И Форней и Голда предупредили ее, что Жобер хочет жениться на норманнке. А она, Эдива, может месяцами вести его хозяйство, делить с ним постель, но ее прогонят, как только он женится на другой женщине.
При этой мысли ее охватил гнев, и она довольно резко сказала:
– Кстати, о Вульфгет. Ты намерен позаботиться о том, чтобы Форней женился на ней?
– Это его дело. Не мне решать, на ком должен жениться мой начальник гарнизона. И уж конечно, я не стану заставлять его жениться на саксонке, если он сам этого не захочет.
Его слова болью отозвались в ее сердце, потому что они могли относиться не только к Вульфгет, но и к ней.
– Но Алан стал ухаживать за Вульфгет, когда она была больна и беспомощна, – продолжала настаивать Эдива. – Если он бросит ее теперь, это разобьет ее сердце!
Жобер потерял терпение:
– Если он обрюхатил ее, я выдам ее замуж за какого-нибудь виллана, как и всех прочих. Я не несу ответственности за каждую глупую покинутую девицу в Оксбери!
«А что будет с этой глупой покинутой девицей?» – хотелось спросить Эдиве.
– Расскажи-ка мне лучше, как там продвигается строительство, – сказал Жобер, пытаясь уйти от неприятного разговора. – Алан говорит, что начали углублять ров. Я предложил передвинуть его на несколько футов, чтобы было развернуться, когда начнут возводить каменную стену.
Эдива сложила рукоделие и встала.
– Можешь обсудить это со своим начальником гарнизона. А меня ждут другие дела.
«Какая муха ее укусила?» – подумал Жобер, когда Эдива, громко хлопнув дверью, ушла из комнаты.
Проклиная все на свете, он кряхтя встал со стула. Хотя рана зажила, из-за большой потери крови он был еще слаб. Даже путь со стула до кровати требовал напряжения.
Сделав несколько неуверенных шагов, он рухнул на кровать. У него дрожали ноги. Ему хотелось пить. Но в кувшине не было воды.
Придется ждать возвращения Эдивы. Если она вообще вернется. Она странно изменилась с тех пор, как мыла его. При одном лишь воспоминании об этом он ощутил возбуждение. Ему вспомнилось, как она, сидя на нем, подносит к его губам свои роскошные груди с розовыми сосками. Ее бедра с золотистым треугольником волос посередине широко раздвинуты в ожидании его ласки... И он доставил ей наслаждение. Он ласкал ее до тех пор, пока по ее бедрам не прошла дрожь. Дыхание ее стало тяжелым и прерывистым. Она откинула назад голову, густые золотистые волосы рассыпались по спине, полные, соблазнительные губки раскрылись... Какое чудесное воспоминание! Повторить бы все это!.. Увы, ему мешает сейчас его несчастное раненое тело.
Жобер проклинал свою слабость. Но он решил, что не станет заниматься с ней любовью, пока не сможет делать это как следует. Делать каждую ночь, каждый день... всегда.
Сила собственного чувства потрясла его. То, что он испытывал к Дамарис, не шло ни в какое сравнение с чувством к Эдиве.
Когда же наконец придет ответ от короля Вильгельма? Он отправил послание с просьбой разрешить ему жениться на Эдиве почти месяц назад. Король должен бы уже получить его и прислать ответ.
Алан придет в ярость, когда узнает о его намерениях, подумал Жобер, откидываясь на подушки. Он решит, что его хозяин потерял разум. Но разве женитьба на Эдиве не является наилучшим способом обеспечить ее преданность?
Жобер был уверен, что Эдива не способна предать своего мужа. Даже под давлением родственников. Став женой, она будет считать своим долгом во всем поддерживать супруга.
А что, если она не захочет выходить за него замуж? Она такая гордая и упрямая. Может не пожелать связывать себя узами брака. Конечно, если она откажется, он не станет принуждать ее. Женщина должна выходить замуж по доброй воле. Но за соответствующую мзду отец Рейболд подпишет документ, подтверждающий, что Эдива согласна выйти замуж. Пусть даже ее придется притащить в церковь связанной по рукам и ногам.
Нет, до этого дело не дойдет, решил Жобер. У него имеются другие средства, чтобы сломить ее сопротивление. Он своей любовью заставит ее сдаться. При этой мысли губы его дрогнули в улыбке.
К сожалению, придется подождать. Скоро он снова будет здоров и полон сил.
Жобер закрыл глаза и заснул.
Его разбудил запах дыма. Не привычный запах угля в жаровне, но тяжелый смрад от горящей соломы, дерева и горящей плоти. Сначала Жобер встревожился, но потом вспомнил о погребальном костре для умершего в деревне ребенка.
Наверное, отца Рейболда этот обычай приводит в ярость. Он непременно будет говорить о варварстве саксов.
Что касается Жобера, то ему саксы не казались такими уж дикарями. Просто они были другими.
Жобер подумал об Эдиве. Она вела себя как любая другая женщина. Многое умела делать – даже лучше, чем большинство женщин, которых он знал. Она была отличной рукодельницей, умела обращаться со слугами и управлять хозяйством.
В замке было много предметов роскоши. Это тоже опровергло распространенное среди норманнов мнение о саксах как о людях грубых и невежественных. Ему, например, еще никогда не приходилось спать в такой уютной и хорошо обустроенной спальне, как эта. Даже вещи, которыми саксы пользовались в повседневной жизни, были изящными и радовали глаз: серебряные кувшины и кубки с витыми ножками, украшенные великолепным орнаментом, гребни из резной слоновой кости, деревянные сундуки с бронзовыми замками и ручками, обтянутые полосками кожи. Как ни странно, Жобер все больше убеждался в том, что саксы, возможно, могли бы тоже многому научить норманнов. Это были отнюдь не дикари, которых следовало убивать или превращать в рабов. Если норманн хорошо обращался с ними и был справедлив, они были готовы честно трудиться.
Жаль умершего ребенка из деревни. Семья, наверное, оплакивает его. Но дети часто умирают в любой семье. Даже в королевской.
Запах дыма усилился. Жобер с трудом встал и, подойдя к окну, раскрыл ставни. В деревне было суетно и шумно. Дым поднимался не от одного костра, а от нескольких крестьянских домишек.
Жобер нахмурился. Что-то не так. Горит не погребальный костер. Это пожар в деревне! Он заметил, как между горящими домами мечутся его рыцари.
Преодолевая слабость, Жобер вышел из спальни и спустился по лестнице. В зале никого не было, кроме перепуганной служанки.
– Что случилось? Что происходит в деревне? – спросил он.
Но девушка, вытаращив на него глаза, не ответила. Жобер сообразил, что она не понимает, что он ей говорит, и попытался вспомнить те немногие слова по-саксонски, которые знал. Потом махнул рукой и пошел к двери. Он направился к воротам и позвал стражника.
– Что, черт возьми, происходит? Почему наши люди напали на деревню?
– Милорд! Почему вы встали с постели? – испуганно спросил стражник.
– Я пришел, чтобы узнать, что происходит!
– Это Форней приказал всем ехать туда. Он сказал, что вы больны и вас нельзя беспокоить.
– Но что случилось, объясни наконец!
– Все началось с погребения. Леди Эдива пошла в деревню, на похороны. Но скоро она прибежала назад, крича, что в деревне пожар, горят дома. Она потребовала, чтобы несколько человек отправились в деревню – помочь тушить пожар. – Стражник пожал плечами. – Признаюсь, я послал туда людей. Форнея нигде не было видно, а вы знаете леди Эдиву. Когда она что-нибудь решит, с ней не поспоришь.
– Но ты сказал, что это Форней приказал?
– Это было потом. После того, как напали саксы.
– Напали саксы?
– Да. Я сам не видел, но оттуда примчался Хеймо, требуя подкрепления. Он сказал, что двое наших людей ранены и что это была засада. Вот тогда и появился Форпси. Он взял с собой остальных людей, и они побежали с холма вниз. Я не удивился бы, узнав, что это он поджег целую деревню. Он просто рассвирепел. И все кричал что-то о «вероломной саксонской чертовке».
Жобер сделал глубокий вдох. Он сомневался, что сможет удержаться в седле – у него от слабости подгибались ноги. Придется послать туда стражника.
– Скачи в деревню, – приказал Жобер, – и скажи Форнею, чтобы он не смел ничего жечь! Наоборот, он должен помочь тушить пожар. Если есть пленные, то пусть доставят их сюда. А самое главное, скажи ему, чтобы он не трогал Эдиву, иначе будет иметь дело со мной!
Рыцарь смотрел на него во все глаза.
– Я все сделаю, милорд, но кто останется стеречь ворота? Если на крепость сейчас нападут, ее некому будет защитить.
– Я сам постою здесь. Сесть в седло и ринуться в бой я не смогу, но еще способен пустить стрелу, чтобы на какое-то время задержать нападающих.
Рыцарь кивнул, вскочил на коня и помчался по склону холма в направлении деревни. Жобер, едва держась на дрожащих ногах, закрыл за ним ворота. С трудом, словно дряхлый старик, он взобрался по лестнице на сторожевую башню.
Жобер видел, как рыцарь въехал в деревню и скрылся в дыму.
– Черт бы побрал Форнея! – Жобер в ярости ударил кулаком по стене башни. Черт бы побрал ее. О чем они оба думают?
Его охватил страх. Что, если Алан прав, а он ошибается? Что, если Эдива заманила его людей в засаду? Если это так, он ее накажет. Невзирая на ее красоту и, женственность, он заставит ее поплатиться за жизни своих людей!
Почему она сделала это? Уж лучше бы убила его, когда он мылся в лохани, чем предавать.
Скрипнув зубами, Жобер взглянул на затянутую дымом долину.
Как могла она это сделать? Лечила его, целыми днями ухаживала за ним, а потом предала? Это лишено всякого смысла.
Но может быть, Эдива действительно пошла в деревню, чтобы выразить соболезнование семье умершего ребенка? А ее соплеменники сами подожгли деревню, чтобы завлечь его людей в ловушку?
Тогда Эдива не имеет никакого отношения к этой засаде. Нет, она не умеет лгать. Если бы она что-то затевала, он бы это почувствовал.
Сегодня во время их разговора он понял, что чем-то раздражает ее. Такое случалось довольно часто. Но почему она сердилась на этот раз?
Да, случилось что-то серьезное. Он, возможно, даже потерял двух хороших воинов. Но Эдива его не предавала. С чувством облегчения он увидел, что вверх по склону холма скачет посланный им рыцарь.
Жобер начал спускаться по лестнице со сторожевой башни. Он быстро открыл ворота.
– Все закончилось, милорд! – крикнул рыцарь. – Мы захватили двух пленных, а остальных распугали.
Жобер впустил рыцаря в крепость.
– А леди Эдива? – спросил он. – Как она?
– Форней не убил ее, если вы спрашиваете об этом. Но один из пленных – ее брат. Увидев его, она чуть не потеряла сознание.
Жобер приказал рыцарю подняться на сторожевую башню.
– Продолжай наблюдение. Я пойду в дом.
Он с трудом добрался до главного зала и опустился на ближайшую скамью. Служанка позвала кого-то на помощь. Жобер хотел что-то сказать, но неожиданно потерял сознание.
Глава 17
Придя в себя, он увидел склонившуюся над ним испуганную служанку.
– Принеси мне эля или меда, – приказал он, показав, что хочет пить.
Девушка убежала и тут же вернулась с кружкой эля. Он с трудом сел и быстро осушил кружку, а потом дал понять служанке, что она может идти.
Услышав шум во дворе, Жобер встал со скамьи. Первым, кого он увидел, был злой как черт Форней.
– Снова засада! Двое наших людей тяжело ранены. Боюсь, что у Найлза, даже если он выживет, будет плохо двигаться рука. Я же говорил тебе, что она предательница!
– Где раненые?
– Их сейчас принесут. Эта чертовка продолжает распоряжаться. – Он презрительно фыркнул. – Если ты доверяешь ей уход за ними, то, клянусь, скоро об этом пожалеешь. Они не доживут и до утра!
– Ты не забыл, что я выжил только благодаря заботам леди Эдивы?
Едва сдерживая ярость, Алан покачал головой:
– Не знаю, почему она помогала тебе и каков ее коварный замысел. Но уверен, что она заманила наших людей в расставленную саксами ловушку.
– Где она?
– Сейчас ее приведут. Вместе с пленными.
Жобер бросил взгляд в сторону ворот. Взгляд сразу же остановился на двух светловолосых мужчинах, которых, подталкивая в спину, ввели в ворота. Их руки были связаны за спиной. Оба смотрели прямо перед собой, гордо, смело.
Они были не похожи друг на друга. Один – немолодой, с глубокими морщинами на загорелом лбу. Другой – еще совсем мальчишка: высокий, стройный, с красивыми голубыми глазами и тонкими чертами лица, которые были до боли знакомы Жоберу.
Брат Эдивы!
– Я уже приказал строить виселицу, – сказал стоявший рядом Форней. – Мы повесим их на склоне холма, на виду у всей шайки. Думаю, было бы неплохо сначала помучить их. Чтобы все поняли, как мы поступаем с мятежными саксами.
– Нет! – решительно заявил Жобер. – Мы не повесим их. До поры, до времени.
Побагровевший от злости Алан вытаращил на него глаза.
– Что ты хочешь сказать? Уж не простить ли их за эту вылазку?
– Ты не подумал, что было бы разумно допросить их перед казнью? Мне важно знать, сколько их еще осталось и где они прячутся.
– Думаешь, эти выдадут своих сообщников? – спросил Алан, глядя на пленных. – Возможно, ты прав. Под пытками они могут сказать кое-что интересное. Особенно молодой. – Он снова взглянул на Жобера: – Но потом их следует повесить. Ради торжества справедливости.
Жобер кивнул, хотя при мысли о казни у него дрогнуло сердце. Разве Эдива простит его когда-нибудь, если он повесит ее брата?
Он заставил себя вернуться к действительности.
– А женщину? – спросил Форней.
И тут Жобер увидел Эдиву. Она стояла позади пленных со связанными за спиной руками. С обеих сторон ее охраняли рыцари. Лицо ее было испачкано сажей, на грязном платье алели пятна крови. В отличие от других пленных голова ее была опущена. Она даже не взглянула на него.
Он подошел к ней и, взяв за подбородок, повернул лицом к себе. В ее взгляде были гнев и отчаяние.
– Милорд, – отчетливо произнесла она, – вам не следовало вставать с постели.
Он почувствовал большое облегчение. Какие бы чувства ни отразились на ее лице, чувства вины там не было. Он развязал ее руки и сказал, обращаясь к Алану:
– Женщина пойдет со мной.
Алан чуть не задохнулся от возмущения:
– Я не оставлю тебя наедине с этой предательницей.
– Я сам с ней разберусь, – сказал Жобер.
– Она, должно быть, колдунья, – воскликнул Алан, – иначе ты заметил бы ее вероломство!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35