике.
– Зак хочет, чтобы вы точно указали ему то место, где ночевали прошлой ночью и где нашли лапчатку, – продолжал Чарльз, не придавая значения тому, что его спутники с трудом выносят друг друга.
– Но это задержит вашу экспедицию на целый день, – удивилась Джанетта. – Этот цветок действительно такой ценный?
– Задержит не цветок, а вы, мисс Холлис, – отрезал Закари Картрайт. – Вы покажете это место по пути обратно в Чунцин. Мы отправляемся через полчаса.
На нем были серые бриджи и высокие сапоги, отороченные бархатом, те самые, в которых он уезжал из консульства, однако белую льняную рубашку он сменил на темно-красную.
– А может, лучше я сопровожу Джанетту? – небрежным тоном предложил Чарльз. – В конце концов, мне будет проще говорить с консулом и объяснять ему, что мы ничего не знали о ее планах. Пусть лучше услышит это от меня, чем от тебя.
– А разве вы не оба возвращаетесь в Чунцин? – спросила Джанетта, забыв, что сама она по-прежнему не намерена возвращаться.
– Нет. – Чарльз повернулся к ней и улыбнулся. – Зак настаивает на том, чтобы я остался здесь с китайцами, а он один сопровождал вас.
– Так получится быстрее, – бросил Закари, не поднимая головы от записей. – И нет смысла лишний раз гонять туда-сюда навьюченных мулов.
– Ни малейшего, – охотно согласился Чарльз. – И нет смысла тебе выслушивать гневные речи консула. Мне кажется, что, учитывая весомость моего имени, ему будет несколько легче поверить в нашу невиновность с моих слов, чем с твоих.
Джанетта почувствовала, что начинает нервничать. У нее по-прежнему не было намерения возвращаться в Чунцин, однако пока не имелось и плана, как избежать этого. Но если уж суждено случиться самому худшему, то пусть единственным спутником ее будет не Чарльз.
Закари Картрайт отложил карандаш, повернулся и посмотрел на Джанетту. По выражению его прищуренных глаз она поняла: Закари знает, почему Чарльз вызвался сопровождать ее, и думает, что ей тоже этого очень хочется.
– Нет, Чарльз, – отрезал Закари, поднимаясь с кресла. – Я сам отвезу мисс Холлис в Чунцин. А ты останешься здесь.
Это было сказано таким категоричным тоном, что, несмотря на испытанное облегчение, Джанетта возмутилась. Щеки Чарльза вспыхнули легким румянцем, он стиснул зубы.
– Прекрасно, – отрывисто произнес он, и Джанетта поняла, что он взбешен, хотя всеми силами старается не показать этого. – Пойду прогуляюсь. – Не глядя ни на кого, он резко опустил свою пустую чашку на столик и ушел.
– Мисс Холлис, у меня есть два цветка, которые мы нашли вчера, – произнес Закари Картрайт таким тоном, словно ничего не произошло. – Не могли бы вы зарисовать их в моем блокноте, пока я займусь приготовлениями к нашему отъезду?
– Хорошо, – согласилась Джанетта, размышляя, как бы убедить его, что ей уезжать вовсе не обязательно, что ни его репутация, ни репутация лорда Рендлшема не пострадает, если она останется. Что она будет нужным, полезным членом экспедиции, если ей предоставят такую возможность.
Картрайт отошел к пони и мулам, Джанетта взяла его карандаш и принялась рисовать два цветка, стоявших на столе в кувшине с водой. Она не вернется в Чунцин. Нет, не вернется. Но что же может помочь ей остаться?
Спустя десять минут неожиданно раздался крик, а затем шум камней, скатывающихся в воду. Джанетта отбросила карандаш, вскочила на ноги и устремила взгляд на реку, туда, где ярдах в пятидесяти от нее вверх поднималось густое облако пыли.
– Это Чарльз! – крикнул Закари. – Берег обрушился!
И помчался туда, где облако пыли уже начало постепенно оседать.
Снова раздался отчаянный крик, на сей раз о помощи, и Джанетта бросилась следом за Картрайтом.
Берег реки, на котором они разбили лагерь, был низким, доступ к воде – свободным и легким. Однако в пятидесяти ярдах, там, куда ушел Чарльз, берег круто поднимался вверх, образуя обрыв из песчаника, перемешанного с камнями. Вот там он и бродил, стараясь унять злость, вызванную поведением Закари Картрайта. Берег обрушился, и Чарльз полетел в воду.
– Держи голову повыше! – услышала Джанетта крик Закари, а затем сдавленный, испуганный голос Чарльза:
– Не могу, я повредил руку.
Подбежав к месту обвала, Закари смело прыгнул вниз, а затем бросился в воду. К тому времени, когда туда примчалась Джанетта, он уже плыл к берегу, волоча за собой бледного как мел Чарльза.
Джанетта тоже спустилась вниз и помогла Закари вытащить Чарльза на берег.
– Я сломал руку! – простонал Чарльз. – Боже мой, как нелепо все вышло!
По поводу диагноза сомневаться не приходилось. Распухшая рука висела как плеть, локтевая кость выпирала под кожей.
– Я могу наложить шину, но у тебя сложный перелом, – определил Закари, помогая Чарльзу подняться наверх.
– Чертовски больно! – Чарльз выглядел так, словно он вот-вот потеряет сознание. – Как думаешь, она срастется… не будет смещений… или других неприятных последствий?
– Скажу, когда внимательнее осмотрю руку, – ответил Закари, а затем обратился к Джанетте: – Среди припасов есть аптечка, бегите и приготовьте ее.
Джанетта кивнула, мельком посмотрев на вымокшего Чарльза. Его начало трясти, и девушка со всех ног бросилась в лагерь, надеясь, что среди припасов сможет отыскать не только аптечку, но и бренди.
Китайцы неподвижно застыли, их лица были встревоженными.
– Несчастный случай, – лаконично сказала Джанетта. – Можете вскипятить воду и приготовить чай?
Она не знала, понадобится ли Закари для помощи Чарльзу горячая вода, но ей самой чай был определенно необходим.
Джанетта легко отыскала аптечку, помеченную красным крестом, и, когда Закари привел Чарльза в лагерь и усадил в шезлонг, раскрыла ее и положила рядом.
– Есть у вас бренди? – спросила она у Закари. – Китайцы кипятят воду для чая, но…
– Бренди у меня в седельной сумке. А чай не понадобится.
– Понадобится, – возразила Джанетта. – Для меня!
Закари вскинул брови и посмотрел на нее, в его темных глазах промелькнули веселые искорки.
– Да, разумеется, – буркнул он.
К собственному изумлению, Джанетта невольно улыбнулась ему, но, спохватившись, тут же поспешила на поиски бренди. Когда она вернулась, Закари уже снял с Чарльза рубашку. Лицо бедняги было серым, челюсти стиснуты от боли.
– Сложный перелом, – определил Закари. – Чарльз, тебе решать. Либо я делаю все, что могу, и ты остаешься в экспедиции, либо возвращаешься в Чунцин, где тебе окажут квалифицированную медицинскую помощь.
– Что будет, если я останусь? – спросил Чарльз, губы его побелели.
– Рука срастется. Здоровые кости всегда срастаются. Однако такой, как прежде, она уже не будет.
– А если вернусь в Чунцин?
– Там врачи сделают все как следует. И месяца через три рука будет в лучшем виде.
– Но как мне вернуться? Я не смогу ехать верхом.
– Сможешь. – Закари достал из аптечки бинты. Возможно, Чарльз не заметил этого, но тон Закари несколько изменился.
Джанетта посмотрела на Чарльза. Он прерывисто дышал, стиснув зубы, а Закари тем временем укладывал его руку в надежную перевязь. Девушка поняла: Закари, конечно, не скажет об этом, но его разочаровало поведение Чарльза.
Если бы сам Закари сломал руку, то, ни секунды не колеблясь, продолжил бы экспедицию, а не стал бы возвращаться в город за медицинской помощью. Но Чарльз не Закари, у него нет того интереса к экспедиции, той целеустремленности. Для Чарльза экспедиция – просто забавное приключение. Однако уже начало приключения оказалось неудачным, и теперь Чарльз был сыт им по горло.
– Выпей бренди, Чарльз, – предложил Закари, и Джанетта налила в чашку щедрую порцию. – Я плотно прибинтую руку к телу, а когда пройдет болевой шок, ты сможешь здоровой рукой управлять пони.
Чарльз выпил бренди, зажмурившись от боли, а Закари начал прибинтовывать руку к телу.
Через некоторое время Чарльз спросил:
– Значит, мы возвращаемся? Все возвращаемся в Чунцин?
Закрепив повязку булавкой, Закари поднялся и посмотрел на Чарльза сверху вниз.
– Возвращаетесь ты и Джанетта. В качестве сопровождающих я дам вам двух китайцев, а в ближайшем городе найму на их место новых.
От удивления девушка широко раскрыла глаза. Она впервые услышала, как Закари Картрайт назвал ее по имени, а не мисс Холлис. Интересно, намеренно ли он проявил подобную фамильярность, и если да, то чем это вызвано?
– Ну… если ты так решил, – неуверенно произнес Чарльз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29