Стивен Дональдсон
Запретное знание. Прыжок в мечту.


Глубокий Космос Ц 2



Стивен Дональдсон – Запретное знание. Прыжок в мечту.
(Глубокий Космос – 2)

Дополнительная информация
Электронный бортовой журнал

Для удобства историю часто рассматривают как конфликт между стремлением к порядку и тягой к хаосу. И порядок, и хаос необходимы – необходимы для выживания. Без порядка ничего не может существовать; без хаоса ничто не развивается. И в этом конфликте, в этой битве, проливается больше крови, чем в любой другой войне.
Стремление к порядку есть выражение заветной мечты человечества о безопасности (только находясь в безопасности, можно продолжать свой род и воспитывать детей), о стабильности (только в условиях стабильности можно выйти на качественно новый уровень развития), о предсказуемости (только она дает возможность увидеть перспективу), а также о простых и понятных причинно-следственных связях. В то же время, без сопротивления новому невозможно любое развитие: сопротивление новому предполагает безопасность, стабильность, предсказуемость, которые как раз и стимулируют появление всего нового.
Стремление к порядку имеет агрессивную природу. В этом стремлении человечество активно борется с любыми новшествами и новаторскими идеями, отвергающими сложившийся порядок вещей.
Тяга к хаосу есть проявление врожденного знания человечества о том, что лучший способ избежать опасности – спастись от нее бегством. Эта тяга базируется скорее на индивидуальном воображении и находчивости конкретного человека, чем на согласованных действиях группы людей. Эта тяга предполагает личную независимость человека (свободу от ограничений), а также независимость его мышления (свободу от причинно-следственных связей). А природа этой независимости кроется все в том же неосознанном желании спасаться от смертельной опасности бегством.
Тяга к хаосу также имеет агрессивную природу. Сам акт бегства ломает сложившийся порядок: он противоречит безопасности, несовместим со стабильностью, отвергает причинно-следственные связи. Так же, как и стремление к порядку, тяга к хаосу предполагает активную борьбу человечества с любыми новшествами и новаторскими идеями, идущими вразрез с условиями хаоса.
С другой стороны, стабильность и предсказуемость сами по себе невозможны без хаоса. Под натиском хаоса порядок вынужден приобретать более строгую форму. Без этой строгости порядок перестал бы существовать немедленно после своего появления.
Таким образом, борьба между порядком и хаосом является бесконечной, необходимой и весьма затратной, если учесть, что по своей природе люди наиболее воинственны и агрессивны, когда защищают свою жизнь.
В контексте вышесказанного становится понятной возникшая необходимость в электронных бортовых журналах.
Как с метафизической, так и с практической точек зрения электронные бортовые журналы стали мощным инструментом порядка. Они позволили правительству Земли и, разумеется, полиции знать, что происходило с тем или иным кораблем в любой точке ближнего космоса, и, таким образом, своевременно принимать соответствующие меры.
Разумеется, появление первых электронных бортовых журналов было обусловлено не контрольными функциями. Космос поражал своими размерами, гиперпространство таило неведомые опасности, а аварии были частым явлением. Чтобы сделать космические перелеты в будущем более безопасными, необходимо было анализировать допускавшиеся в космосе просчеты. Поэтому запись всего, что происходило на корабле или с кораблем, оказалась насущной необходимостью и со временем стала обязательной для всех судов, бороздящих космические просторы. Естественно, такая запись должна была сохраниться в неизменной форме до ее изъятия, то есть необходимо было предусмотреть, чтобы се нельзя было подделать или намеренно испортить.
Однако со временем стало ясно, что с помощью электронных бортовых журналов можно осуществлять и контрольные функции. С некоторых пор ни один корабль не мог быть построен или зарегистрирован без наличия на нем такого журнала. Пароли доступа к электронным бортовым журналам хранились в полиции Концерна.
Электронные бортовые журналы, а точнее, электронные кристаллы памяти, являвшиеся основными элементами бортовых журналов, были созданы на основе металл-оксидных полупроводниковых структур. Преимущество кристаллов на таких полупроводниках заключалось в том, что они требовали энергопитания только при изменении своей структуры, то есть тогда, когда на них записывалась информация. Благодаря этому свойству кристаллы могли хранить отображенные в них данные бесконечно долго без дополнительной подпитки энергией. Однако, так же, как и любые другие кристаллы, они могли быть подвергнуты электронному вмешательству: при подаче энергии на вход и на выход структура кристаллов, а следовательно, и записанная на них информация, могли быть изменены.
С изобретением кристаллов на кремний-сапфировых полупроводниках был сделан шаг по направлению к сохранению записанной информации в любых условиях. Однако этот замысел оказался осуществим лишь после изобретения кристаллов на кремний-алмазных полупроводниках. Кремний-алмазные проводники вообще никогда не меняли своей структуры – они ее накапливали. Вместо того, чтобы хранить данные в обычной двоичной форме, они накапливали их в двоичной последовательности, в процессе чего «единица», предшествовавшая «нулю», оставалась прозрачной для вновь поступавшей информации.
Кроме того, что накопленная информация не могла быть подвергнута изменениям, любая попытка это сделать также неизбежно фиксировалась на кристалле. Таким образом, при наличии специальных, известных полиции, паролей кристаллы можно было только читать, но не накладывать на них новую запись.
Однако концепция электронных бортовых журналов неожиданно пошла в разрез с тягой человечества к хаосу.
В рассматриваемый период стремление к порядку было доминантным. Этому способствовала угроза, исходившая от запретного пространства. Поэтому противиться требованиям полиции в отношении электронных бортовых журналов никто не стал. Наоборот, Концерн Рудных Компаний даже поддержал их. В результате был издан закон, согласно которому каждое судно в ближнем космосе должно было иметь на борту электронный бортовой журнал. В противном случае судну отказывали в регистрации, что в свою очередь означало невозможность его стыковки с любой станцией в пределах ближнего космоса.
Несмотря на активные протесты сторонников личных свобод граждан, в законе оказались отражены лишь два компромисса. Во-первых, поскольку правом доступа ко всем электронным бортовым журналам обладал только Департамент полиции, ему было разрешено вскрывать электронный бортовой журнал судна исключительно при наличии доказательств совершенного судном преступления. Во-вторых, в целях защиты частной жизни обычных граждан судам, не принадлежавшим полиции или Службе безопасности, было разрешено хранить медфайлы граждан отдельно от бортового журнала. Да, обычные граждане не могли перемещаться без личных жетонов, с которых полиция или Служба безопасности при помощи компьютера могли считать их персональные файлы. Да, обычные граждане не имели права знать содержимое своих персональных файлов. Но зато они могли, находясь на борту судна, глотать снотворное и выводить бородавки, не делая эту информацию достоянием полиции.
В это время усилилась тяга человечества к хаосу. Возник страх того, что в результате стремления к порядку оснащение кораблей электронными бортовыми журналами со специальными программами, способными брать часть управления кораблем на себя и, таким образом, влиять на действия его команды и решения самого капитана, всего лишь вопрос времени. Однако многие относились к такой возможности скептически. Предрешение полицией Концерна того, что могло случиться за тысячи световых лет от Земли, довело бы стремление к порядку до того предела, за которым следовала только самоликвидация.
Даже крайние скептики, даже самые оголтелые поборники личных свобод не могли предположить, чтобы Концерн рудных компаний или Департамент полиции были склонны к суициду.

Энгус

Майлс Тэвернер вздохнул, провел рукой по макушке, словно лишний раз хотел убедиться, что еще какая-то растительность осталась на его лысеющей голове, и снова закурил. Затем, возвратившись взглядом к меморандуму, лежавшему на его письменном столе, задумался в поисках выхода из сложившейся ситуации.
Именно он отвечал за проведение допроса Энгуса Термопайла, а допрос шел из рук вон плохо.
Кроме этого, приходилось учитывать диаметрально противоположные интересы разных людей, так или иначе связанных с делом Энгуса Термопайла.
Суд над Энгусом был рутинной процедурой. Похищенный груз был найден Службой безопасности Концерна Рудных Компаний при обыске «Красотки», корабля Энгуса, а в судовом журнале корабля были найдены неоспоримые доказательства вины его владельца. Энгус и не пытался защищаться – возможно, ему это казалось бесполезным. Участь его была предопределена: он был признан виновным.
Однако, несмотря на ходившие слухи о том, что Энгус якобы злоупотреблял зонными имплантатами, насиловал, убивал и даже уничтожил полицейский эсминец «Повелитель звезд», никаких доказательств тому не было, и в вину Энгусу вменялись лишь грабеж и похищение грузов, принадлежавших Станции. Энгуса приговорили к пожизненному заключению в тюрьме Станции – на «вышку» обвинение не потянуло.
На этом Служба безопасности Станции умыла руки.
Однако для Майлса Тэвернера не все было так просто.
Допрос преступника являлся обязанностью заместителя начальника Службы безопасности Станции, то есть его обязанностью. Да, обвинение, выдвинутое против Энгуса Термопайла, было доказано. При этом не существовало доказательств какой-либо другой его вины. Но в Службе безопасности Энгуса знали, как облупленного. Его похождения ни для кого не были секретом. Его связи с преступниками всех мастей – от торговцев наркотиками до контрабандистов – не вызывали сомнений. Кроме того, оставалось непонятным, если не странным, как и почему с Энгусом оказался полицейский Концерна, который должен был погибнуть вместе с «Повелителем звезд».
Учитывая все это, Тэвернер должен был не спускать глаз с Энгуса Термопайла, по крайней мере, до тех нор, пока тот был жив.
Однако Тэвернеру не нравилась такая перспектива. И тому было несколько причин.
Во-первых, Энгус вызывал в нем чувство острой брезгливости. Все знали, что единственным недостатком Майлса было пристрастие к сигаретам. Даже те, кто не был к нему расположен, признавали в нем аккуратного, предусмотрительного и обязательного человека. Про Энгуса же никто в здравом уме такого бы не сказал.
Кроме того, Энгус был похож на надувшуюся от злости жабу. Что касается личной гигиены, то Термопайл поражал даже видавших виды людей: Энгус принимал душ только тогда, когда охрана затаскивала его в бесчувственном состоянии в санбокс для смены тюремной робы. Рядом с ним пахло, как в хлеву, а цвет его лица ничем не отличался от цвета засохших нечистот. Даже только от самого присутствия Энгуса Майлсу становилось дурно.
Особую неприязнь, даже страх, Майлсу внушали глаза Энгуса, глаза, пылавшие неугасимым желтым огнем. Встречаясь с ними взглядом, Майлс чувствовал себя беззащитным, словно кролик перед удавом.
Во-вторых, Энгус был коварен и хитер, как черт, а с такими людьми, что хорошо было известно Майлсу, работать -себе вредить. На допросах они врут так, что их показания легко принять за чистую монету. Более того, они умеют извлекать необходимую им информацию из вопросов, которые им задаются, и, таким образом, как это было в ходе расследования дела Энгуса, выдают еще более изощренную ложь. Если же им не удается повести следователя у себя на поводу, они начинают откровенно саботировать допрос. Энгус же, кроме всего прочего, сумел внушить Майлсу чувство, что допрашивают именно его, заместителя начальника Службы безопасности Станции, и что именно у него пытаются выведать какие-то секреты.
И, наконец, Майлсу приходилось учитывать тот факт, что расследование дела Термопайла грозило крупными неприятностями. Энгус Термопайл грабил корабли с рудой – следовательно, у него были покупатели. Энгус Термопайл приобрел и оснастил «Красотку» незаконным путем – следовательно, он поддерживал связи и с кораблестроителями. Энгус Термопайл подозревался в связях с инопланетянами – следовательно, Энгус Термопайл проникал в запретное пространство.
Таким образом, было очевидно, что на Энгусе Термопайле замыкались такие секреты, разглашение которых могло нарушить баланс сил, сложившийся в Концерне. Эти секреты могли угрожать безопасности любой станции, а возможно, даже и самой Земле.
Майлс Тэвернер не был уверен в необходимости разглашения этих секретов. Наоборот, он все больше убеждался в том, что их необходимо тщательно охранять. Убеждение это исходило из оценки сложившейся ситуации: люди, которые меньше всего хотели бы, чтобы Энгус упорствовал в своем нежелании говорить, были менее опасны, чем те, которые были заинтересованы в его молчании.
Однако ситуация осложнялась и тем, что каждая секунда, проведенная Майлсом с Энгусом, фиксировалась компьютером, причем записи допросов регулярно отсылались в Департамент полиции. Хочешь, не хочешь, а в таких условиях заместителю начальника Службы безопасности Станции приходилось соответствовать своей должности. Не удивительно поэтому, что Майлсу, осуждавшему эту привычку в других, так и не удавалось избавиться от пристрастия к курению: другого способа бороться со стрессом он не знал.
К счастью, Энгус Термопайл отказывался помогать следствию. На все вопросы он отвечал враждебным молчанием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9