– Вы обсуждали с мистером Уэллсом мое замужество?– У нас не было выбора, – сказала Ханна, расправляя плечи. – Прошлой ночью мы видели вас на лестнице, мисс Глейд.– У вас волосы были распущены, – добавила Феба.– Судя по вашему виду, можно было сказать, что вас изнасиловали, – заявила Теодора. – Так что вполне естественно, что мы сказали мистеру Уэллсу о том, чтобы он женился на вас.– Именно так должен поступить джентльмен, если он овладел леди, – объяснила Эдвина. – Однако бывают случаи, когда джентльмены ведут себя неподобающим образом, и тогда леди оказывается обесчещенной навсегда. Но мы не хотим, чтобы такое произошло с вами, – заключила она.Конкордия обратила потрясенный взор на Эмброуза.У него было такое ощущение, будто он тонет.– Я только что пытался объяснить юным леди, что наша ситуация довольно сложна, – спокойно проговорил он. – Я хотел сказать им, что вы современная женщина без старых предрассудков, которая не чувствует себя обязанной следовать побитым молью светским правилам и условностям, которые свет диктует женщинам.– Совершенно верно. – Конкордия с явным усилием взяла себя в руки. – К тому же не следует забывать, что внешность обманчива. – Учительница, нахмурив брови, оглядела по очереди Фебу, Ханну, Эдвину и Теодору. – Сколько раз я говорила вам, что нельзя делать какие-то выводы, не получив существенных доводов и доказательств в их пользу?– Но, мисс Глейд, – напомнила ей Феба, – у вас волосы были распущены.– Вечером у меня голова разболелась от шпилек, – заявила Конкордия. – Вот я их и вынула.Ханна нахмурилась:– Но, мисс Глейд…– Однако даже если не говорить о внешности, – перебила ее Конкордия, – я хотела бы напомнить вам о необходимости уважать права других людей на личную жизнь. И юным леди, которые все еще ходят в школу, негоже вмешиваться в дела взрослых. Я достаточно понятно выражаю свои мысли?Судя по недовольному перешептыванию девочек, которые принялись тихо переговариваться, едва завязался этот неприятный разговор, было понятно, что они не привыкли слышать столь серьезные замечания от их обожаемой мисс Глейд.– Да, мисс Глейд, – прошептала Эдвина.Губы Ханны задрожали.– Да, мисс Глейд, – повторила она.Феба прикусила губу. Теодора с несчастным видом наклонила голову.– Простите нас, пожалуйста, мисс Глейд, – тихо проговорила она. – Мы только хотели помочь.Конкордия немедленно смягчилась.– Знаю, – кивнула она. – Но могу вас уверить, что между мною и мистером Уэллсом прошлой ночью не произошло ничего такого, что потребовало бы вашего вмешательства. Разве это не так, мистер Уэллс?– Я хотел бы напомнить всем присутствующим, что подобные ситуации задевают репутацию не одного человека, – вымолвил Эмброуз.Все вопросительно посмотрели на него.– Прошу прошения? – не поняла его Конкордия.Судя по звуку ее голоса, она говорила сквозь стиснутые зубы.– Видите ли, дело в том, что общество, как правило, бывает обеспокоено только репутацией леди, – начал объяснять свою позицию Эмброуз. – Но я считаю, что о чести джентльмена тоже неплохо бы подумать.Лицо Конкордии обрело каменное выражение.– Мистер Уэллс, с моей точки зрения, наша беседа постепенно заходит в тупик, – заявила она. – Предлагаю немедленно перейти в столовую для завтраков и сменить тему разговора.Эмброуз и глазом не моргнул.– Так вот, – продолжил он, – поскольку речь идет о моей чести, потому что именно я тот джентльмен, который имеет отношение к этому делу, я не могу не заметить, что и у меня есть некоторые права в этом разбирательстве.– Признаться, я никак не могу взять в толк, каким это образом были задеты ваши права, сэр, – сказала Конкордия сдавленным голосом.– Ну-у… На самом деле мне бы не хотелось, чтобы вы считали, что я не уважаю ваши современные взгляды, мисс Глейд, – проговорил Уэллс. – Поэтому, с моей точки зрения, нам бы следовало прийти к компромиссному решению. Предлагаю альтернативный выход из ситуации – не такой, к каким прибегают обычно.Фебу, Эдвину, Теодору и Ханну его слова явно очень заинтересовали.– О чем это вы говорите? – спросила Конкордия со скрытой угрозой в голосе.– Мне кажется, – начал Эмброуз, – что существует очень современный, хотя, вероятно, и не совсем приемлемый для каждого из вовлеченных лиц, способ разрешить ситуацию. И все же, думаю, он устроит каждую сторону.– Мистер Уэллс, – мрачно вымолвила Конкордия, – прекратите говорить загадками. Вероятно, прошлой ночью вы совсем не выспались.– Нет, я спал отлично, благодарю вас, – заверил учительницу Уэллс.Ханна сделала шаг вперед. Ее личико светилось любопытством.– О каком это способе вы говорили, сэр? – спросила она.Эмброуз улыбнулся Конкордии.– Думаю, каждый останется удовлетворен, если мы позволим самой мисс Глейд решить, хочет она сделать мне предложение или нет, – объяснил он наконец.Конкордия изумленно уставилась на него – она явно была шокирована предложением Уэллса.Феба, Эдвина, Ханна и Теодора были в восторге от предложения Эмброуза.– Да уж, позволить леди самой сделать предложение руки и сердца – это весьма современно, – заявила Феба.– Отличный план, сэр, – поддержала подругу Эдвина.– Благодарю вас, леди, – с деланным смущением промолвил Эмброуз.Ханна засияла от радости.– Только подумайте, если бы у Люсинды Роузвуд была возможность сделать мистеру Торну предложение, она бы не осталась несчастной на всю жизнь! – воскликнула она.– Очень умно, – заявила Теодора. – Предложение мистера Уэллса позволяет отлично решить проблему, не так ли, мисс Глейд?К Конкордии наконец-то вернулся дар речи.– Вообще-то никакой проблемы не существует, – сказала учительница.На нее никто и внимания не обратил.– Да, это очень оригинальное предложение, – вымолвила Феба. – Интересно только, сыграет ли оно свою роль.Ханна скривила губы.– Ты беспокоишься о том, что мисс Глейд не захочет сделать мистеру Уэллсу предложение?Брови Теодоры неожиданно сошлись на переносице.– Или вдруг мисс Глейд сделает мистеру Уэллсу предложение, а он ей откажет?При этих словах все затихли. Девочки устремили взоры на учительницу.Конкордия наконец-то отпустила косяк двери и церемонно посмотрела на часы, висевшие у нее на поясе.– Боже мой, надо же, как поздно! – Она улыбнулась присутствующим вежливой улыбкой. – Не знаю, как вы, а я умираю с голоду. Если вы позволите, я бы хотела перейти в столовую и наконец позавтракать. – С этими словами учительница развернулась и вышла в коридор.Каблучки ее туфель легко застучали по натертому до блеска паркету. Как только она ушла, девочки осуждающе посмотрели на Эмброуза.– Да-да, боюсь, и в самом современном поведении тоже есть кое-что не совсем удобное, – проговорил он, разводя руками. – Хорошо хоть, что эти новшества нас как-то развлекают. Вот только, к сожалению, нельзя быть уверенным в том, что, когда все окажется сказанным и сделанным, некоторые не пожалеют, что не вели себя по старинке. Глава 31 С раздражением натянув черную перчатку на левую руку, Конкордия уставилась на Эмброуза сквозь черную вуаль, скрывавшую ее лицо. Противоречивые чувства переполняли ее. Конкордия никак не могла понять, что это: гнев, подавленность или обеспокоенность.В конце концов она решила все свалить на гнев. Это было наиболее безопасным.– Просто не могу поверить, что мы зашли так далеко, – начала она. – Разве тебе неизвестно, что, имея дело с молодыми девушками, взрослые люди должны твердо придерживаться своей точки зрения на обсуждаемые вещи?Эмброуз смотрел на нее с противоположного сиденья кеба. Он приклеил усы, бакенбарды и нацепил очки. В сочетании со старомодным пиджаком, подбитым на животе ватой, тугим, тесным воротничком и старомодными брюками весь этот маскарад превращал его в не совсем процветающего поверенного.– С сожалением должен заметить, что мой опыт общения с молодыми людьми этого возраста, особенно с девушками, весьма ограничен и не идет ни в какое сравнение с тем опытом, который есть у тебя, – сказал он.Конкордия никак не могла понять, поддразнивает он ее или нет, и это ее беспокоило. Она должна знать, не вздумал ли Эмброуз развлечься, избрав ее жертвой своего красноречия.Они направлялись в резиденцию миссис Хокстон. После катастрофической ночи в библиотеке они впервые оказались наедине. Конкордия убедила себя в том, что ей удалось взять себя в руки, однако только сейчас она начала понимать, что нервы ее все еще на пределе.– Да уж, сэр, о чем только вы думали, когда вбивали им в головы свои мысли?– Какие еще мысли? – удивился Эмброуз.– Не пытайтесь притворяться невинной овечкой, сэр, – резко ответила Конкордия. – Вы отлично понимаете, что я говорю о вашей неудачной шутке, которую вы отпустили в библиотеке.Уэллсу каким-то непостижимым образом удалось сделать вид, что ее обвинение поразило его.– Я не помню, чтобы хоть одна шутка сорвалась с моих уст в то утро, – промолвил он.Все отрицать?! Это было уже слишком! Конкордия больше не могла сдерживаться.– Я говорю о ваших дурацких замечаниях, касающихся достойного поведения леди и джентльмена после… после… – Она не находила подходящих слов.Конкордии оставалось только смущенно взмахнуть руками, затянутыми в перчатки. Лишь осознав, что она делает, учительница быстро сложила их на коленях.– Да ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю!– Ты хочешь сказать, после ночи безумной страсти? Когда мужчина, о котором идет речь, полностью очарован, потрясен, влюблен настолько, что даже на следующий день не может ни о чем думать? – подсказал ей Эмброуз.– Знаешь, что я тебе скажу? – возмутилась Конкордия. – Каждый мужчина, который толкует о том, что он очарован, потрясен и влюблен, да еще использует эти слова в одном предложении, способен очень четко оценивать ситуацию!Эмброуз вжался глубже в подушки.– А я-то считал, что ты оценишь, с каким изяществом я сумел разрешить эту неловкую ситуацию с твоими ученицами, – сказал он.– Так ты полагаешь, что если я прислушаюсь к твоему предложению и заявлю о своем желании стать твоей женой, то это называется «разрешить непростую ситуацию»?!– Нет, но ты должна согласиться, что я предложил тебе поступить очень современно, – защищался Эмброуз.– Вы невозможны, сэр, – тяжело вздохнула Конкордия.Наступила короткая пауза.– Или ты предпочла бы, чтобы я поступил так, как диктует традиция? – спросил Эмброуз спокойным тоном. – Ты думаешь, мне следовало попросить тебя стать моей женой этим утром?Конкордия напряженно выпрямилась и стала с деланным вниманием рассматривать пейзаж за окном.– И все из-за какой-то ночи любви, когда мы вели себя как равные? Разумеется, нет, – проговорила она. – Я не могу сказать, что вы использовали или принудили меня, сэр. Так что нечего стенать и переживать из-за того, кто кому сделает предложение.– А что, если бы предложение сделал я? – спросил Эмброуз.– Конечно, я бы отказала тебе, – сделав недовольную гримасу, ответила Конкордия.– Потому что ты такая современная и не любишь подстраиваться под ситуацию?Нет, он нарочно дразнит ее, заключила про себя Конкордия.– Нет, – коротко ответила она. – Я бы отказала тебе, потому что понимаю: сделать мне предложение тебя заставила твоя собственная честь джентльмена. Я не стану выходить замуж за человека, который повинуется только чувству долга.Уэллс посмотрел на нее непроницаемым взором.– Полагаю, ты переоцениваешь степень моей джентльменской чести, – проговорил он.– Все это ерунда! Ты очень порядочный человек, Эмброуз, – отрезала Конкордия. – Я почувствовала это в первую же нашу встречу. И именно поэтому я буду вынуждена отказаться от любого твоего предложения. Не могу я выйти за тебя замуж в сложившихся обстоятельствах. Когда ты вынужден поступить именно так.– Вынужден… – эхом отозвался Эмброуз. – Какое неприятное слово.– Да что уж там, слово как слово, – пожала плечами Конкордия. – Брак, заключенный, по сути, по расчету, в результате каких-то там невнятных понятий о чести, старомодных измышлений или для того, чтобы удовлетворить лицемерным требованиям света, общества, сродни пожизненному тюремному заключению для обеих сторон. Потому что оба супруга окажутся в застенках, пусть даже и невидимых глазу.– Полагаю, именно это мнение высказывали твои родители? – полюбопытствовал Эмброуз.Конкордия не смогла ничего ответить ему, потому что Уэллс сказал правду. Как часто она слышала от родителей именно эти слова? Да постоянно! Потому что выросла под разговоры, подобные тому, который она вела с Эмброузом.– Ты, вероятно, полагаешь, что, выйдя замуж под давлением этих обстоятельств, ты изменишь памяти своих родителей и всему тому, чему они тебя учили? – ласково спросил Уэллс.Конкордия взяла себя в руки и решительно вздернула подбородок.– Я не желаю приговаривать никого из нас к несчастному браку, – отрезала она.– А почему ты так уверена в том, что он будет несчастным? – спросил Эмброуз.В это мгновение кеб остановился. Эмброуз потянулся к ручке двери.– Что ж, учитывая твое благоговейное отношение к этим делам, я вынужден сказать тебе, что нам остается положиться лишь на мое современное отношение, – заметил Эмброуз.– Я не понимаю, что ты имеешь в виду, – с сомнением покачала головой Конкордия.– Как я уже говорил тебе утром перед твоими ученицами, я оставлю решение о свадьбе за тобой, – с готовностью объяснил Уэллс. – Если ты решишь попросить моей руки, то знаешь, где меня найти.Эмброуз отлично понимал, что со своим последним замечанием он зашел слишком далеко, и знал, что со временем обязательно пожалеет о своих словах.Все утро он наблюдал за Конкордией и видел, что нервы ее на пределе, она едва сдерживается. Совершенно ясно, что ему вообще не следовало заводить разговор о браке и тем более не надо было делать предложение в такой нетрадиционной форме.Но что ему оставалось делать после того, как Феба, Теодора, Ханна и Эдвина буквально загнали его в угол?В те минуты Уэллсу показалось, что он придумал прямо-таки замечательный выход из сложной ситуации. Потому что понимал: попроси он утром у Конкордии руки, она непременно ему откажет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40