Причиной мог послужить тот факт, что он уже знал новости, которыми не терпелось поделиться мадам Туссар.
Сначала они обменялись обычными любезностями – расспросами о здоровье Элен, выражениями сожаления по поводу ее болезни. Затем последовало упоминание о выздоровлении префекта. Они обсудили эпидемию лихорадки, которая заставила некоторых жителей Нового Орлеана убежать в верховья Миссисипи и оставаться там с друзьями и родственниками, пока не пройдет опасность.
Мадам Туссар и ее муж тоже подумывали о том, чтобы уехать из города, но стоимость переезда оказалась недоступной для них, да и путешествие показалось им затруднительным, поскольку таверны по пути практически перестали существовать и им приходилось бы рассчитывать только на гостеприимство землевладельцев, хозяйства которых они встречали бы на своем пути.
– Как неприятно то, что случилось с Мазэном: говорят, что он и его дочь обсуждали возможность покинуть город как раз перед его смертью, – с грустью проговорила гостья.
Прошло мгновение, прежде чем случайно оброненные этой женщиной слова обрели смысл.
– Вы имеете в виду, что месье Мазэн мертв? Отец Флоры? – переспросила Элен.
– Да-да... Такая трагедия.
– Он умер из-за лихорадки?
– Мне не хотелось бы вводить вас в заблуждение. Сначала врачи уверяли, что у него желтая лихорадка или какие-то колики из-за его обычного расстройства желудка. Но затем доктор химии из Франции, которого привез с собой префект, рискнул осмотреть его тело. Он сразу же объявил, что причина смерти вовсе не лихорадка или колики. А та, о которой вам, милочка, никогда не догадаться!
Пока мадам Туссар сделала паузу, чтобы дождаться реакции Элен, та в ответ покачала головой:
– Я уверена, что не догадаюсь. И какая же причина?
– Мышьяк, моя дорогая. Вы можете в это поверить?
Мышьяк... Сначала Эрмина, теперь Мазэн... Дрожь пробежала по телу Элен.
– Но как? Почему?
– Никто не знает. Судя по всему, не было никаких причин, хотя подозрение падает на их служанку Жермену. Флора, конечно, в прострации, бедное дитя! К тому же это произошло накануне объявления о ее помолвке. Говорят, помолвку отложат, пока не закончится траур.
– Это кажется невероятным. Вы уверены? Вторая смерть от яда... Не кажется ли это странным? Какая связь между ними двумя, между актрисой и плантатором средних лет?
– Доктор Мазэна и доктор из Парижа разошлись во мнениях. Доктор Луссата ссылается на то, что запах чеснока указывает на яд, хотя чеснок в этих краях распространен как общепринятая приправа к пище.
– Тогда, возможно, месье Мазэн умер собственной смертью, – с облегчением проговорила Элен.
– Возможно. Конечно, всегда найдутся те, кто посмеется и заявит, что он умер от чрезмерной физической нагрузки, поскольку в возрасте Мазэна содержать любовницу непросто. – Глаза женщины засверкали, когда она сделала это предположение.
– Вы имеете в виду...
– Совершенно верно.
– Но месье Мазэн и Жермена давно вместе... Такая причина кажется неправдоподобной.
– Уверяю вас, такое случается, – настаивала мадам Туссар.
Элен подумала о том, чтобы на какое-то время направить мысли мадам Туссар в другое русло.
– Флора пропадет без отца, – сказала она.
– Конечно. Богатство, которое она унаследует, не восполнит утрату, хотя, как я полагаю, жених предложит свои услуги, чтобы поддержать ее: наверняка он не окажется настолько глупым, чтобы отступить. Без сомнения, этого человека выбрал для нее ее отец.
– Как вы думаете, что представляет собой ее жених? – спросила Элен.
На лице мадам Туссар появилось выражение досады.
– Крошка не говорит; она еще упорней сохраняет в секрете имя соискателя своей руки. Пожалуй, можно только предполагать... если бы не разногласия между ней и отцом. – В черных глазах женщины мелькнула злобная ухмылка. – Кто-то все равно должен обладать привилегией хотя бы приблизительно определить личность человека, и я не могу не вспомнить тот вечер, когда мы посещали Воксхолл. Уж не Дюран ли Гамбьер сопровождал Флору?
– Я совершенно не могу себе представить их вместе, – задумчиво сказала Элен.
Мадам Туссар рассмеялась, и Элен поразила злая издевка, прозвучавшая в ее смехе.
– Я тоже не могу, но когда в дело вступают деньги, составляются странные пары.
Элен подумала о деньгах, которые истратил Дюран, и о смерти Мазэна, которая делала его дочь наследницей, и дрожь пробежала по ней.
Уголком глаза она увидела, как Райан подался вперед. Лицо его окаменело, и он сказал:
– На сегодня, я думаю, хватит. Я уверен, что Элен благодарна вам за визит, мадам, но ей нельзя утомляться.
– Но у меня так много новостей, и я еще не все рассказала...
– В другой раз, – твердо проговорил Райан.
Мадам Туссар попрощалась, не преминув бросить несколько обиженных взглядов в его сторону. Райан не обратил на это никакого внимания, вынул подушки из-под спины Элен, на которые она опиралась, и устроил ее в кровати, чтобы она часок отдохнула. Возможно, ей показалось, но его руки и просьба поспать были не такими нежными, как обычно. Более того, пока она отдыхала, Райан впервые за многие недели ушел из дому.
На следующее утро, когда Райан отсутствовал, появилась Жози. Она была одета так, как раньше одевалась Эрмина, и держалась с чувством собственного достоинства.
– Как поживает Морвен? – спросила Элен.
– Лучше, чем всегда. Пленив и полонив вдову, он теперь флиртует со всеми без исключения. Я не понимаю, почему все так нервничают. Он соблаговолил обратить на меня внимание однажды вечером, когда вдовы не оказалось дома, и, честно говоря... одним словом, как любовник он оставляет желать лучшего...
Элен едва не поперхнулась своим кофе.
– Ты имеешь в виду, что ты и он...
– Закончил прежде, чем я успела что-нибудь понять. Я никогда так не разочаровывалась в своей жизни. Наверное, никогда не дождешься того, кто окажется самым лучшим.
– Говоришь так, основываясь на своем богатом опыте?
Жози ухмыльнулась.
– Я крутила любовь с несколькими, в отличие от тебя, в этом я не сомневаюсь. Мой новый поклонник хоть внешне и не представляет собой ничего особенного, но зато умеет пользоваться тем, чем располагает, и, дорогая моя, он так благодарен за возможность, которую я предоставляю ему. Он настолько великодушен, что тебе будет в это трудно поверить...
– Ты собираешься за него замуж?
– Разве я дала повод так думать? Нет-нет, у меня нет ни малейшего желания связывать себя с каким-либо мужчиной. Кроме того, он женат.
– Понятно.
– Не понимаю, почему ты не вступишь в законные супружеские отношения с Райаном? Я слышала от мадам Туссар, что он крайне заботливый, охраняет твое здоровье, и порой с рыцарской преданностью, – сказала Жози, с подозрением взглянув на Элен.
– Она преувеличивает, – заметила Элен, пытаясь улыбнуться.
– Так ли это? Он ведь не отходил от тебя неделями! По правде говоря, редко кто из любовников или мужей так отдает себя любимой. Ты бы правильно поступила, если б завладела им, пока это в твоей власти.
– Стоит ли это вообще делать?
– Но у тебя нет никакой профессии, на которую ты могла бы рассчитывать.
– У меня есть духи, – упрямо проговорила Элен.
– Да, они у тебя есть. Кстати, и мне не помешает флакончик. Я рассказала об этом моему любовнику, и он дал мне денег. Он любит меня до безумия и дает мне все, что только я ни пожелаю.
Элен огляделась, ища Дивоту, чтобы послать ее за духами, но оказалось, что в какой-то момент разговора с гостьей ее горничная исчезла из комнаты. Жози трещала не умолкая, перескакивая с одной темы на другую, – начиная со смерти Мазэна и последовавшим затем походом по нескольким магазинам в поисках траурного платья до вечеринки на борту судна, устроенной Бернаром Мариньи для нескольких своих друзей мужского пола и двух или трех женщин, одной из которых оказалась Флора. О духах забыли.
Элен вспомнила о них, вероятно, через полчаса после ухода Жози. Она тотчас же повернулась к Дивоте, спросив:
– Почему ты не передала бутылочку для Жози?
Дивота молчала, с суровым выражением лица убирая со стола на поднос тарелки с крошками от пирожных и чашки из-под кофе, из которых пили Элен и ее гостья.
– Что-то не так? – удивленно спросила Элен.
– Все в порядке, дорогая. Тем более теперь, когда ты с каждым днем становишься все сильнее.
– Это из-за духов, не так ли?
Внезапно в памяти Элен пронеслись события недавних дней. Дивота принесла духи для нее, когда она просила их для Эрмины. Три дня до этого Райан воздерживался от прикосновения к ней в постели, а потом, когда она вновь воспользовалась приготовленными духами, как магнит приник к ней. Слова Жози эхом отозвались у нее в ушах. Преданность . Не отходил от нее неделями . Посвящение .
Молчание Дивоты она расценила как согласие.
– Ты заменила недостающие ингредиенты, – продолжала Элен.
– В противном случае это не сработало бы.
– Это не работает сейчас! Ты не имеешь права никому сообщать такую силу!
– Я думала, что ты не веришь в это.
– Как я могу не верить? – в отчаянии закричала Элен.
– Сила становится особенно необычайной, если в нее верят... и вообще знают о ней...
– Но это не означает, что она не сработает? Не так ли?
– Нет, chere.
– А те, другие, Серефина и Жермена, они знали, что именно купили? – медленно произнося слова, спросила Элен.
– Они знали.
«Конечно, знали, они ведь с Сан-Доминго. Многие из них последовательницы культа вуду и хорошо знакомы с его тайнами. Эрмина не знала, и Эрмина умерла».
– Ты сказала им, но не мне, – проговорила Элен.
– Я так поступила, потому что думаю о твоем будущем! Ты должна была выйти замуж за Райана, поэтому это не имело никакого значения.
Элен внимательно посмотрела на свою служанку, глаза ее потемнели от сознания предательства Дивоты. Она все-таки думала, что любовь Райана, его преданность вызваны ею самой, без помощи духов.
– Это имело значение, – отрезала Элен.
– Поверь, его любовь настоящая. Он полюбил тебя лишь из-за тебя самой. – Слова служанки повисли в воздухе.
Элен закрыла глаза, почувствовав вдруг безумную усталость. Спустя некоторое время она услышала звон фаянсовой посуды и удаляющиеся шаги Дивоты.
Элен лежала спокойно, пытаясь справиться с тем, что узнала. Значит, духи оказались совсем не такими, как она думала...
Потрясенная однажды их удивительным свойством подчинять, покорять, пленять, она теперь превратилась в рабу этих духов. Никто так не зависел от их власти, как она...
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Как только Элен почувствовала себя достаточно крепкой, чтобы сменить ночную сорочку и утренний халат на утреннее платье из желтого батиста, расшитого зелеными листьями и виноградными лозами, чтобы избавиться от подушек и дивана, то сразу же спустилась по лестнице на первый этаж, в мастерскую. Элен двигалась с осторожностью не только из-за слабости после болезни, но еще и потому, что не хотела привлекать внимания Дивоты. Горничная не одобрила бы того, что она собиралась сделать.
В мастерской Элен нашла пустую банку из-под оливкового масла – керамический сосуд в форме громадной улитки. Она предпочла бы ведро, но поскольку его не оказалось, пришлось воспользоваться тем, что нашла. Поставив сосуд на прилавок, служивший рабочим столом, она взяла бутылку, в которой находились остатки духов, приготовленных Дивотой. Сняв пробку, вылила содержимое в банку из-под оливкового масла. Отставив пустую бутылку в сторону, Элен потянулась, чтобы собрать маленькие, перевязанные голубыми ленточками флакончики, которые приготовила на продажу. Она взяла один из них в руку и провела указательным пальцем по стеклянной поверхности.
Она подумала о надеждах, ушедших вместе с содержимым бутылки, о своих мечтах о самостоятельности и независимости, и в этот момент она действительно почувствовала, что совершает нечто такое, что надежно защитит ее будущее. А сколько было планов, как она ждала успеха...
На глазах навернулись слезы. Пальцы крепко сжимали маленький флакончик, пока не побелели.
Власть – вот главное, что заключалось в этих духах, способность контролировать мужчин и таким образом получать от жизни удовольствие. Власть не только для нее одной, но для множества других женщин. Каким преимуществом они могли бы обладать, если бы имели средства, помогающие им организовать свое существование по своему желанию, не обращая внимания на диктат мужчин.
Но власть таила в себе и опасность...
Элен резко вынула пробку из флакончика и вылила небольшое количество духов в банку из-под оливкового масла. Запах духов распространился в воздухе. Элен дождалась, пока в банку упала последняя капля, потом отставила флакончик в сторону. Духи стекали по ее пальцам на голубые ленточки, но она не замечала этого. Она доставала второй флакончик, потом третий и так далее.
– Что ты делаешь? – раздался за ее спиной пронзительный вопль Дивоты.
Элен не могла припомнить, чтобы Дивота когда-нибудь так кричала.
– Уничтожаю несправедливое преимущество, – не поднимая головы, ответила Элен.
– Это сумасшествие!
– А мне кажется это разумным поступком. – Элен поставила флакончик, который держала в руке, и нетерпеливым жестом вытерла слезы, прежде чем взяла следующий. Оставалось три флакончика.
Дивота перевела взгляд с оставшихся флакончиков на банку из-под оливкового масла.
– Что ты собираешься с этим делать? – недоуменно спросила она.
– Уничтожить.
– Выльешь все на улицу? Разве это не рискованно?
– Я собираюсь вылить духи в реку.
– Я не позволю тебе этого сделать.
– Ты не сможешь меня остановить. – Голос Элен ей самой показался резким в своей непреклонности.
– Вспомни о мамином ожерелье. Как ты вернешь его, если уничтожишь то, что было куплено на вырученные за него деньги? Ты же потеряешь его.
– Ничего не могу поделать...
Когда Элен потянулась за следующим флакончиком, Дивота резким движением руки схватила оставшиеся два и прижала их к груди.
– Эти будут моими, они нужны мне для работы, – настойчиво проговорила она.
Элен не стала возражать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47