Ей так хотелось знать, думает ли о своей невесте Алекс!Встав раньше обычного, Ники надела золотисто-коричневый костюм для верховой езды, один из подарков бабушки Алекса, и направилась к двери. Небо было чистое, голубое, только на горизонте плыли пушистые облачка. Прекрасный день, чтобы прокатиться на лошади, побыть наедине с собой.— Значит, это правда?В открытых дверях конюшни стоял Патрик, который недавно вернулся. Солнце только что взошло, его золотистые лучи пробивались через щели, высвечивая мириады пылинок, поднятых вилами Патрика, разгребавшего сено.— Боюсь, что да.Патрик переправлял одного из жеребцов с усадьбы на племенной завод. Сегодня Ники встретилась с ним впервые с тех пор, как ее положение в доме изменилось. Она пошла ему навстречу, влекомая знакомыми запахами конюшни: свежего сена, лошадей, старой кожи. Все это были ее любимые запахи.Патрик вдруг усмехнулся, прислонил вилы к небольшой двери и скрестил ноги в поношенных сапогах.— Но какое это имеет значение? Вы все равно никого, кроме него, не замечали.Ники резко остановилась.— Но это не так, Патрик.Он грустно усмехнулся, покусывая золотистую соломинку.— Пусть будет по-вашему. Я помню, какой вы были.Ники улыбнулась. Она собиралась попросить оседлать для нее Макса, как вдруг в конюшню вошел Алекс.— Так я и думал, что найду тебя здесь. — Когда он попал в полосу света из открытого оконца конюшни, в его каштановых волосах заиграли янтарные солнечные блики. Он выглядел очень красивым в своих бриджах для верховой езды и белоснежной полотняной рубашке. «Эта одежда идет ему больше всего», — решила Ники, оглядывая мускулистые ноги, восторгаясь его широкой грудью и мощными плечами.— С реки тянет прохладой, — сказала она, стараясь не вспоминать, как он держал ее в своих объятиях, но не в силах забыть, как под ее пальцами играли его тугие мускулы и как нежно он ее поцеловал. — Сегодня утром попрохладнее, и я хотела бы прокатиться.— Прекрасная мысль, я поеду вместе с тобой.Стало быть, прощай прогулка в блаженном одиночестве!После того как лошадей оседлали, Алекс поднял ее и усадил в седло, продержав в руках чуть дольше, чем это было необходимо. Приятное тепло, исходившее от его рук, окутало ее. Впечатление было такое сладостное…— Спасибо, — с трудом выговорила она пересохшими губами.Алекс вскочил на Наполеона, который бил задними ногами, ржал и сильнее обычного выказывал свой норов.— Чувствует запах кобылы, — сказал он.Ники покраснела. Алекс, усмехнувшись, тронул жеребца.Ники поехала рядом, очарованная внушительным видом своего спутника на гнедом жеребце.— У моей бабушки великолепный вкус, — сказал он, любуясь костюмом цвета чуть темнее ее медных волос. — Или ты сама выбрала эту одежду?— Мы выбирали вместе.Они ехали к реке мимо плантации тростника.— Я хочу, чтобы вы знали, как я признательна вам за все, что вы для меня сделали. — Слегка смутившись, она притронулась к манжетам своего костюма из изысканных бельгийских кружев. — Я знаю, как все это дорого, и надеюсь, что когда-нибудь смогу отплатить вам.Натянув поводья, Алекс остановил коня под старым дубом на берегу широкой Миссисипи, которая катила мимо них свои полные воды.— Твой отец спас моего отца. Они были друзьями. И мы должны быть друзьями. Я думал, ты понимаешь это.Он помог ей спешиться, они привязали лошадей у самого берега, чтобы те утолили жажду и могли бы даже плескаться в воде. Прогуливаясь возле дуба, Ники хотела спросить, означает ли сегодняшнее положение дел то, что он расторгнет подписанный ею контракт. Но она не чувствовала себя достаточно уверенной и вовсе не знала, каким будет ответ.— Мне понравился ваш друг Томас, — сказала она, переключаясь на первую пришедшую ей в голову тему.Алекс помрачнел.— Если он так тебе понравился, почему ты не приняла его приглашение и не пошла с ним в театр?Гнев, прозвучавший в его голосе, поразил ее, но она постаралась скрыть свое удивление, с наигранным безразличием сорвав листок с дерева и покручивая его пальцами.— Потому что вы явно опасались, что ваш друг может подмочить свою репутацию, появившись вместе с бывшей служанкой.— Ты в самом деле так думала? — спросил Алекс, искренне изумляясь.Ники вздернула подбородок.— А что я должна была думать? Вы так на меня посмотрели… Ведь я ваша собственность.Алекс сделал несколько шагов, оттесняя ее к дереву. В нем не осталось и следа доброты, с которой он относился к ней все это время.— Я не хотел, чтобы ты с ним встречалась, потому что опасаюсь… осложнений.— Осложнений? Что вы имеете в виду?— Что имею в виду? — Алекс, казалось, тщательно обдумывал, что ей сказать. Откинув волосы назад, он пристально смотрел в лицо Ники. Когда она попыталась отвернуться, он взял ее за подбородок и повернул к себе. — Я не хотел, чтобы ты с ним встречалась, потому что у меня есть на тебя свои виды. Твой маленький розыгрыш мог бы обмануть мой ум, но не мое тело. А оно желает тебя с самой первой встречи.В его словах было что-то успокаивающее и в то же время будоражащее. Стало быть, Алекс увлекся ею? Он хотел бы покорить ее как женщину? У нее слегка закружилась голова.Сердце забилось чаще. Она вдруг почувствовала, что к ней возвращаются силы для того, чтобы опять быть обаятельной, возвращаются женские инстинкты, которые в прежней жизни так естественно подсказывали ей, что именно делать.— Вас влечет к себе одна женщина, но жениться вы собираетесь на другой.— Кларисса не имеет к нам никакого отношения, — решительно отрезал Алекс. — Значение имеет только то, что я мужчина, а ты женщина. Взрослая женщина. И теперь в моих чувствах к тебе нет ничего запретного.Он взял ее лицо в свои ладони. Его теплые руки выражали его чувства вернее, чем слова. В его поцелуе не было ничего от вчерашней сдержанности. Это был опаляющий, требовательный поцелуй, от которого у нее перехватило дыхание.Открыв ее губы своими, он с опытностью знатока принялся исследовать своим языком ее рот, пока и ее язык не стал повторять те же чувственные движения. Его руки обвили ее талию, и Ники прильнула к нему. Она чувствовала игру его мускулов под рубашкой. От струившегося от него жара ноги у нее подкашивались, дрожали, но она не отодвигалась.Когда, рассыпав горячие поцелуи по ее щекам, он чуть сжал губами мочку ее уха, Ники прошептала его имя и обвила руками его шею. Она чувствовала под своими пальцами его шелковистые волосы, его мощные плечи, и что-то властное, обжигающее поднималось в ней.Он вновь принялся ее целовать, погружая язык в глубь ее рта. Ники вцепилась пальцами в его плечи, Алекс застонал.Его руки поползли вниз по ее спине, обхватили ягодицы и прижали к себе. В глазах у нее все поплыло.Алекс чувствовал, как стучит кровь в его висках, чувствовал, как разгорается огонь в его чреслах. Груди Ники упирались в него тугими сосками. Ее ягодицы наполняли его ладони.Его пульсирующее естество, снова и снова упираясь в нее, упорно напоминало о своем существовании.Подняв одну руку, он расстегнул пуговички на платье и сунул руку внутрь. Ее полные груди с окаменевшими сосками, необыкновенно гладкая кожа под его пальцами все сильнее разжигали в нем страсть. — Вся дрожа, Ники всхлипнула и прижалась к его руке.— Я хочу тебя. Хочу прямо сейчас, — шепнул он, в то время как его пальцы волшебным образом продолжали будоражить ее чувственность.Ники отпрянула, словно он влепил ей пощечину. Прикрыв расстегнутый верх платья, она смотрела на его вздувшиеся в одном месте бриджи. Она даже не шевельнулась, не проронила ни слова, но ее щеки вдруг побелели. Алекс был уверен, что она вспоминает о том, чему была свидетельницей в тюрьме.— Не беспокойся, дорогая, — сказал он. — Я не сделаю ничего такого, чего ты не хочешь. — Ее щеки стали еще бледнее. — Я не хотел торопить тебя. Извини.Она покачала головой, как бы опровергая его слова, но, по-прежнему молчала.— Я знаю, что ты думаешь. Знаю, что ты перенесла. Но ведь необязательно все должно быть плохо. Близкие отношения между мужчиной и женщиной могут доставлять большую радость. Поверь, что это так.— Вы не понимаете.— Мне не надо было так спешить, да еще и подгонять тебя.— Это была не ваша вина, — сказала Ники, удивив его этими словами — Вина была моя. Я могла вас остановить, но не сделала этого. Не знаю, что нашло на меня. Мне были приятны ваши поцелуи, но я не уверена, что хотела бы…Он приподнял ее подбородок:— Чего бы ты не хотела, дорогая? Чтобы я держал тебя в объятиях? Чтобы прикасался к местам, которые когда-то считались запретными?Она посмотрела на него, чувствуя, что не может солгать.— Да.Алекс обнял ее. Она почувствовала, что его внутреннее напряжение ослабевает.— Мы больше не будем спешить. Пусть все идет своим чередом.Опасения Ники окончательно улеглись. Алекс обо всем позаботится. Как всегда. Она вдруг поняла, что прониклась к нему большим доверием. Привыкла во всем на него полагаться.Она утвердительно кивнула, и он коснулся ее уст легким как пушинка поцелуем. Не говоря больше ни слова, они сели на лошадей и поехали домой.Какое-то время они ехали молча, но даже после всего происшедшего она чувствовала себя спокойно в его присутствии.— Вы сказали, — вдруг напомнила она, — что знаете о моих невзгодах.Он кивнул.— В молодости я провел несколько месяцев… за решеткой.— В самом деле?— Да.— Где?— В Алжире. Я служил во французской армии и попал в плен. Тюрьма была сущим адом.— Как долго вы там пробыли?— Шесть месяцев. К счастью, я подружился там с одним человеком, который помог мне пережить все это. Это был здоровенный турок по имени Рам. С тех пор он даже работал у меня. Но его все время тянет к себе море.— А у меня была подруга по имени Лорна. — У Ники сдавило горло. — Я никогда ее не забуду.— Но как ты туда попала? — тихо спросил Алекс.Ники рассказала о Ричарде Пэкстоне, который перекупил ее контракт у Лорана. Рассказала о том, как Пэкстон пробовал за ней ухаживать, а жена Адриана приревновала его к Ники.— Она спрятала брошь, заявила, что ее украли, затем «нашла» в присутствии мужа и послала за полицией. Остальное вы знаете.— Что было, то прошло. Для нас обоих.Алекс улыбнулся ей. Но его взгляд был прикован к холму на западной границе плантации, откуда за ними наблюдал одинокий всадник. Алекс приложил ладонь козырьком ко лбу, но он и так знал, кто это.— Фортье, — произнес он, переводя взгляд на Ники. — Обещай, что никогда не будешь ездить одна.— Но ведь теперь он знает, что я под вашей защитой, и не посмеет беспокоить меня.— Для него ты навсегда останешься воровкой, которая сидела в тюрьме. Это не мешает Фортье хотеть тебя. А он всегда берет то, что хочет.По ее спине пробежал холодок.— Что бы вы сделали, если бы он меня похитил?— Убил бы его , если бы, конечно, он не опередил меня. Глава 9 Тяжелый стук молотка, украшенного серебряной львиной головой, застал Николь на самом верху лестницы. Спускаясь в столовую, она с любопытством наблюдала, как Фредерик открыл дверь, впуская вместе с прохладным воздухом темноволосую женщину на несколько дюймов выше ростом Ники. Это была оливково-смуглая красавица в темно-красном шелковом платье с черной каймой. Шелк отливал ониксом. Так же как и ее глаза. Улыбнувшись Фредерику, смуглянка сказала, что хочет видеть Александра.— Кто она? — шепотом спросила Ники у Даниэль, которая шла за ней следом.Даниэль отвела ее в сторонку, откуда их нельзя было видеть снизу.— Это мадемуазель Эме, любовница месье дю Вильера.— Лизетт? — недоверчиво переспросила Николь. Она не могла не заметить соблазнительности женщины, ее прелестных пухлых губок.Ники бессознательно вонзила ногти в ладони, у нее было такое чувство, как будто ее окатили холодной водой.Через несколько минут в вестибюль вошел Алекс.— Я же просил, чтобы ты не приходила сюда, — сказал он вместо приветствия.По его лицу было заметно, что он неприятно поражен этим визитом.— Но почему ты так долго не приходил? — Лизетт говорила с акцентом, который придавал особую пикантность ее речи. Она была так же раздосадована, как и он. — Где ты пропадал?— Я не у тебя на побегушках, Лизетт. Когда будет время, тогда и приду, черт возьми.Лизетт надула и без того пухлые губки.— Чем я не угодила тебе? Неужели ты меня бросаешь? — Ее тон говорил, что она даже мысли о подобном не допускает.И в этом Николь была с ней согласна.Видя, что Алекс тянет с ответом, она кокетливо повертелась у него перед глазами, демонстрируя элегантное платье.— Разве я не красива? — Ее лицо смягчилось. Черные глаза искрились почти детским восторгом.— Красива, красива, — уже не таким сердитым голосом сказал Алекс. При этой похвале Лизетт просияла, вновь уверившись в силе своих чар.— Вообще-то, — сказал Алекс, — я собирался повидать тебя на этих днях. — Взяв Лизетт за руку, он повел ее к двери. — Почему бы нам не прогуляться по саду, где мы сможем поговорить с глазу на глаз?Как только они вышли за порог, Лизетт обвила его руками и поцеловала. Ники успела мельком уловить, какой торжествующий был у нее взгляд и как по-хозяйски она его обнимала.— Да как он смеет! — Взмахнув желтыми юбками, она повернулась и кинулась к себе в комнату. Она была готова убить обоих. Никогда в жизни не была она в таком бешенстве.Еще вчера он распинался в своих к ней чувствах. Целовал и ласкал ее, как ни один мужчина до него. Значит, сегодня вечером он отправился к Лизетт! Хорош гусь!Ярость буквально душила ее. Ники хотелось сбежать по лестнице и вцепиться в блестящие черные волосы этой женщины. Заодно ей хотелось отхлестать по щекам этого красавчика и назвать его, как он того заслуживает, подонком.Даниэль помогла ей надеть костюм для верховой езды.— Вы очень рассержены? Да?— Да, я очень сердита. Как смеет он путаться с этой… этой… девкой? Подумай только, в столовой сидит его бабушка.Никакой он не джентльмен, одна только видимость, и я сейчас выложу ему это.Даниэль поймала ее за руку.— Я думаю, это не очень удачная мысль.— И почему же, позволь тебя спросить?— Потому что герцог может подумать, что вы его ревнуете.— Ревную?.. К этой… этой падшей женщине? — Но, произнося эти слова, она знала, что «высокомерный подонок» именно так и подумает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41