Вот, думаю, о чем они вчера шептались!Левка улыбнулся. Он и не думал отпираться.— Ну пошли, ребята, умываться! — предложил Коля.— А я не пущу! Вот закрою дверь и будете сидеть здесь весь день!— За что же арест? — осведомился Левка.— За то, что мне ничего не сказали. У меня тоже банка пороху припрятана. Мы бы вместе еще лучше бабахнули! Все бы беляки из города убежали. Ну, рассказывайте, как это вы все устроили. А потом пойдем к нам чай пить. — И Наташа уселась на сено. ЗНАКОМЫЙ ПАРУС Прошла неделя после взрыва пушки образца 1812 года. За это время в Голубиной пади появлялись какие-то подозрительные личности, а однажды показался даже злосчастный шпион, изгнанный в свое время из Голубиной пади Пепой. Шпиона тотчас же узнали, и по Голубинке понеслись крики. Мальчишки хором горланили:— Дяденька, где твои галифе?— Дяденька, козел с бородой идет за тобой!И сами же отвечали:— Галифе Пепа носит!А девочки оглушительно визжали, бесконечно повторяя:— Фе-фега-ли-фе!— Фе-фега-ли-фе!Левка, Коля и Сун по целым дням пропадали на рыбной ловле у Семеновского Ковша. Иногда их брали с собой в море знакомые рыбаки, и тогда они по суткам не являлись домой.Вот и сегодня, когда рано утром Коля пришел к Остряковым, Левка и Сун уже готовились к рыбной ловле: оба сидели на крыльце и привязывали к новым крючкам поводки из конского волоса. Посреди двора вертелся Рыжик и тявкал на Пепу.Козел, окруженный козами и козлятами, лежал на скале, что нависла над самым забором, и, казалось, с любопытством рассматривал беспокойного пса.— Вот это зверь! — Коля с уважением посмотрел на Пепу и вдруг озабоченно спросил: — В Амурский залив пойдем?— Больше некуда, — ответил Левка, — не будет теперь такой рыбалки, как в Новике.— В Амурском тоже клев ничего. Пошли, что ли?Левка затянул последнюю волосяную петлю на крючке и положил его за подкладку в фуражке. Сун взял в руки тонкие камышовые удилища.— Мам, мы уходим! — крикнул Левка в открытую дверь.Вначале рыбаки пошли было напрямую, по склонам сопок, но вскоре их остановил японский патруль. Двое низеньких японцев преградили дорогу штыками, а третий вытащил из кармана словарь и, полистав его, сказал:— Воспрещаем входить!— Опять окопы роют, — сказал Коля. — Все сопки поизрыли, все стараются в землю запрятаться.— Наших боятся, — сказал Левка, сворачивая в сторону.Мальчики обошли запретную зону, спустились в город и пошли к берегу залива улицами. Здесь также на каждом шагу попадались солдаты и офицеры различных армий. У Семеновского базара тротуар запрудила толпа. Люди с нескрываемой неприязнью следили, как от Светланской двигалось целое стадо мулов, навьюченных частями разобранных горных орудий. Мулов сопровождали сухощавые смуглые солдаты. Навстречу артиллерии двигалась колонна солдат в клетчатых юбках.— Как коршуны, слетелись! — раздался громкий голос пожилого рабочего, стоявшего рядом с ребятами.— Это вот, с ослами которые, — греки, — пояснил он, — а вон те, что в юбках, белобрысые, — шотландцы.— Что же они, как бабы? — спросил Коля.— Известно что: на добрые штаны сколько товару надо, вот и выгадывают буржуи на солдате.— За штанами, стало быть, к нам приехали? — раздался насмешливый голос.Вокруг дружно засмеялись.Путь к Семеновскому Ковшу лежал через толкучку, где так и кишели иностранцы. Особенно много было предприимчивых американцев; они продавали пачки сигарет, банки с сахарином, консервами, пакетики с жевательной резинкой.В Семеновском Ковше плотно, борт к борту, стояло множество парусных судов. На многих джонках, пользуясь штилем, сушили паруса.Ребята пробирались по волнолому. Вдруг Сун остановил Левку, показал глазами на четырехугольный парус с серой заплатой посредине и прошептал:— Смотри, это та джонка, на которой уехал твой отец.— Правда! Неужели кто-нибудь от них пришел? — И Левка, не раздумывая, стал с одного парусника на другой пробираться к знакомому парусу.Левка был почти у цели, когда на его плечо опустилась тяжелая рука и вкрадчивый голос сказал:— Узнал?Левка повернул голову. Перед ним стоял незнакомый человек в грязной рыбацкой одежде.— Ничего я не узнал! — Левка стряхнул с плеча руку и хотел было идти.— Ты меня не бойся. Тебя Левкой звать? Остряков?— Да.— Тебе кто сказал, что мы пришли?— Никто. Мы рыбу пришли ловить…— Очень хорошо… И приятель твой с тобой, Сун? Ну, ну, не бойся. Я с вами поговорю в другом месте, а то здесь везде шпионы.Левка, забыв про рыбную ловлю, пошел тем же путем назад. Незнакомец проводил его до причала, а когда Левка повернул к берегу, то преградил путь:— Идите ловите рыбу, а я подойду к вам: дело есть.Незнакомец нагнулся и что-то шепнул Левке на ухо. Лицо Левки залилось радостным румянцем.— Что он тебе сказал? — спросил Сун, когда они остановились на самом конце волнолома.— Про отца хочет рассказать.— А я думаю, он плохой человек, глаза туда-сюда, — и Сун показал, как у незнакомца бегают глаза.— Я тоже так думал сначала, — ответил Левка, стараясь заглушить беспокойство.Ребята стояли, поджидая незнакомца. Он подошел, сел на камень рядом с Левкой и спросил шепотом, кивая головой в сторону Коли:— Что за парень?— Наш товарищ, Коля Воробьев…— Надежный?— Ну да, надежный. Свой.— Тогда пусть слушает тоже. Вот что, ребята. Сегодня ночью мы опять уходим к нашим в тайгу. Конечно, кое-что захватим из товара. Помните, как тогда с минной пристани?Левка промолчал.Незнакомец испытующе посмотрел на Левку и продолжал:— Твой отец приказал тебе и Суну приехать на денек, а послезавтра вернетесь. Связными будете. Понятно?У Левки радостно забилось сердце. Он увидит отца, дедушку, настоящих партизан и, может, останется с ними. И вдруг вспомнил о матери.Незнакомец заметил смущение Левки и спросил:— Или боишься?— Я боюсь? — удивился Левка. — Чего же бояться? Вот только мама может не пустить.— Пустое дело. Ты скажи ей, что пойдешь с ночевкой на рыбную ловлю, а завтра к вечеру я вас обратно доставлю.— Ну, если так, — ответил Левка и покраснел от сознания, что ему придется обмануть мать.— Отходим ровно в десять! Приходите на посудину пораньше, — сказал незнакомец и пошел к берегу.По дороге домой Левка почти не разговаривал, придумывая, как бы поехать, не обманывая маму. Сун тоже молчал, с надеждой посматривая на Левку. Только Коля был необыкновенно оживлен и старался доказать Левке и Суну, что никакого обмана нет, раз приказывает сам Иван Лукич.После ужина, когда мать ушла к соседям, Левка вырвал из тетрадки лист бумаги и написал:«Мама, я уезжаю ненадолго вместе с Суном и Колькой по очень важному делу. Приеду, все расскажу. Твой сын Лев Остряков».Поставив точку, Левка подумал и дописал ниже:«Только ты, пожалуйста, не плачь и не выпускай Рыжика за ворота. Он сидит под террасой». ПОБЕГ В начале десятого трое друзей пришли на берег Семеновского Ковша. Здесь их встретил давешний рыбак.— Люблю за точность. Ну, пошли, — сказал он.На джонке уже находилось много не знакомых мальчикам людей.— Лезьте пока двое в кубрик, а ты, Сун, пойдем со мной, поможешь мне.— Давайте и мы поможем, — с готовностью предложил Левка.— Не нужно, вас могут задержать, а на китайца не обратят внимания. Лезьте живо!Левка и Коля спрыгнули в кубрик и услышали, как над их головой захлопнулся люк.В кубрике было темно и душно. Пахло варом и солдатским сукном. Над ухом нудно пищал комар. Левка нащупал солдатскую скатку и, вспомнив моряков с минной пристани, совсем успокоился, решив, что солдаты тоже уходят к партизанам.Беспокойный день, тайные сборы очень утомили мальчиков. Они легли, положив головы на солдатские скатки. Коля сразу заснул, но Левка, поджидая Суна, долго боролся с дремотой. Наконец и он заснул. Левка спал и слышал сквозь сон, как волны стали ударяться о днище, как скрипела мачта. Проснулся он ночью от холодного прикосновения к плечу и услышал голос Суна:— Левка, вставай! — Сун зашептал прерывающимся голосом: — Нас обманули, Левка. Там этот японец и офицер, что тогда приходили, и Брынза, и тот человек, который нас сюда привел…— Что ты мелешь, ведь это партизаны!— Нас обманули, Левка! Там беляки! Знаешь, этот толстый японец, который на «Орел» приходил, и худой человек, и еще Брынза и Жирбеш.— Что ты мелешь, какие беляки? Откуда здесь Брынза с Жирбешем? Ведь мы у партизан?— Да, да, Жирбеша и Брынзы сейчас нет, они в городе остались, но они были на катере, когда мы стояли в Ковше. Я их сразу узнал. А потом они ушли…— Постой, не торопись, говори толком.— Что тут не понимать? Мы не у партизан, этот и худой человек, и еще Брынза и Жирбеш.— Что за худой?— Ну, который нас сюда привел… Я все слышал. Меня заставили в кухне работать. Я подавал им в кают-компанию водку и закуску.— Какая здесь кают-компания?— Не здесь, на катере. Джонку повел катер на буксире. Большой катер. Они там все. Смеются. Говорят: «Ловко придумал Брынза. Партизаны увидят мальчишек и подумают — подкрепление из города, а мы их раз — и к ногтю». На катере пять пулеметов, да здесь четыре и солдат много.— Так они не партизаны?— Нет! Они настоящих партизан, которые пришли на джонке, в тюрьму посадили, а это белые.Левка, наконец, понял страшный смысл того, что говорил ему Сун. Несколько секунд он молчал, с ужасом представляя, что произойдет из-за его неосмотрительности. Наконец проговорил:— Я закричу, что они предатели, и партизаны все поймут.— Партизаны не услышат! На катере офицер уже говорил об этом.— Берег далеко?— Ничего не видно — сейчас туман. Все спят на катере и здесь у вас. Даже Рыжик спит.— Он здесь?— Нет, на катере. Когда я от вас пошел с этим, смотрю, а на молу Рыжик сидит и хвостом машет…— По следам нашел, — сказал Левка и задумался, стараясь найти выход из хитро устроенной западни.Но Левка ничего не мог придумать.— Что же делать? Что? — сказал он с отчаянием в голосе.— Вот попались! — прошептал Коля.Он тоже проснулся и все слышал.— Можно еще спастись. Только скорей, пока все спят, — проговорил Сун.— Как?— На катере есть лодка, мы до нее доплывем, она недалеко… Сядем и уедем к берегу.— В одежде потонем, — сказал Коля.Левка решился:— Давай раздеваться. Живо! Только ножик возьми, — сказал Левка Коле.Сбросив одежду, Левка приоткрыл люк. Вокруг стояла белесая мгла. На корме виднелось серое возвышение. Это, накрывшись шинелью, дремал вахтенный. Впереди чернел силуэт катера.— Я первый, а вы за мной, — шепнул Сун, выскальзывая на палубу. Послышался легкий всплеск, и все смолкло. За Суном спустился за борт Левка. Упругая теплая волна отбросила его от джонки. Сзади что-то загремело, послышался тяжелый всплеск, а затем сиплый голос проснувшегося вахтенного:— Чего это там?— Нерпа играет или рыба, — донесся в ответ такой же сиплый голос.Левка плыл, стараясь не упустить из виду черневшую в воде голову Суна, и часто оглядывался на Колю, который нет-нет да и всплескивал рукой.«Что это с ним случилось?» — подумал Левка.Он стал держаться на одном месте, поджидая Колю. Сун тоже остановился; его черная голова то появлялась, то скрывалась за волной. Подплыв, Коля поднял над водой руку и махнул вперед. Мальчики поплыли дальше и вскоре увидели шлюпку. Спущенная на воду и привязанная к катеру длинным канатом, она легко покачивалась на волне.Последним к шлюпке подплыл Коля. Взглянув на него, Левка понял, почему он так сильно плескал руками: на его шее висели связанные шнурками ботинки.С величайшими предосторожностями друзья влезли в шлюпку. В это время на катере хлопнула железная дверь и до мальчиков донеслись слова:— Куда он запропастился, окаянный? Сверну шею! И ты еще под ногами!Послышался визг Рыжика.«Повар меня ищет завтрак готовить и Рыжика бьет», — подумал Сун и, взяв за руку Колю, потер по ней своим пальцем. Это означало: «Пора резать канат». Коля, который спрятал нож в ботинок, пополз на нос шлюпки и перерезал пеньковый конец. Ветер стал медленно относить шлюпку.— Весла на воду! — прошептал Левка и, перебежав на корму, взялся за рулевое весло. Силуэт катера растворялся в тумане.Левка правил по волне, рассчитав, что мертвая зыбь идет с открытого моря прямо на северо-запад, где находился партизанский берег.Между тем на джонке, а затем и на катере поднялась суматоха. Ребята ясно слышали, как кто-то ругался, отдавал приказания, как похрустывает якорный канат и грохочет лебедка.Светало. Вскоре показался красноватый кружок солнца. Туман хотя и редел, но был еще довольно плотным.Вскоре Левка заметил, что шлюпка все время сворачивает в правую сторону, на которой греб Сун. Левка сменил его и спросил Колю:— Ты не устал еще?Коля ничего не ответил и только сильнее налег на весло. Сун, поставив лопасть рулевого весла плашмя, стал делать им движения, напоминающие повороты хвоста рыбы. Шлюпка пошла быстрее. Вдруг слева, где-то совсем рядом, яростно залаял Рыжик, потом кто-то вскрикнул.Лай Рыжика перешел в хрип, потом раздался тяжелый всплеск. Гребцы, как по команде, подняли весла: где-то рядом тонул Рыжик. Левка сделал знак Суну и перестал грести.Сброшенный за борт. Рыжик чуть не захлебнулся. Вынырнув, он долго чихал и кашлял и в то же время отчаянно работал своими короткими лапами, стремясь догнать уходивший от него катер. Катер скрылся в тумане. Рыжик заскулил. В это время его чуткий слух уловил скрип уключин, а нос — знакомые запахи. Рыжик радостно залаял и вновь чуть не захлебнулся. В это время Коля перегнулся через борт и схватил его за шерсть. В лодке Рыжик первым делом отряхнулся, а затем стал бросаться то к одному, то к другому из ребят, стараясь лизнуть в лицо. Левка придавил его к днищу лодки.— Лежать, тише Рыжик! Эх ты, псина морская!В наступившей тишине раздалось его частое дыхание и дробь ударов хвоста по днищу.— Держи к берегу! — шепнул Левка.Ветер усилился. Неожиданно шлюпка вышла из полосы тумана. Лодку залили потоки солнечных лучей, и серая прежде вода, словно по волшебству, стала ярко-синей, как густые чернила.Впереди волны накатывались на гряду рифов и, разбиваясь, оставляли ослепительно белую пену. За рифами зеленели сопки.— До берега не больше мили, — подумал вслух Левка.— Если напрямую через камни… — дополнил Коля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26