Теперь это был ровный и безликий голос, которого она никогда прежде не слышала от него.
– Ни то ни другое. – Мария нахмурилась. – Я не пожелала выйти за него замуж и даже не захотела получить от него предложение лично. Но это была бы очень подходящая пара. Однако мои родители вполне спокойно отнеслись к моему отказу. А отец даже посмеялся на этот счет потом. Вот так они меня балуют. Не все родители способны снисходительно относиться к желаниям дочери.
– Возможно, у них были собственные возражения, и они испытали облегчение, услышав ваш отказ.
– Не думаю, – покачала головой Мария, – хотя отец признал, что этот человек – немного идиот.
– Если они знали об этом, то наверняка понимают и то, что он вам не подходит.
– Многих родителей это не волнует. Титул, состояние, светские связи… Они хотят лишь счастья для дочери, особенно когда она в таком возрасте, как я.
– Наверное, они считают вас достаточно взрослой, чтобы откровенно высказывать свою точку зрения.
– Это я делала даже когда была маленькой. Моя гувернантка однажды назвала меня своевольным ребенком.
– Что ж, вы остались верны себе. Но можно понять и вашего отца. Он старается подыскать для дочки подходящего жениха.
– Не вы ли сами говорили мне, что женщина – не приз, чтобы ее выигрывать? Жену не должны получать в результате заключения сделки с отцом, предлагая за это очень много, но и приданое, требуя при этом немалое, когда все, что нужно, – это ее знатное происхождение, ее родословная и наследники, которых она может родить. Но у женщины есть свои надежды, мечты и чувства, как и у мужчины. – У Марии удивленно округлились глаза. – Почему ее желания не должны быть так же важны, как желания ее семьи или ее поклонника?
– Я… Я еще раз повторяю, что мои родители хотят, чтобы я была счастлива, – запинаясь, пробормотала Мария. – Они вряд ли были бы довольны, если бы я приняла это предложение…
– А почему вы отказались?
Мария уставилась на Гарри. Ну, как же он не понимает?
– Потому что я не люблю его.
– Откуда вы знаете?
– Потому что… – Потому что мне никогда не хотелось увидеть его так сильно, как хочется увидеть вас. – Просто потому, что я знаю.
– Понятно. – Гарри немного помолчал. – Мне очень жаль парня, но если он не завоевал ваше сердце, правильно, что вы отказали ему.
Мария думала о том, чтобы сказать Гарри, что из-за него она отказала Хартвуду и не может думать ни о ком другом. Но это было бы признанием в любви, к которому она была еще не готова. Она считала Гарри загадочным и интересным. Он волновал ее, ей хотелось, чтобы его визиты продолжались, но дальше этого она не могла позволить себе думать. У нее не было доказательств его особого, отношения к ней, к тому же она была просто достаточно сдержанна, чтобы не выказывать свои собственные смутные чувства. В действительности девушка не могла определить, что испытывает к Гарри. Какая может быть любовь, когда она не знает его полного имени, не знает о нем ничего? И все же она понимала, что ее чувства – не просто интерес или симпатия. Если бы только она знала его истинные намерения.
– Вам не кажется, что это несколько… безнравственно с вашей стороны? – спросила Мария. Этот вопрос не давал ей покоя весь день. Если Гарри считает свои визиты дурными, тогда Мария поступает неправильно, находя в них удовольствие. Но если он предложит какое-нибудь объяснение, которое устроит ее, возможно, с ее души свалится камень. Надо только подтолкнуть его признаться, почему он приходит к ней.
– Безнравственно? О чем вы?
– Согласитесь, что приходить ко мне, таким образом, несколько… легкомысленно с вашей стороны. – Мария наклонилась вперед и с вызовом вздернула подбородок.
– А-а. – Гарри немного подвинулся, послышался слабый скрип кровати. – Мне кажется, что этим словом очень легко разбрасываются. Наша дружеская беседа не имеет никакого отношения к той подлинной безнравственности, которая царит во всем мире.
– А что вы думаете о том, что происходит между нами? – Мария хотела подчеркнуть интимность сложившейся ситуации. Она чувствовала, что ей надо вытянуть из него правду. Дружеская беседа? Что он хотел этим сказать?
– Я нахожу наше общение приятным.
– Вам нравится взбираться по зарослям плюща? – Мария почувствовала вспышку раздражения.
– А почему нет? – улыбнулся Гарри. – Я обыскал весь Лондон в поисках стены, покрытой плющом, с прекрасной женщиной наверху…
– Так что же тогда по настоящему безнравственно?
– Ну, к примеру, носить сюртук, который не подходит тебе по комплекции, как мне кажется.
– Могли бы придумать что-нибудь по остроумнее, – вздохнула Мария.
Гарри долго молчал, потом заговорил опять, на этот раз – более серьезно.
– Вы спрашиваете, что в нашей жизни безнравственно? Отвечаю: много чего. Не давать человеку голосовать, если он недостаточно богат, и, тем не менее, требовать, чтобы он поддерживал правительство, которое лишило его права голоса. Принимать законы, которые удерживают высокую цену на пшеницу, – ради выгоды владельцев земли, когда бедные люди в городах голодают без хлеба. Объявлять нищету безнравственной и неприличной и при этом ничего не делать для того, чтобы искоренить ее в обществе. Все это гораздо более безнравственно, я так думаю, чем что-нибудь из того, что сделали вы.
Это оказалось совсем не то, что ожидала услышать от него Мария.
– Вы сказали, что не являетесь реформатором, – заметила она.
– Я просто не люблю несправедливость.
– И что бы вы изменили в том случае, если бы имели возможность?
– Многое. – У него дрожал голос от скрытого душевного волнения. Мария подалась вперед, чтобы лучше видеть его. Одновременно с ней Гарри подвинулся вперед, поднял руку, и Мария замерла от его легкого прикосновения.
– Почему вы оказались в Уайтчепеле недавно, – прошептала Мария, – когда видели ту бедную девочку? Потому что не любите несправедливость?
– Я присматривал кое за кем. – Пальцы Гарри по-прежнему касались ее щеки.
– За ней?
– Нет, не за ней. – Гарри опустил руку. – Думаю, за ней как раз никто не присматривает.
– Тогда за кем-то еще. За какой-то важной особой? Последовала долгая пауза.
– В известном смысле, – сказал, наконец, Гарри.
– И что бы вы сделали, если бы с этой особой что-то случилось?
– Все, что я обязан сделать. – Голос Гарри понизился почти до шепота. – У вас есть еще вопросы?
– Да. – Она чувствовала его дыхание на своих губах. У нее так гулко стучало сердце в груди, что он должен был слышать эти удары. – Когда вы наблюдали за мной на днях… на балу у Спенсера… Что вы надеялись увидеть?
Теперь его рука вновь коснулась щеки Марии, более уверенно, но не менее нежно.
– Я хотел увидеть вас, такую красивую и элегантную, как будто прекрасная богиня спустилась на вечер на землю. Я хотел увидеть отблеск пламени свечей в ваших волосах и вашу улыбку и представить, что она предназначена мне. – Его голос стал звучать еще глуше. – Я хотел увидеть, как вы танцуете, и представить, что это меня вы взяли за руку. Услышать ваш смех и надеяться, что однажды, возможно, точно так же вы будете смеяться со мной…
– Вы просто негодяй, если говорите мне такие вещи, – прошептала Мария, когда он прикоснулся губами к ее губам.
– Вы даже не представляете какой, – пробормотал Гарри и поцеловал ее.
Мария почти перестала дышать. Его губы вновь коснулись ее губ, рука легла на шею, и он притянул ее к себе так близко, что Мария уперлась руками, чтобы не упасть прямо на него. Ее ладони легли на плечи Гарри. Из его груди вырвался глубокий стон, и Мария уцепилась за мягкую ткань его рубашки, когда он прижался к ее губам.
Потом он поцеловал ее лоб, виски, уголки глаз, обхватил лицо обеими руками и провел рукой по губам. Мария вздохнула, у нее кружилась голова, а Гарри целовал ее снова и снова, заставляя легким движением языка открыть рот. Мария задохнулась от удивления и застонала, когда он стал исследовать глубины ее рта, сначала деликатно, а потом – все более нетерпеливо, когда она ответила на его поцелуй.
Когда поцелуй, который, казалось, длился целую вечность, закончился, Мария едва дышала от потрясения и все еще удерживала рубашку Гарри в руках. Сердце стучало в бешеном ритме, в груди все горело, а в мозгу звенел колокольчик радости. Да, именно этого она страстно желала в душе. Она никогда не чувствовала себя более счастливой, чем когда к ней прикасался Гарри.
Он приподнял ее подбородок и снова поцеловал.
– Отвечаю на твой вопрос, – прошептал он. – Я действительно такой.
– Какой? – Мария мечтательно улыбнулась.
– Безнравственный. – Еще один поцелуй. Мария вздохнула, чувствуя, что пьянеет от удовольствия.
– В самом лучшем смысле…
Его смех был скорее похож на вздох. Он провел пальцем по нижней губе Марии.
– К сожалению, моя дорогая, и в худшем – тоже.
Глава 12
Мария сначала колебалась, рассказывать ли Джоан о поцелуе, о ее первом поцелуе, но, в конце концов, радость была слишком велика, чтобы держать ее в себе. Спустя два дня, когда они оказались на ежегодном завтраке в саду у леди Плимптон, Мария отвела кузину в укромный уголок и все ей поведала.
– О! – Джоан приложила одну руку к сердцу, а второй стала обмахивать лицо. – Боже мой!
– Тихо, – вспыхнула Мария. – Все заинтересуются, о чем мы здесь говорим.
– Если бы меня кто-то так поцеловал! – Джоан вздохнула и опустила руки. – Может быть, он сегодня здесь.
Мария осмотрелась вокруг. Леди Плимптон была старинной подругой ее бабушки, и мать пришла сюда только поэтому. Гости в основном все пожилые, молодых джентльменов почти не было.
– Возможно, но только вряд ли.
– Я чувствую, что мы его найдем. Люди всегда появляются в самых неожиданных местах.
Мария рассмеялась и согласилась с кузиной, хотя сама сомневалась в правоте ее слов. Джоан позвала к себе мать, поэтому она сжала руку Марии и, пообещав обращать внимание на всех, кто мог бы сойти за Гарри, поспешила к матери.
Мария медленно прохаживалась среди гостей. От одной только мысли о поцелуе Гарри у нее все дрожало внутри и сбивалось дыхание. Разве мог он быть здесь? Они с Джоан, вероятно, были самыми юными среди приглашенных, но у буфета стояли несколько молодых джентльменов и разговаривали между собой. Большинство гостей вышли на улицу, и Мария прошла через открытые двери следом за ними.
День стоял великолепный, яркий и свежий после недавнего дождя. В окружении зелени и цветов были расставлены красиво украшенные столы. В середине сада журчал высокий фонтан, вода сверкала на солнце, как россыпь бриллиантов. Около дома под огромным белым навесом стоял стол, ломившийся от вкусной еды, которой можно было накормить половину Лондона. Мария смотрела на подносы со сладкими булочками и тарелки с пирожными. Интересно, Гарри посчитал бы безнравственным это пышное застолье для людей, которые никогда в своей жизни не знали, что такое голод? Неужели в Лондоне есть люди, по-настоящему страдающие от голода? Забавно, что он впервые в жизни заставил ее задуматься о подобных вещах.
Мария проходила мимо накрытого стола, когда услышала голос мужчины у себя за спиной. Она даже не поняла, что он сказал, она просто уловила тембр, но этого было достаточно. Она резко остановилась, все еще не веря себе. Этот голос. Она знала его. Она обыскала весь Лондон в поисках этого голоса, а он звучит здесь, прямо в саду леди Плимптон.
Мария повернулась, отыскивая взглядом говорившего.
Он стоял к ней спиной в темной одежде, склонившись над стойкой буфета. Вот он снова заговорил, и от знакомого раскатистого голоса сердце застучало где-то в горле, а в голове образовалась пустота. Господи, что же она должна сказать ему? За все то время, что она искала его, Мария так и не придумала, как будет вести себя при встрече. Триумфальное «я нашла тебя!» в данной ситуации казалось совсем неуместным. Мария не хотела показаться грубой или невежливой, или, еще хуже, глупой. У нее пересохло во рту, ей захотелось, чтобы поблизости оказался стакан воды. Ну, где же Джоан? Если бы рядом была подруга, она бы чувствовала себя намного увереннее и спокойнее.
Мужчина повернулся, в руках у него был поднос. Мария сделала шаг назад, но не отступила с его пути, сцепив дрожащие пальцы рук. Пять шагов, три, один…
– Добрый день, сэр, – беззаботно поздоровалась Мария. – Какой сюрприз встретить вас здесь.
Он остановился, глядя на нее из-под круглых очков. Спокойные карие глаза, высокий рост, аккуратно причесанные каштановые волосы. Ему было не более тридцати, симпатичный, но ничего выдающегося.
– Мэм. – Он вежливо, насколько ему позволял поднос в руках, поклонился. – Могу я вам помочь?
– П-почему вы не узнаете меня? – Мария растерялась, поэтому, понизив голос, добавила: – Гарри!
– Простите? – В его голосе послышались удивленные нотки.
Мария потопталась на месте. Это был его голос, она готова была поклясться, но он отвечал не так, как должен был отвечать.
– Это я, Мария. Ты же не мог забыть меня.
– Действительно, мне не следовало говорить, что… – Он замолчал, В его лице промелькнуло что-то непонятное – кажется, секундное замешательство, испуг, смятение… Это заставило Марию содрогнуться от ужаса. И все же одна сказанная им фраза только укрепила ее убеждение, что это был действительно Гарри. Она облизнула пересохшие губы и шагнула вперед, не обращая внимания на сомнения и опасения, которые множились у нее в голове. Не могло быть в Лондоне двух джентльменов с одинаковыми голосами…
– Тогда ты должен вспомнить! Вряд ли ты мог забыть наши разговоры! И место, где мы встретились! – Мария пристально наблюдала за ним, чтобы не упустить ни малейшего признака того, что он узнал ее, хотя сама уже начинала сожалеть, что заговорила с ним. Как унизительно, что приходится выспрашивать у него все это! Лучше было бы официально представиться или пройти в укромный уголок, где она могла бы поговорить с ним наедине. Но на его лице не было ни малейшего признака понимания. Повисла неловкая пауза. – Но я вас знаю, – беспомощно обронила Мария.
– Таун!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39