— Он теперь с Айешей танцует.
— Ну да. Это серьёзно. Не думаю, что наш Джек любит танцевать.
— Тоже мне выдумал! Нет, моим партнёром всегда была Алиса. Только я её больше никогда не увижу.
— Нет, увидишь, родная! Можешь пригласить её к себе на каникулы.
— Ей мама не разрешит. Я ей не нравлюсь. Уверена, она и меня никогда не пригласит. И вообще, кто поедет в Шотландию? Билеты слишком дорогие!
— Ну, во всяком случае, такая возможность существует, — сказал дедушка.
Он поднялся на ноги и пошёл ставить чайник.
— Ты сможешь поехать. Например, мы все станем копить деньги, или выиграем в лотерею, или мало ли в чём ещё… А вот мне не сесть в поезд и не отправиться в рай, чтобы навестить твою бабушку. Правда, рано или поздно я туда попаду, но это дорога в один конец — нет шансов вернуться.
— Не надо, дедушка! — попросила я.
Не могу терпеть разговоров о смерти, даже в шутку.
— Ты никогда, никогда, никогда не умрёшь! Ты меня слышишь?
— Сделаю всё возможное, чтобы ещё покрутиться вокруг вас, родная. Ну, попьёшь со мной чайку? Если как следует покопаешься в холодильнике, найдёшь сюрприз.
Сегодня не было печенья в сахарной глазури. Дедушка — купил пирожные с кремом — безе с вишней, блестящий шоколадный эклер, ярко-красное клубничное и большое бисквитное с кремом и вареньем! Я открыла коробку и посмотрела на них с благоговейным трепетом.
— Ах, ням-ням!
— Ням-ням скоро будет у тебя в желудке, — засмеялся дедушка. — Давай, Джем, угощайся! Только не говори маме, а то нам влетит. Знаю, нельзя этого делать, но подумал, что надо сегодня подбодрить мою любимую внучку.
— Не могу решить! Они мне все нравятся!
Не в силах выбрать, рука закружилась над безе, эклером, клубничным и бисквитным чудом.
— Возьми два! — предложил дедушка. — Только, пожалуйста, когда придёшь домой, съешь всё, что мама приготовит к чаю.
— Съем-съем! Ах, дедушка, помоги мне! Какие два?
— Сейчас сообразим, — сказал дедушка, выбирая подходящий нож.
Он аккуратно разрезал эклер пополам. Потом клубничное, стараясь поделить ягоды поровну (по две с половиной). После этого наступил черёд бисквита. Больше всего хлопот оказалось с безе. Кремовая верхушка отвалилась, а пирожное рассыпалось.
— Кажется, у меня получился хороший собачий завтрак, — сказал дедушка. — Давай, ешь всё, милая.
Ну, я и съела целое безе с вишней, пол-эклера, полкуска клубничного и полбисквита.
— Ах, дедушка! Это был самый замечательный сладкий пир на свете! — восхитилась я.
— Боже мой! У тебя, наверное, живот с целый танкер! Скорей оближи губы! Не хватало только, чтобы мама увидела крем!
— Да, совсем ни к чему, чтобы мама ещё больше на меня рассердилась! — вздохнув, сказала я.
Но когда за мной пришла мама, она, вопреки ожиданиям, не стала ворчать по поводу неправильного питания, а взяла меня за подбородок и внимательно посмотрела прямо в глаза.
— Ты плакала, Джемма?
— Нет, — твёрдо ответила я.
— Гм-м… — не поверила мама.
По дороге к дому она наклонилась и обняла меня за плечи:
— Я знаю, ты сильно скучаешь по Алисе.
— Неужели? Кто бы мог подумать! — с сарказмом сказала я и вывернулась из-под её руки.
— Послушайте, мадам, оставьте свой наглый тон! Вас ещё не простили за вчерашнее!
— Ну и пусть! Меня больше ничего не волнует!
Мама вздохнула:
— Понимаю, ты переживаешь. Ведь тётя Карен и моя подруга! Мне тоже её будет не хватать.
— Но не так, как мне Алисы.
— Да, конечно, — сказала мама. — Представляю, как много Алиса для тебя значит. По правде говоря, меня иногда беспокоило, что вы такие близкие подруги. Лучше бы ты завела целую компанию друзей!
— Не хочу никакой компании! Мне нужна Алиса!
— Ну, Алиса в Шотландии. Наверное, уже в новом доме…
— А я застряла здесь…
Мы ступили на нашу тропинку в саду.
— Знаю, сейчас тебе очень плохо, но поверь мне, Джемма, ты ещё найдёшь новых друзей! У тебя же есть другие приятели в школе? Я подумала, может, пригласишь кого-нибудь на чай?
— Не хочу никого приглашать!
— А как насчёт того мальчика с ухмылкой? Помнишь, он съел почти весь бисквит со взбитыми сливками? И мороженое, и шоколадный торт, и все до одной сардельки?
— Вот ещё! Не желаю приглашать Печенюгу!
— Ну ладно, я просто пытаюсь помочь. Сейчас тебе грустно, но обещаю, через несколько недель ты забудешь про Алису.
Я уставилась на маму. Какой смысл её в чём-нибудь убеждать? Точно мы жили на разных планетах. Она меня совсем не понимала!
Мама старалась быть доброй, хотя формально я всё ещё была наказана.
— Ты почти ничего вчера не ела! Сама виновата! Но всё равно, я решила — сегодня мы наверстаем упущенное. Приготовлю твои любимые спагетти по-болонски!
— Ах! Ну… Спасибо, мама.
Я вспомнила, как ела их в последний раз. Сегодня не было настроения. К тому же голод отступил. Два с половиной пирожных занимали в желудке довольно много места.
— У меня есть ещё очень вкусный шоколадный пудинг, — сказала мама. — Ведь знаю, как ты любишь сладкое. Во время обеденного перерыва я сбегала за ним во французскую кондитерскую.
Я вздохнула:
— Дело в том, мама… Я ни капельки не голодна!
— Не притворяйся, Джемма! Что бы ни случилось, ты всегда хочешь есть, — вдруг нахмурилась она. — Дедушка тебя ничем не кормил?
— Нет, ничем, честное слово!
Надеялась, что к тому времени, когда будут готовы спагетти, я успею проголодаться. Даже пробежала несколько кругов по саду, чтобы нагулять аппетит. Ничего не помогало. Меня тошнило, и кружилась голова.
— Что ты делаешь, детка? — спросил папа, выходя в сад. — Видел в окно — ты бегаешь кругами. Помнишь нашу игру? Мы в неё играли, когда ты была маленькая. «Водим, водим хоровод, как плюшевые мишки…»
— Топ-топ, ещё раз… Ну-ка, пощекочем вас, — припомнила я, пощекотав себе подбородок. — Вообще-то я не очень боюсь щекотки — только когда пятки. А вот Алиса не выносит.
— Помню-помню. Она дрожала, когда я только притворялся, что хочу её пощекотать, — сказал папа.
Он обнял меня.
— Я тоже буду по ней скучать, Джемма. Она мне как вторая дочка, благослови её, Господи… Не скажу, что стану сильно переживать по поводу её родителей. По-моему, они большие задавалы…
— Особенно мама.
Я задрала подбородок, пригладила волосы на воображаемой дорогой причёске и заговорила надменным голосом поп-звезды:
— «Да, мы переезжаем в чудесный новый дом, потому что мой Боб получил великолепную работу. Купим потрясающе модную встроенную кухонную мебель… И плиту… Конфорка здесь — конфорка там, конфорка здесь — конфорка там, всюду одни конфорки… У каждого будет своя ванная с мощным душем, как Ниагарский водопад… А для нашей Алисы заведём несколько пони… И её шикарные друзья придут в гости и будут на них кататься, и у неё появится новая лучшая подруга…»
Папа перестал хихикать.
— Ты навсегда останешься её лучшей подругой, вот увидишь! — сказал он и взъерошил мне волосы.
Потом порылся в кармане и нашёл Йоркский шоколадный батончик.
— На, родная, съешь побыстрее и ничего не говори маме!
Мне было не по себе. Думала, от шоколада станет легче. В душе я сомневалась, что батончик поможет, но не хотелось расстраивать папу.
Сначала было вкусно — обычный восхитительный молочный шоколад. Потом он оказался каким-то уж слишком шоколадным. Мне почудилось, что рот наполнился сладкой чёрной грязью, которую было трудно проглотить.
— Спасибо, папа. Было очень вкусно, — пробормотала я, крепко сжав зубы.
Вспомнила, как на прошлой Пасхе съела пять больших шоколадных яиц и двенадцать маленьких. Печенюга спорил, что мне не удастся проглотить их за один присест. А я настаивала. И ошиблась.
При мысли об этом в животе неприятно забулькало. Решила пойти домой. Может, станет легче, если ненадолго прилечь?
Кэллум как раз входил в дверь, зажав что-то в кулаке. Возле кухни спрятал руку за спиной, чтобы мама не заметила. Печально ему кивнув, я поплелась к себе наверх. Меня мутило от запаха спагетти по-болонски.
— Эй, Джем! Ну-ка не убегай!
Прыжок — и брат меня догнал.
— Как самочувствие, сестрёнка?
— Не очень…
— Так я и думал! — воскликнул Кэллум. — Ну, это тебя развеселит.
Он протянул мне огромный рожок с мороженым, залитый клубничным сиропом, с двумя торчащими шоколадными палочками.
— Вот это да! — восхитилась я.
— Тс-с! Только бы мама не услышала! Ты же знаешь, как она не любит, когда перебивают аппетит. Хотя не понимаю… Что она так нервничает? Ты ведь вечно голодная!
— Может быть, я сыта… — сказала я, держась рукой за живот. — Нельзя ли съесть мороженое попозже, Кэллум?
— Смотри, оно уже тает! Давай, Джем, ешь!
И я съела. Слизала клубничный сироп, проглотила мороженое и сгрызла хрустящие шоколадные палочки. Потом прикончила рожок. Кэллум всё время меня подбадривал:
— Молодец, сестрёнка!
Кое-как доползла до своей комнаты и, держась за живот, легла на кровать.
По крайней мере, плохое самочувствие помогло мне отвлечься от грустных мыслей об Алисе. Я ооооочень по ней скучала.
Запах спагетти становился всё сильнее.
— Ты где, Джемма? — позвала мама. — Всё готово!
Медленно поднялась и села на кровати, потом глубоко вздохнула и поплелась вниз. Мама накрыла стол, как к приходу гостей, — вышитая скатерть, розовые тарелки… Над горячими спагетти в специальном синем блюде поднимался пар. На стеклянной тарелке для торта терпеливо ждал своей очереди шоколадный пудинг с кремом.
Вся семья была в сборе, даже Джек.
— Садись, родная, — пригласила мама. — Сначала тебе.
Она положила на тарелку слишком большую порцию спагетти. Я взглянула на мясной соус и макароны-червячки.
Открыла рот… И вдруг мне стало по-настоящему плохо. Бедные спагетти, шоколадный пудинг, розовые нарядные тарелки, вышитая скатерть… Несчастные мои коленки..

Глава девятая
М еня с позором отправили спать. Похоже, придётся провести в своей комнате всю оставшуюся жизнь.
Стану бледной, никому не нужной — замру в горизонтальном положении, уставившись в потолок.
Превращусь в девочку-затворницу, которую всерьёз никто не воспринимает и не считает за члена семьи. Мама, папа, Кэллум и Джек обо мне забудут. И Алиса даже не вспомнит… А вот я никогда, никогда её не забуду!
Села на кровати, принесла портфель… Написала чернилами на обложке своей потрёпанной тетрадки для домашнего чтения: «Алиса — моя лучшая подруга на все времена». Открыла тетрадку и сочинила рецензию на книгу под названием «Лучшие подруги». Никогда её не читала. Не знаю, существует ли она вообще. Если у миссис Уотсон возникнут сомнения, скажу, что взяла в библиотеке.
Я и раньше сочиняла — на собственные истории гораздо интереснее писать рецензии, чем на настоящие книги. Однажды придумала рассказ «Сто одна плитка шоколада». Описала уйму плиток — чего только не нафантазировала! Печенюга помог с идеями, когда мои истощились. Его шоколадки поражали гигантскими размерами и невероятными начинками. Помню трюфели с ароматом сосисок и картофельного пюре и его особую гордость — шоколадный батончик с яйцом и ветчиной.
Но теперь Печенюга — мой злейший враг.
Лучшие подруги
Это самая интересная книжка, потому что она про лучших подруг, которые дружили всю жизнь. Потом их разлучили бесчувственные, эгоистичные родители. И стали они жить в сотнях километров друг от друга. А это НЕВЫНОСИМО, уж можете мне поверить! Уверяю вас, это самая лучшая книжка на свете, потому что у нее счастливый конец. Девочка из Шотландии возвращается — ее семье не понравилось на новом месте. Они переезжают в свой старый дом, и подружки снова стали дружить. Еще лучше прежнего!
Я прижала тетрадку к груди, крепко зажмурилась и загадала, чтобы и у настоящей истории был счастливый конец. Потом услышала, как по лестнице карабкается Бешеный Лай. В дверях появилась голова Джека:
— Как поживает Рвотная Ракета?
— Закрой свою пасть!
— Это тебе нужно поучиться есть с закрытым ртом. Мне, бедному, досталось больше всех, потому что я сидел напротив. Ужас! А вонь! Пришлось срочно раздеваться и принимать душ, хотя утром я уже мылся.
Джекула-Дракула относится к воде со священным трепетом — ему кажется, от одной капли он может скукожиться. Брат долго ныл по поводу запаха. Его занудство кого угодно доведёт!
— Проваливай! — пробормотала я, зарываясь головой в подушку.
— Джем, послушай! Прости меня! — Джек сел на край кровати и взял меня за лодыжку. — Эй, хочешь опять позвонить Алисе с моего мобильного телефона?
— Я не знаю её нового номера. Нужно, чтобы она сама мне позвонила. Но ей мама не разрешит. Она меня ненавидит, ты же знаешь. Она хочет, чтобы Алиса обо мне забыла. Может, так оно и будет… — заревела я.
Джек быстро ретировался. Он не выносит, когда кто-то плачет. Может, переживает из-за неправильного использования водных ресурсов…
Наверное, он рассказал обо мне маме, потому что она пришла с кухни.
— Я дважды загружала машину и стирала скатерть вручную. Выполнила чуть ли не двойную работу, — пожаловалась мама, вытирая мокрые руки о домашние штаны. — Откуда ты такая взялась? Ну почему нельзя нагнуться над унитазом, когда тебя тошнит, как делают все нормальные люди?
Я продолжала лежать, уткнувшись лицом в подушку.
— Ты плачешь? Джек сказал, ты очень расстроилась. Тебе уже лучше? Как только начнёт тошнить, быстро беги в туалет.
— Мне не плохо, а грустно! — зарыдала я.
Мама вздохнула. Потом подошла и села рядом на кровати.
— Бедняжка Джемми! — тихо сказала она.
Мама звала меня Джемми, когда я была совсем маленькой и гораздо лучше выглядела, и она не теряла надежды, что в один прекрасный день я превращусь в кудрявую девчушку, похожую на Алису.
— Я очень по ней скучаю, мама!
— Перестань, Джемма! Не надо драматизировать события! Она совсем недавно уехала. Ты ещё не успела соскучиться.
— А вот и успела! Мы ведь с самого рождения не расставались!
— Придётся привыкать к разлуке! И поискать новую подругу…
— Не хочу новую подругу! Сколько ещё раз повторять?
— Эй-эй! Не разговаривай со мной таким тоном! — воскликнула мама и слегка потрясла меня за плечи.
— Ты не понимаешь, мама.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17