Не будет он думать о ней. Он и без того слишком много о ней размышляет. Думает о ней, хочет быть с ней. Хочет ее. Ох, пропади все пропадом! Не хватает ему начать бегать за ней, как болван Блумфилд!
Тридцать минут спустя он приехал в монастырь, разбудив беднягу конюшего, чтобы тот помог ему втащить ящики в библиотеку. К тому времени как конюший ушел, старинные часы звонко пробили один раз, и звук часов эхом откликнулся в безлюдных коридорах.
Джастин сбросил пиджак и прибавил свету в газовых рожках. Молоток-гвоздодер лежал там, где он его оставил. Он взял его в руки.
— Ну что ж, — тихо пробурчал он. — Пора приниматься за работу…
Он наклонился, и удар пришелся ему по затылку, за правым ухом. Молоток, выбитый из рук, оказался на полу, в другом конце комнаты. Сам он упал на колени, уголком глаза заметив какое-то движение, и перекатился по полу. Второй удар, не попав ему в лицо, пришелся по плечу. Он хотел взглянуть на своего противника, но в глазах потемнело.
Черт возьми! Человек, должно быть, уже находился здесь, когда он вошел. Джастин замер. Прислушался. Его противник загасил свет. Темнота на руку скорее не противнику, а ему, тем не менее тот предпочел темноту. Значит, не хотел, чтобы его увидели.
По полу прошуршали шаги. Джастин скорчился и замер. Какая-то тень промелькнула в прямоугольном дверном проеме и растворилась в темноте. Человек был в черном, как видно, специально оделся для такого случая, с горечью подумал Джастин, вспомнив, что сам он в белой сорочке. Пусть в будущем это послужит ему уроком. Будет знать, как искушать судьбу и просить, чтобы она послала ему противника, одетого в черный плащ.
Где-то совсем близко скрипнула половица. Джастин напряженно ждал. Он скорее чувствовал, чем видел фигуру противника за спиной. Нападающий затаил дыхание, и Джастин, ожидая удара, выставил для защиты сжатую в кулак руку. Удар обрушился на кулак с сокрушительной силой.
— Черт побери! — взревел Джастин, потрясая окровавленными костяшками. Никогда не следует наносить удар по тому, чего не видишь, слишком уж больно.
Увернувшись от следующего удара, Джастин сам нанес удар сплеча. Но человек вовремя заметил занесенную руку и сумел уклониться. И тут же, выбрав момент, когда Джастин стал наиболее уязвимым, человек бросился на него головой вперед, метя в незащищенный живот. Джастин охнул, сделал шаг назад и шлепнулся на пол. Он съежился, прикрывая голову, но его противник теперь, видимо, намеревался сбежать. Не успел Джастин встать на ноги, как человек выскочил за дверь и захлопнул ее за собой, погрузив комнату в полную тьму.
Джастин хотел погнаться за ним, но споткнулся о молоток, а распахнув дверь, столкнулся лицом к лицу с Эви Каммингс-Уайт.
Глава 11
День выдался длинный. Эвелина наблюдала, как вешают новую люстру, проследила за тем, как мастеровые начали устанавливать валуны из папье-маше, потом обнаружила отвратительный запах в одной из гостевых комнат и заставила отыскать его источник и избавиться от оказавшейся там дохлой крысы. К концу дня она безумно устала, но была слишком возбуждена и не могла заснуть.
Она, не усаживаясь за стол, поужинала в кухне, потом прошлась по дому, переходя из комнаты в комнату и проверяя, как продвигаются уборка и ремонт помещений. Свой обход она закончила в комнате, расположенной напротив библиотеки, одной из последних, где требовалась уборка, и решила сделать небольшой перерыв.
Бригадный генерал использовал эту комнату для коллекции трофеев. Стены ее, увешанные его фотографиями в различных униформах, смотрелись как заплатки, столы ломились от множества газетных вырезок и дневников, принадлежащих представителям нескольких поколений. Эвелина, усевшись в кресло, начала их перелистывать. Если Джастин вернется, она услышит, и они смогут… поговорить. Но никто не пришел. Главное, Джастин не появился.
Вскоре потрясающие эпизоды военной биографии генерала ее утомили, и она заснула. И почти сразу же ей начал сниться сон.
Ей снилось, будто она ехала на телеге, а мистер Блумфилд стоял на дороге и аплодировал ей. Вдруг дорога превратилась в тропу, спускающуюся по крутому склону горы, а телега превратилась в велосипед. Она потеряла управление и ехала все быстрее и быстрее, потом колесо наскочило на корень, и она вылетела из седла.
Она хотела закричать, но крик застрял в горле. И тут она увидела Джастина, который висел на корне сучковатого дерева на полпути к подножию холма. Страх у нее сразу же прошел. Она протянула руки, и он поймал ее за талию. В воздухе разлился какой-то нежный аромат. Он осторожно подтянул ее к себе. «Эви, — прошептал он, — что ты себе позволяешь?» Он каким-то образом оказался без рубашки, и ее руки прижались к его груди, гладкой, как итальянский мрамор. Он поцеловал ее в лоб и медленно, нежно проделал поцелуями дорожку вниз, намереваясь поцеловать ее в губы. Ее грубо разбудил какой-то треск.
Она вскочила на ноги, услышав, как в коридоре мужской голос изрыгает проклятия. Смущенная, не вполне проснувшаяся, она повернула дверную ручку и выскочила в темный коридор. Дверь библиотеки распахнулась, и на пороге появился, словно призрак, высокий человек в белой рубахе. Она вскрикнула, натолкнувшись на него, а он схватил ее за руки и помог удержать равновесие.
— Эви, с вами все в порядке?
В его голосе чувствовалось напряжение, он утратил свою обычную небрежность. Встряхнув ее за плечи, он повторил:
— С вами все в порядке, Эви?
Она уперлась ладонью в его грудь и удержала равновесие.
— Да, конечно, со мной все в порядке.
Он ощупал руками ее лицо и — что было верхом неприличия — ее тело, потом вдруг, отступив на шаг, приказал ей оставаться на месте и торопливо выбежал из дома через главный вход.
Она услышала, как что-то крикнул какой-то мужчина, потом раздался топот лошадиных копыт. Сердце у нее колотилось в груди. Может быть, в дом забрались грабители? Может быть, что-нибудь украдено? Секунду спустя рядом с ней снова появилась темная фигура, и Джастин зажег канделябры в холле. Он пристально посмотрел на нее. То, что он увидел, должно быть, его успокоило, и он вздохнул с облегчением.
— Силы небесные, Джастин, — прошептала она, поправляя съехавшие на нос очки. Его волосы упали на лоб, на сорочке отсутствовала верхняя пуговица и ворот был распахнут. Она попыталась, хотя и безуспешно, отвести взгляд от открывшейся взору чисто мужской красоты. — Нас ограбили?
— Нет. — Он покачал головой. — Я вошел в дом и увидел его, прежде чем он успел что-нибудь схватить.
— Вы не ранены? — спросила она.
— Со мной все в порядке. Абсолютно все.
Чувство облегчения сменилось осознанием его присутствия. Его мужественности. Его атлетической фигуры. Завитки темных волос покрывали грудные мышцы, открывавшиеся в треугольнике распахнутого ворота сорочки. Его густые и жесткие волосы напоминали волосяной покров полного сил животного.
Он шагнул ближе, взял в руку оба ее запястья и приложил ее руки к своему сердцу. Гулкие удары передавались через ладони ее телу, учащая ее пульс и вызывая дрожь в коленях.
— Вы уверены, что с вами все в порядке? — снова спросил он. — Дрожите, как промокшая собака.
— Да, — произнесла она дрожащим голосом. — Мне что-то снилось и показалось, что я услышала ваш крик…
— Я находился в библиотеке, когда погас свет. Я увидел, как из комнаты кто-то убегает, и побежал за ним, но наткнулся на вас. Вы его видели?
— Нет. — Она наморщила лоб. — Думаете, что это был грабитель? Может быть, нам следует разбудить Мэри и Беверли и послать за…
— Не беспокойтесь, Эви, — ответил Джастин. — Я прихвачу с собой Беверли, и мы сделаем обход вокруг дома, однако я сомневаюсь, что у него были сообщники. Я видел, как он вскочил на коня, который был привязан в кустах, и ускакал прочь. Больше я никого не видел. Не мог же он один приехать верхом, если его сообщники пришли пешком.
— Но может быть, нам следует послать за кем-нибудь? Может быть, тогда удалось бы проследить за ним… до его логовища? — высказала предположение Эвелина.
— В темноте? Когда он нас намного опережает? Боюсь, Эви, нам надо смириться с тем, что ему удалось скрыться. Пока. Придется подождать рассвета. Возможно, какой-нибудь бедолага, хватив лишнего, решил похитить из дома столовое серебро, — предположил Джастин.
Он выпустил одну из ее рук и взял прядь волос, которая, очевидно, выбилась из прически, когда она спала. Он накрутил прядь на палец, потом отпустил ее. Она упруго подпрыгнула, словно маленький штопор.
— Красиво!
Ощущение его близости посылало горячие токи в нервные окончания по всему телу, даже в такие места, о существовании которых она давно забыла, будя дремлющие желания. Разбуженные желания оказалось нелегко снова взять под контроль. Но Эвелина попыталась. Она не могла позволить себе неправильно истолковать ситуацию и выставить себя жалкой дурочкой.
— Однако если лондонскому вору каким-то образом удалось узнать о предполагаемых свадебных торжествах миссис Вандервурт, — начала она, пытаясь говорить так, как положено разумной, невозмутимой Эвелине Каммингс-Уайт, какой она себя считала, — он, возможно, решил, что здесь есть чем поживиться.
— Вполне возможно, — рассеянно отозвался Джастин. — Вы, как всегда, рассуждаете очень логично.
— Мне следовало бы предупредить миссис Вандервурт. Возможно, она сможет нанять частных охранников.
Его взгляд, прикованный к ее волосам, переместился и встретился с ее взглядом. А глаза у него были и впрямь на редкость красивые.
— Не думаю, что это необходимо, — покачал он головой.
— Вы так считаете? — Ей было очень трудно вникать в смысл того, что он говорит, когда он стоял так близко и так пристально смотрел на ее руки, упершиеся в его голую грудь.
В свете газового рожка особенно четко обрисовывались контуры его лица. Он уже не казался человеком поверхностным и ленивым. В нем чувствовались решительность, властность.
— Почему вы ушли из армии? — неожиданно не только для него, но и для себя самой спросила она.
Он приподнял одну бровь.
— Вижу, вы побеседовали с Беверли.
— Я помню, что, когда вы были в нашем доме на празднике в честь Верити, моя мама высказала удивление по поводу вашего ухода со службы вооруженных сил ее величества. А теперь, когда я вас увидела, вы напомнили мне солдата.
Он рассмеялся:
— Остается пожалеть страну, границы которой охраняют такие солдаты, как я.
— Но вы мне кажетесь человеком очень способным, — проговорила она и покраснела, заметив, как его губы дрогнули в улыбке. — Так почему вы ушли в отставку?
— Мне предложили более интересную работу, — ответил он. Разговор явно забавлял его.
Кто? Миссис Андерхилл? Всего через несколько месяцев после его выхода в отставку она обнаружила его выходящим из спальни жены дипломата.
— Но…
Он приложил палец к ее губам.
— Больше никаких вопросов. По крайней мере сегодня. Я не знаю, как на них ответить.
Какие странные вещи он говорит. И почему он так на нее смотрит? Как будто в чем-то виноват и раскаивается? И не отводит взгляда от ее губ? Или она не отводит взгляда от его губ? Губы у него полные, с красивым изгибом… Она вдруг увидела запекшуюся кровь в уголке.
— Что случилось с вашей губой? — спросила она, отводя взгляд и презирая себя за дрожь в коленях. Но ее движение не укрылось от его внимания. Он выпустил ее запястья, отступил на шаг и, высвободив из брюк полы рубашки, промокнул кончиком губу.
— Извините, Эви. Я совсем об этом забыл.
У нее удивленно округлились глаза. Подняв к лицу полы сорочки, он оголил живот. Ну и ну! Она еще никогда не видела оголенного мужского живота. Красивый. Во всяком случае, его живот выглядел привлекательно.
Неглубокая впадинка разделяла отводящие мышцы, которые сгруппировались в рельефный пучок, когда он наклонился. Темные волосы, проглядывавшие в вырезе сорочки, стали еще гуще, и их заросли скрывались под поясом брюк.
У нее участилось дыхание. То, что она видела, выглядело безошибочно мужественным, таинственным и завораживало ее.
Он снова заправил полы рубашки в брюки и застегнул расстегнутые на ней пуговицы. Но не все. К ее удовольствию.
«Перестань! — одернула она себя. — Перестань думать предложениями из одного слова, словно какая-то кретинка. Ты интеллигентная женщина, а не какая-нибудь сексуально озабоченная дурочка. Будем надеяться».
— Вы ранены! Только не говорите мне, что оцарапали губу, открывая ящик. Кстати, объясните, почему вы открывали его поздней ночью?
Она обожала наблюдать, как улыбка, зарождаясь в его глазах, поднимала сначала один уголок губ, потом другой, становясь немного кривой и абсолютно неотразимой.
— Крышки с ящиков не так-то легко снять.
— Ну и… — подбодрила его она.
— Стыдно признаться, но, испробовав все прочие средства, я наконец засунул под крышку старый гвоздодер и приналег на него. Крышка расщепилась, я упал. Ну и прикусил губу.
Он не станет рассказывать о грабителе и об их драке. Не захочет, чтобы вокруг него суетились. Поэтому она сделала вид, что удовлетворена объяснением.
— Почему-то мне кажется, что вас интересуют мои ящики, — поддразнила его она.
У нее уже отлегло от сердца. Наверное, ее страхи — просто остатки сна — тревожные, но абсолютно бессмысленные. Но теперь она пришла в себя.
— Всякий раз, когда приходит груз, вы первый бросаетесь вскрывать ящики. Ваша мания, Джастин, распространяется на все ящики или только на мои?
Он уставился на нее удивленным взглядом:
— Не понимаю, о чем вы говорите.
— Возможно, мне показалось, — усомнилась она. — А теперь наклонитесь и покажите мне порез.
Она чуть не рассмеялась, заметив, что он взглянул на нее с опаской.
— Со мной все в порядке. Обещаю не падать в обморок. Я не выношу вида только собственной крови.
— Я вас хорошо понимаю.
Она осторожно приложила ладонь к его щеке. При прикосновении ее руки к его лицу сердце у нее бешено заколотилось, словно в насмешку над ее недавними самоуверенными мыслями о собственном самообладании. Он придвинулся чуть ближе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33