— Писатель постарше, писатель помоложе, зачастую почти ребенок — и какая-то трагедия. В результате нечто чудесное даруется миру. Это случается каждые двадцать пять или пятьдесят лет со времен романтизма.— А кто был писателем постарше? — спросил Джо.Ни Тай опустил глаза:— Мюэльс Эрэйнилид.— Никогда о таком не слышал, — сказал Джо.Ни Тай вздрогнул:— Да ну. Мне казалось, эту скверную историю все на свете знают.— Я бы хотел с ним познакомиться, — сказал Джо.— Сомневаюсь, что это тебе удастся, — вмешался Ком. — А то, что случилось, было очень, очень трагично.— Эрэйнилид был Ллл, — Ни Тай перевел дыхание и начал рассказывать. — Мы вместе совершили длинное путешествие, и...— Ты совершил длинное путешествие с Ллл?— Ну, на самом деле он был только отчасти... — тут он замялся. — Нет, ничего не могу поделать, — сказал он. — Это из-за того, что я натворил. Клянусь, ничего не могу поделать.— Значит, ты знаешь про скорбь Ллл, — сказал Джо.Ни Тай кивнул.— Еще как. Понимаешь, я его продал. Я был в отчаянии, я нуждался в деньгах, и он велел мне действовать.— Ты его продал? Но почему...— Экономика.— Жлуп.— И на эти деньги я купил не такого дорогого Ллл, чтобы заново отстроить мир, который мы разрушили; так что я знаю и про скорбь Ллл, и про скорбь владельца Ллл — пусть даже это был совсем маленький мир, и много времени он не занял. Несколько дней назад я объяснял это Сан-Северине, и она очень расстроилась — она тоже купила и продала Ллл, и использовала их для воссоздания...— Ты знаешь Сан-Северину?— Да. Она давала мне уроки интерлинга, когда я был челночником...— Нет! — воскликнул Джо.Склонив голову, Ни Тай прошептал:— Клянусь, я ничего не могу поделать! Клянусь!— Не-ет! — Отвернувшись к стене, Джо прижал ладони к ушам, сел на корточки и закачался.— Ком! — крикнул Ни Тай. — Ты сказал, он во мне нуждается?— Да, и ты прекрасно его нужду удовлетворяешь.Джо резко развернулся:— Вон отсюда!Ни Тай, похоже, испугался и слез со стола.— Это моя жизнь, не твоя! Моя, жлуп! — Джо схватил когтистую руку Ни. — Моя. Я от нее отказался — но это не значит, что ты можешь ее получить.Ни сделал быстрый вдох.— Это уже неинтересно, — торопливо проговорил он, отодвигаясь от стола. — Через это я уже много раз проходил.— А я нет! — выкрикнул Джо. Он чувствовал себя так, будто что-то у него внутри изнасиловали и унизили. — Ты не смеешь воровать мою жизнь!Внезапно Ни оттолкнул его. Джо упал на пол, и поэт встал над ним, тоже трясясь от возбуждения.— Какого жлупа ты решил, что она твоя? Может, это ты у меня ее украл. Почему я никогда ничего не могу закончить?Почему всякий раз, как я получаю работу, влюбляюсь, завожу ребенка, меня вдруг срывает прочь и бросает в очередную кучу дерьма, откуда мне снова надо начинать ту же самую мышиную возню? Не ты ли это со мной проделываешь? Не ты ли отрываешь меня от того, что мое, забираешь себе тысячи роскошных жизней, которые я начал? — Внезапно он закрыл глаза и прижал правую руку к левому плечу. Затем, запрокинув голову, зашипел в потолок:— Боже, я уже столько раз это говорил! И будь оно все проклято, мне это надоело! Надоело! — Ни Тай провел когтями по плечу, и пять ручейков крови заструились ему на грудь. А в голове у Джо на одно краткое мгновение вспыхнула сцена, когда он убежал от смеха Лилли и, стоя с плотно закрытыми глазами и запрокинутой головой, скреб когтями по плечу. Яростно заморгав, он вытряс воспоминание из головы. Плечо Ни Тая под дорожками свежих шрамов опоясывала целая сеть старых рубцов.— Вечно возвращаться, вечно идти назад, всегда одно и то же — снова и снова! — воскликнул Ни Тай.И он заковылял к двери.— Погоди!Джо перекатился на живот и пополз за ним на четвереньках.— Что ты задумал? — Он бросился на Ни Тая и рукой перекрыл ему путь наружу.Ни Тай положил когтистую руку на предплечье Джо. Тот покачал головой — Билли Джеймс перекрыл ему путь от канала, и он именно так положил свои когти на руку мальчика. Именно так все и началось.— Я думаю попасть на свой корабль, — ровным голосом произнес Ни Тай. — Я думаю повернуть к этому солнцу и дать полный газ. Однажды я сделал это, смеясь. На сей раз я, наверное, буду плакать. И так будет куда интересней.— Но почему?— Потому что однажды... — тут лицо Ни Тая исказилось от напряжения, — однажды кому-то еще придется нырять к серебряному солнцу — сначала смеясь, потом плача, — и тогда они уже об этом прочтут, и вспомнят, и внезапно они узнают, понимаешь? Они узнают, что они не единственные...— Но никто никогда не прочтет того, что ты должен сказать про...Ни Тай отбросил его руку и побежал по трубке. По дороге он чуть не сшиб Дьяка, который шагал ему навстречу со стопкой бумаги в зубах.Трубка отскочила, и органиформа сомкнулась, когда дверца в аппаратную захлопнулась. Джо увидел, как Ни Тай склонился над пультом управления; затем он выпрямился, прижимая лицо и ладони к смотровому окну, пока автопилот вел пустотелый метеор в сияние солнца. Джо, щурясь, наблюдал, пока глаза не заныли. Рыдания доносились из интеркома еще добрую минуту после того, как корабль скрылся из вида.Джо вытер лоб и отвернулся от стены.Дьяк сидел на стопке бумаги, пожевывая обтрепанный уголок.— Что это?— Стихи Ни Тая, — сказал Ком. — Последний сборник, над которым он работал.— Дьяк, ты что, из его корабля их стащил? — гневно спросил Джо.— С такими, как Ни, иначе не бывает. Единственный способ — это забрать у них работу, прежде чем они ее уничтожат. Именно так мы и получали то, что он делал. Все это уже случалось раньше, — устало промолвил Ком.— Но Дьяк-то этого не знал, — заметил Джо. — Ты ведь просто украл, верно? — Он пытался говорить с укоризной.— Ты недооцениваешь дьяволова котенка, — сказал Ком. — У него вовсе не симплексный разум.Джо нагнулся и принялся вытягивать листки из-под Дьяка.В конце концов тот, пару раз хлопнув Джо по рукам, откатился в сторонку. Тогда Джо отнес стихи к пульту управления и забрался под стол. XI Через три часа, выбравшись из-под стола, Джо медленно подошел к стеклянной стене и с прищуром взглянул на белого карлика. Затем отвернулся, выдул три ноты на окарине и бессильно опустил руки.— Пожалуй, это самый мультиплексный разум из всех, какие мне до сих пор попадались.— Возможно, — согласился Ком. — Но в этом случае теперь и ты такой же.— Надеюсь, он не нырнул в солнце, — сказал Джо.— Он не станет, если в промежутке найдет что-то более интересное.— Там очень мало чего в промежутке.— Чтобы заинтересовать разум таких, как Ли, много не надо.— Помнишь, что ты мне говорил про мультиплексность и понимание точек зрения? Он полностью принял мою точку зрения, и ты был прав — получился сущий кошмар.— Требуется, знаешь ли, мультиплексный разум, чтобы воспринимать мультиплексность других разумов.— Я знаю, почему, — сказал Джо. — Он использовал все свои переживания, чтобы понять мои. От этого у меня возникло странное чувство.— А ведь знаешь, он написал эти стихи раньше, чем узнал о твоем существовании.— Это правда. Но от этого все еще страннее.— Мне кажется, — сказал Ком, — ты свой силлогизм задом наперед выстроил. На самом деле это ты использовал свои переживания, чтобы понять его.— Я?— В последнее время у тебя была масса переживаний. Упорядочи их мультиплексно, и они станут гораздо яснее. А когда они станут вполне ясными, останется еще достаточно беспорядка, чтобы ты задал соответствующие вопросы.Джо немного помолчал, упорядочивая. Затем он спросил:— Как звали того Ллл, на котором базируется твой разум?— Мюэльс Эрэйнилид, — ответил Ком.Джо отвернулся к окну:— Значит, все это уже случалось раньше.После еще одной минуты молчания Ком сказал:— А знаешь, последний отрезок маршрута тебе придется проделать без меня.— Я уже начал это упорядочивать, — отозвался Джо. — Будь уверен, мультиплексно.— Вот и хорошо.— Мне будет чертовски страшно.— Тебе нечего бояться.— Почему?— У тебя в сумке кристаллизованный тритонец.Он, понятное дело, имел в виду меня. Надеюсь, вы про меня не забыли. А то, если вдруг забыли, оставшаяся часть истории будет вам непонятна. XII — И что я должен с ним делать? — спросил Джо.Он выложил меня на бархатную ткань стола. Лампы в высоком потолке аппаратной светили мутно, и в слабом тумане от увлажнителей воздуха вокруг них возникали гало.— Какой поступок будет самым мультиплексным, когда ты не знаешь, что делать?— Задать вопросы.— Вот и спрашивай.— А он ответит?— Есть куда более простой способ это выяснить, чем спрашивать меня, — заметил Ком.— Секунду, — сказал Джо. — Я должен упорядочить свои восприятия мультиплексно, а это может занять некоторое время. Я еще не привык. — Вскоре он спросил:— Почему я должен буду вступить в Имперскую армию и служить под началом принца Нактора?— Блестяще, — похвалил Ком. — Я и сам не на шутку об этом задумывался.«Потому что, — передал я, — тебе с армией по пути». Возможность заговорить стала большим облегчением. Но и тут остается одна из невзгод кристаллизации: отвечать ты можешь, только когда спрашивают напрямую.Между прочим, в промежутке между моментом, когда Джо сказал «я еще не привык», и моментом, когда он задал свой вопрос, вдруг врубилось радио, и громовой голос принца Нактора объявил о том, что все люди в этой зоне подлежат немедленному призыву на военную службу, по, поводу чего Ком заметил: «Думаю, это и решит твою проблему». Так что в вопросе Джо вовсе нет ничего загадочного. Для тех, кто дал себе труд проследить за развитием темы вплоть до этого момента, хочу особо подчеркнуть, что мультиплексность идеально соответствует законам логики. Я оставил инцидент с радио в стороне, поскольку подумал, что он только отвлекает, и решил, что он прекрасно выводится из вопроса Джо, уверенный в том, что мультиплексный читатель и сам запросто его сочинит. Должен также сказать, что на протяжении этого рассказа я уже несколько раз так делал.— Почему я не могу просто доставить сообщение, а дальше отправиться сам по себе? — спросил Джо.В кристаллизованном состоянии всегда обладаешь воображаемой способностью задавать риторические вопросы. «Ты готов доставить сообщение?» — передал я.Джо треснул обоими кулаками по столу. Комната словно заходила ходуном, когда я закачался взад-вперед.— Жлуп! Какое сообщение? Именно это я сейчас и должен выяснить. В чем оно?«Некто пришел освободить Ллл».Джо встал, и на его молодом лице воцарилась озабоченность.— Это очень важное сообщение, — озабоченность превратилась в неодобрение. — Когда я буду готов его доставить?«Как только некто придет их освободить».— Но я прошел весь этот путь... — Джо осекся. — Я? Мне их освободить? Но... Возможно, я готов доставить сообщение, но как мне узнать, когда я буду готов их освободить?«Если ты не знаешь, — передал я, — очевидно, это не то сообщение».Джо почувствовал стыд и замешательство.— Но это должно быть именно то.Он не задал никаких вопросов, а потому я не смог ничего передать. Впрочем, Ком сказал это за меня:— Это и есть то самое сообщение, только ты не правильно его понял. Постарайся придумать другую интерпретацию, которая не содержит противоречий.Джо отвернулся от стола.— Я слишком мало вижу, — сказал он с унынием.— Порой требуется видеть еще чьими-то глазами, — заметил Ком. — Сейчас я бы сказал, что если ты сможешь использовать глаза Самоцвета, ты окажешь себе большую услугу.— Почему?— Ты постепенно становишься все более непосредственно связан с Ллл и нашей борьбой за освобождение. В этой борьбе тритонцы самые активные из всех рас, отличных от Ллл. Вот так все просто. А кроме того, это сильно облегчит твою военную карьеру.— Но как это проделать? — спросил Джо.— Операция очень проста, — ответил Ком. — Можешь сам ее выполнить. Возьми тритонца.Джо вернулся к столу и поднял меня с бархата.— Теперь подними правое веко.Джо так и сделал. Затем он сделал кое-что еще согласно инструкциям Кома. Мгновением позже он завизжал от боли, резко развернулся от стола и упал на колени, прижав ладони к лицу.— Боль скоро пройдет, — спокойно сказал Ком. — Если очень колет, могу дать глазные капли.Джо покачал головой.— Это не боль, Ком, — прошептал он. — Просто я в одно и то же время вижу тебя, себя, Дьяка, Самоцвета — всех сразу. Вижу ожидающий меня линкор и даже принца Нактора. Но корабль в ста семидесяти милях отсюда, Дьяк у меня за спиной, ты вокруг меня, Самоцвет внутри меня, а я — уже не я.— Лучше бы ты немного попрактиковался в ходьбе, — посоветовал Ком, — Винтовые лестницы поначалу особенно трудны. А еще следует подумать: сперва тебе лучше привыкнуть просто сидеть смирно и думать. Дальше мы перейдем к чему-то более сложному.— Я — уже не я, — тихо повторил Джо.— Поиграй на окарине, — предложил Ком.Извлекая инструмент из сумки и прикладывая его к губам, Джо наблюдал за собой. Он увидел, как его веки опускаются — одно над левым глазом, другое над сверкающим кристаллом, что заменил ему правый. Услышал, как он заводит долгий, медленный мотив. И с закрытыми глазами наблюдал, как Дьяк осторожно подходит, а затем трется о его колено.
* * *
Немного позже Джо сказал:— Знаешь, Ком, я не думаю, что разговор с Самоцветом что-то мне дал.— Наверняка куда меньше, чем взгляд сквозь него.— У меня в голове по-прежнему страшный туман по поводу сообщения.— Ты должен внести поправку. Когда становишься таким воинственным, как Самоцвет, твой разум превращается в нечто чертовски прямолинейное. Но сердце у него там, где надо. На самом деле он очень много тебе сказал, если ты сможешь взглянуть на это мультиплексно.Джо наблюдал, как его лицо постепенно становится более сосредоточенным. «Довольно забавно, — мимоходом подумал он, — как чересчур озабоченный блондинистый чудак с алмазным моноклем».— Сообщение должно быть фразой: «Некто пришел освободить Ллл». И я должен быть готов освободить Ллл. Но только не я их освобожу. — Джо подождал, пока Ком одобрит его рассуждения.Однако в аппаратной висела тишина. Тогда он продолжил:— Лучше бы это был я. Но полагаю, есть причины, почему это будет иначе. Я также должен быть готов передать сообщение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11