Самолеты пронеслись прямо над их головами и сбросили бомбы. Риф столкнул Мелиссу в кювет, сам упал на нее, загородив своим телом, и в этот миг бомбы избороздили почти всю улицу. От чудовищного грохота Риф едва не оглох и смутно слышал раздающиеся стопы и крики. Черный дым пожаров почти ослепил его.
Прошла, должно быть, целая вечность, прежде чем он приподнял голову и огляделся. Джип превратился в искореженную груду горевшего металла. Китайцы как безумные разбегались в разные стороны, на некоторых горела одежда, у иных лица были в крови.
Мелисса истерично рыдала, лежа под ним, и зажимала руками уши. Еще один самолет спикировал и сбросил бомбу. Риф машинально пригнулся, сильнее прижимая Мелиссу к земле. После прогремевшего взрыва он поднялся и прошел ярдов двадцать по горевшей улице.
Дышать было нечем, Риф закашлялся. Горячий воздух обжег ему горло. Рот был полон пыли. Он опустился на колени, почти ничего не видя от дыма, и нащупал рукой что-то липкое и мокрое. У Рифа голова шла кругом. Он напряг зрение и всмотрелся – перед ним лежала окровавленная оторванная рука. Правой рукой Риф обхватил свою левую руку, желая удостовериться, что обе его конечности па месте. Только тут он заметил справа раненого китайца. Тот еще был жив и громко кричал; на месте его правого плеча зияла большая черная дыра.
Риф с трудом поднялся и побежал, лавируя между горящих автомобилей, к кювету, где находилась Мелисса. Она лежала ничком, ее юбка и блузка кое-где были разорваны. Риф пощупал ее пульс, затем оторвал полосу от юбки, подложил свой носовой платок и перевязал ей рану на голове, откуда сочилась кровь. Нужно было любой ценой доставить ее в госпиталь. Наверняка уже все госпитали и больницы забиты китайцами, пострадавшими от бомбардировки. Подхватив Мелиссу на руки, он побежал по улочкам квартала к Цзюлунскому госпиталю. Ждать «скорую» было безумием, хотя Риф и слышал вой сирен санитарных машин. Асфальт был усеян осколками битого стекла, двери в домах висели на одной петле... Обезумевшие от страха плачущие китайцы разбегались кто куда. Риф почувствовал во рту привкус крови, не вполне понимая, откуда она могла взяться. Завернув за угол последнего дома, он увидел перед собой здание больницы. Фигура в белом бросилась ему навстречу.
– Что случилось, черт побери?
– Бомбежка! Там, на улице, не менее тридцати убитых!
Мелиссу взяли у него из рук и положили на каталку.
– Кто она? – спросил врач, когда санитар повез ее в смотровой кабинет.
– Моя жена. Бывшая жена.
Вой сирен наполнял воздух. Первые из карет «скорой помощи» возвращались со своим кровавым грузом.
– Да, судя по всему, плохи дела, – сказал доктор, в течение нескольких секунд осмотрев Мелиссу. – Сестра, эту пациентку нужно срочно готовить к операции.
Только тут Риф узнал в сестре, к которой обращался врач, Элен.
– Да, доктор, – сказала Элен, без промедления начав действовать.
Когда она стала снимать с Мелиссы одежду, та застонала и открыла глаза.
– Риф... – с трудом выговорила она. – Риф... Взяв ее руку, он склонился над Мелиссой и мягко произнес:
– Я здесь, здесь, Мел. Я тут, с тобой. Несколько секунд она слабо сжимала его руку, уголки ее губ чуть заметно дрогнули.
– Хорошо... – выдохнула она. – Хорошо, я рада, что ты здесь... – Она закрыла глаза и затихла.
– Доктор Мередит! – взволнованно произнесла Элен. Доктор быстро подошел к каталке. Он пощупал пульс Мелиссы, приподнял веко. Все было кончено.
– Увы, – сказал врач. – Она умерла.
Он не мог тратить время на объяснения: приемный покой уже заполнили раненые, которых доставляли машины «скорой помощи». Уходя, врач задернул за собой шторку, которая сердито шваркнула. Элен торопливо произнесла:
– Мне очень жаль, Риф.
Он стоял как вкопанный и смотрел в лицо женщины, на которой женился несколько лет назад. Был период его жизни, когда его судили по обвинению в убийстве Джако Латимера, и Риф тогда был уверен: умри Мелисса, он и бровью не поведет. Сейчас же все было по-иному. За последние два года между ними возникли новые отношения, хотя это проходило медленно и совсем не безболезненно. Их связывало общее прошлое, и ровные отношения оказались куда прочнее, чем все то, чем ранее могли бы похвастаться Риф и Мелисса.
– Спасибо тебе, Элен, – сказал он дрогнувшим голосом.
Оставаться здесь дольше он не мог. Служба требовала его присутствия в штабе.
– Проследи, пожалуйста, чтобы с ее телом обошлись должным образом, – попросил он, и прежде, чем Элен успела перевязать Рифу лоб (над левой бровью у него была изрядная ссадина, черная от засохшей крови), он уже пошел к выходу, пробираясь между ранеными и умирающими.
* * *
Рано утром Жюльенна уже связалась с медпунктом, к которому была приписана. Ей ответили, что пока она может быть свободна. Добровольцы требовались в отеле «Пенинсула», и поэтому ее попросили связаться с медиками, работающими сейчас в отеле, который срочно переоборудовали в госпиталь Красного Креста. Она с удовольствием согласилась отправиться в «Пенинсулу» и сразу же поехала туда на своем миниатюрном «моррисе». Она не привыкла так рано вставать, и езда по утреннему городу доставила ей даже некоторое удовольствие. Не было еще и восьми часов утра. Она тихонько засмеялась, подумав о том, как отнесется Ронни к ее рассказу. Сколько лет они уже женаты, и Ронни постоянно подшучивал по поводу того, что Жюльенна никогда не поднималась с постели раньше десяти часов.
В «Пенинсуле» кипела работа. Коридорные поспешно скатывали дорогие ковры, постояльцы охотно помогали персоналу перетаскать столы и стулья в дальний конец танцевальной залы. Окна срочно завешивались темными шторами.
– Доброе утро, миссис Ледшэм, – сказал один из коридорных, оторвавшись на секунду от работы и улыбаясь. В его улыбке сквозило явное восхищение. Жюльенна прошла в холл. На ней были туфли на высоком каблуке и плотно облегавшая фигуру юбка с глубокими разрезами по бокам.
– Bonjour, – с улыбкой ответила Жюльенна. – Где бы я могла найти кого-нибудь из Красного Креста, кто тут распоряжается?
Старшая сестра оглядела ее с выражением отчаяния на лице.
– Мы больше не играем в войну, миссис Ледшэм, – холодно заметила она. – Мы в самом пекле войны. Прошу вас стереть косметику с лица и лак с ногтей, и после этого можете помогать другим сестрам готовить койки для раненых.
Жюльенна хотела было резко ответить, но се карьеру медсестры, еще даже не начавшуюся, спас высокий симпатичный датчанин, который стоял у одного из окон.
– Бог ты мой... – произнес он, обращаясь к женщинам, – вы только взгляните на это!
Они подошли к окну и с недоумением выглянули на улицу. Бомбардировщики звено за звеном пикировали на аэропорт.
– Должно быть, это наши самолеты, – предположила Жюльенна. – Невозможно, чтобы были японские.
Через несколько минут раздались первые разрывы бомб.
Уже через несколько часов после того, как Алистер покинул роскошно убранную танцевальную залу «Пенинсулы», он был на севере Новой территории. Он получил предельно четкий приказ: со своим подразделением следить за пограничной полосой и немедленно докладывать обо всех перемещениях японских войск. На него также была возложена ответственность за уничтожение мостов.
Все воскресенье японцы находились в пределах видимости, группируясь по ту сторону границы, но не предпринимали никаких попыток к наступлению.
– Они обязательно пойдут в атаку, – мрачно сказал Алистер, обращаясь к капитану. – Пройдет немного времени, они приготовятся и начнут наступление.
В пять часов утра в понедельник он получил сообщение по телефону о том, что Британия и Япония официально находятся в состоянии войны. В 7.30 японцы перешли границу, и Алистер повел своих солдат в первую атаку.
Элизабет ехала в «Жокей-клуб». Еще вчера тихие и безлюдные, улицы были забиты машинами и грузовиками и бегущими по своим делам людьми. Ей приходилось постоянно сигналить, чтобы согнать с дороги отчаянных рикш и переполненные автобусы, которые норовили ее обогнать.
– Похоже, начинают подтверждаться самые худшие предположения, – нервно сказала ей Мириам Гресби, когда Элизабет добралась наконец до места.
Элизабет удивленно посмотрела на нее. Она привыкла к напыщенной агрессивности Мириам Гресби. К своему ужасу, Элизабет поняла, что эта пожилая женщина не на шутку встревожена.
– Да бросьте вы, Мириам, наверняка все скоро закончится! – уверенно сказала она, хотя в душе не испытывала никакого оптимизма. – Займемся-ка лучше делом.
Доставленные в «Жокей-клуб» оборудование и койки для госпиталя уже разгрузили, и теперь Мириам и Элизабет расставляли их по палатам и в операционной на первом этаже клуба. Уже через час начали прибывать первые пациенты, в основном старики, давно страдающие от разных хворей. Эти люди, беженцы из Цзюлуна, много недель, а некоторые и месяцев были вынуждены спать на улице.
– Господи, кто бы мог подумать, что после одного-единственного авианалета будет столько раненых! – сказала Элизабет блондинка с изможденным лицом, когда они в очередной перерыв пили кофе с сандвичами. – Если это лишь начало, удастся ли нам справиться с тем, что будет дальше?
За утренним налетом последовали другие. Зенитный пост на крыше «Жокей-клуба» оглушительно отстреливался всякий раз, когда над городом шли японские эскадрильи. И хотя ни на клуб, ни на его окрестности бомбы не сбрасывались, от грохота орудий и резкого дыма, стелющегося над Цзюлуном, многие в госпитале находились в полубессознательном состоянии от ужаса.
Было десять часов вечера, когда Элизабет позволили отправиться домой и отдохнуть. Еле живая, она дошла до автомашины. Ноги и спина отчаянно болели, голова раскалывалась. На какое-то время в небе было спокойно. Может, сплетни о том, что японцы якобы ничего не видят в темноте, не лишены оснований, подумала она. Во всяком случае, ей очень хотелось на это надеяться. Она нуждалась в длительном сне, ведь через несколько часов предстоял еще один трудный рабочий день.
Мей Лин, рыдая от радости, встретила Элизабет в дверях.
– О, мисси! Я так боялась, что с вами случится что-то ужасное! Торчала тут весь день одна-одинешенька. Стоял такой грохот, было столько дыма!
– Ну, пока что нет ни того ни другого, Мей Лин, – устало ответила Элизабет. – Налей мне джина с тоником, если не трудно.
Она оглядела кресла и диван, но так и не присела. Нужно было срочно позвонить, и только потом она позволит себе расслабиться.
Она набрала номер квартиры Элен в Цзюлуне, надеясь, что линия работает и подруга уже вернулась домой из госпиталя.
Когда в трубке раздался спокойный низкий голос Элен, Элизабет облегченно прислонилась к стене.
– Элен, это Элизабет. Тебе нельзя оставаться с детьми в Цзюлуне, там слишком опасно. Прошу тебя, переезжай ко мне.
– Нет! – Голос Элен был таким же усталым, как и у самой Элизабет. – Это невозможно. В госпитале такая ситуация, что если бы я своими глазами не видела, то ни за что бы не поверила. – Она чуть помедлила и произнесла: – Да, я кое-что хотела тебе сказать...
– Ну привези хотя бы детей. Я сейчас позвоню Ли Пи. Пусть тоже перебирается сюда. Он как раз и мог бы захватить твоих детей...
– Мелисса погибла! Риф привез ее в госпиталь в начале девятого.
Элизабет, мягко соскользнув спиной по стене, оказалась сидящей на корточках.
– О нет... – прошептала она. – Нет...
– Они утром попали под бомбежку. Когда Риф привез ее, Мелисса еще была жива, но через несколько минут скончалась.
Элизабет не могла вымолвить ни слова. Странно было горевать из-за смерти женщины, которую она так никогда и не видела и которая когда-то была главным человеком в жизни Рифа. Что бы она сейчас ни произнесла, все прозвучит банально и избито. И поскольку у нее не нашлось слов, чтобы выразить свои чувства, Элизабет ничего не сказала.
– А за предложение взять к себе детей огромное спасибо, – искренне сказала Элен, когда обе женщины тактично с минуту помолчали. – Но здесь они будут в безопасности в такой же степени, как и в Виктории. Бомбы ведь не выбирают, куда им падать.
– Я думала не только о бомбежках, – сказала Элизабет, стараясь отвлечься от мыслей о Мелиссе. – А вдруг японцы пойдут в наступление?
– Далеко им все равно не пройти. «Королевские шотландцы» живо отшвырнут их обратно за границу, и будь уверена – япошки побегут как миленькие. Едва ли им удастся продвинуться дальше Цзюлуна.
– Ну хорошо, – без особого энтузиазма сказала Элизабет. – Но если положение ухудшится, обещай, что ты обязательно пришлешь ко мне детей.
– Ладно, обещаю, – признательно ответила Элен. – Я должна хоть немного поспать. Через пять часов мне снова нужно быть на дежурстве. А такой усталости я никогда прежде не испытывала.
Элизабет улыбнулась.
– Я тоже. Спокойной ночи, Элен. Благослови тебя Бог...
Мей Лин принесла очень холодный джин с тоником, и Элизабет с наслаждением отпила из бокала. Затем она набрала номер Ли Пи. Он, как и Элен, был убежден, что оставаться в Цзюлуне ничуть не опаснее, чем перебираться в Викторию.
– Конечно, я могу к вам приехать, если нужно, – сказал он после ее уговоров. – Но только если это действительно будет необходимо.
Так ей и пришлось положить трубку, ничего не добившись.
– Завтра вас тоже весь день не будет дома, мисси? – спросила Мей Лин с явным страхом в глазах.
Элизабет опустилась в кресло.
– Да, – ответила она, неуверенная, сможет ли раздеться и добраться до постели. – Если и завтра будут бомбить, Мей Лин, отправляйся в убежище. Там ты окажешься в большей безопасности.
Мей Лин тихонько заплакала. Трудно сказать, что в действительности внушало ей больший ужас: японцы или темные бомбоубежища.
– Да, мисси, – послушно согласилась она, никоим образом не собираясь поступать так, как советовала Элизабет.. Уж лучше она заберется под стол, как сделала накануне. Квартира находилась в очень приличном квартале, облюбованном европейцами. Его не должны бомбить. В любом случае под столом в квартире мисси Гарланд Мей Лин будет чувствовать себя так же безопасно, как и в любом другом месте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79