Тем не менее Аша'маны стреляли взглядами по сторонам с таким видом, с каким голодный ястреб высматривает кролика. Затаившийся кролик не менее внимательно наблюдает за ястребом, но не с такой угрозой.
Вслед за половодьем айильцев проскакали верхом по двое в ряд кайриэнцы. Как только они оказались по ту сторону прохода, над их головами взметнулось темно– красное Знамя Света. Ни на мгновение не задерживаясь, Добрэйн повел своих людей вперед и начал выстраивать у подножия холма – все в шлемах и латных рукавицах, у всех пики подняты под одним и тем же углом. Опытные воины, они готовы были броситься в атаку по первому его знаку.
Вслед за последним кайриэнцем проскакал на Ходоке Перрин, непроизвольно пригнувшись в проходе. Один большой прыжок – и его мышастый оставил позади Колодцы Дюмай и оказался на холме под Кайриэном. Верхний край прохода находился достаточно высоко над головой, но Перрин знал по опыту, насколько тот опасен, когда открывается, и у него не было ни малейшего желания проверять, так ли это, когда врата уже открыты. Сразу же за ним проследовали Лойал и Айрам – огир пешком, с топором на плече, в проходе слегка согнув ноги в коленях, – а за ними двуреченцы. Они еще задолго до прохода низко пригнулись к седлам. Ред' ал'Дей нес знамя с красной волчьей головой, знамя Перрина, как все его называли, а Телл Левин – знамя Красного Орла.
Перрину неприятно было даже смотреть на эти знамена, особенно на Красного Орла. Двуреченцам же, напротив, очень хотелось, чтобы с ними в походе было и то и другое. Что за лорд без знамен, говорили они. Он лорд, это правда, и все же эти кроваво-красные знамена безумно раздражали его. Но все без толку. Сколько Перрин ни говорил двуреченцам, чтобы избавились от них, знамена никогда не исчезали надолго. Красная волчья голова заставляла его чувствовать себя тем, кем он не был и не хотел быть, а Красный Орел… Больше двух тысяч лет минуло с тех пор, как Манетерен был стерт с лица земли во время Троллоковых Войн, и еще почти тысяча после того, как Андор вобрал в себя часть того, что некогда было Манетереном. И все же еще есть люди, в памяти которых не умерли легенды, и для андорцев это знамя равносильно призыву к мятежу. Конечно, простые двуреченцы вот уже на протяжении нескольких поколений и не вспоминали о том, что они андорцы, но у королев память не такая короткая.
Перрин встречался с новой королевой Андора – казалось, с тех пор прошла уже тысяча лет! – в Тирской Твердыне. Тогда она еще не была королевой, да и сейчас станет ею только в том случае, если будет коронована в Кэймлине. Она показалась ему просто приятной молодой женщиной, даже хорошенькой, хотя он не питал пристрастия к рыжим. Немного чересчур занята сама собой, конечно, но ведь на то она и Дочь-Наследница. Однако кое-кому удалось-таки привлечь к себе ее внимание. Ранду. Хотя они то и дело попадались Перрину на глаза то в одном укромном уголке, то в другом, это еще ни о чем не говорит. Ранд собирался посадить ее не только на Львиный Трон в Андоре, но и на Солнечный Трон в Кайриэне. Конечно, если она станет королевой, то из чувства благодарности, надо думать, закроет глаза на это знамя, тем более что на самом деле оно ничего не означает. Поглядывая на двуреченцев, развертывающихся строем позади этих знамен, Перрин покачал головой. В любом случае сейчас не до таких пустяков.
Двуреченцы мало походили на истинных воинов, большинство – парни вроде Тода, сыновья фермеров и пастухов; и все же они действовали уверенно и слаженно. Каждый пятый держал поводья еще четырех коней, кроме своего, пока остальные торопливо спешивались, с луками наготове. Оказавшись на земле, они выстраивались не слишком ровными рядами, не столько смотря себе под ноги, сколько таращась на то, что их окружало, но привычные жесты, которыми они проверяли колчаны, и то, как они обращались с луками, свидетельствовало, что все они умели обращаться с оружием; а ведь у них большие двуреченские луки почти в рост человека. Дальность выстрелов у этих луков такая, какая никому, кроме двуреченцев, и не снилась. И стреляли они очень и очень метко.
Перрин страстно надеялся, что ничего подобного им не придется делать сегодня. Иногда он мечтал о мире, где вообще не было бы войн. И Ранд…
– Думаете, мои враги спали, пока я… отсутствовал? – неожиданно спросил Ранд, когда они стояли, дожидаясь, пока Дашива откроет проход.
На Ранде была куртка, которую он отыскал в одной из повозок, хорошо скроенная, из прекрасной зеленой шерсти, но она делала его каким-то… непохожим на себя. лишь одна эта куртка во всем лагере устроила Ранда. ладно хоть в голову ему не пришло еще Стража раздеть или снять кадинсор с айильца… Что он в ней нашел? Перерыл все повозки и вчера вечером, и сегодня утром, просто перевернул все вверх дном, точно искал что-то из ряда вон – шелк и роскошную вышивку.
Фургоны вытянулись длинной, извивающейся линией, запряженные, со снятыми парусиновыми покрытиями и торчащими железными обручами. Кируна и остальные присягнувшие Ранду сестры сидели в головной повозке, в тесноте, и, конечно, были явно недовольны этим. Они больше не протестовали открыто, поняли, что это ни к чему хорошему не приведет, но время от времени сердито ворчали. Ну, как бы то ни было, они уже готовы отправиться в путь. Их пешие Стражи окружали повозку, молча, с каменными лицами. Пленные Айз Седай с напряженным, угрюмым видом стояли отдельной группой, взятые в кольцо Хранительницами Мудрости, за исключением тех, которые находились около Ранда, то есть практически всеми, кроме Сорилеи и Эмис. Стражи пленниц стояли отдельно, в сотне шагов от них, нахмуренные, злые – гибельный смерч, который мог вырваться наружу в любой момент, несмотря на все их раны и охрану из сисвай'аман. Ранд держал в поводу крупного черного коня, прежде принадлежавшего Кируне, а Мин уже сидела на мышастой кобыле со стройными ногами. Остальные лошади Айз Седай и Стражей не предназначались ни для Аша'манов, ни для кого бы то ни было другого, но их и не впрягли дополнительно в повозки; это почему-то возмущало их прежних владельцев даже больше, чем необходимость идти пешком! Все они были привязаны к задкам фургонов длинными веревками.
– Как ты считаешь, Флинн? А ты, Грейди? Один из Аша'манов, дожидающийся, пока откроется проход, чтобы первым шагнуть сквозь него, приземистый, с простым крестьянским лицом, неуверенно взглянул сначала на Ранда, а потом на своего товарища, морщинистого, уже заметно в годах. У обоих на воротниках поблескивали серебряные мечи, но Драконов не было.
– Только глупцы могут думать, что их враги бездействуют, пока они не смотрят, милорд Дракон, – хриплым голосом ответил старик. В его тоне ощущалась старая солдатская закваска.
– А ты что думаешь, Дашива? Дашива вздрогнул, удивленный тем, что к нему обратились.
– Я… вырос на хуторе. – Он поправил ремень, на котором висел меч, в чем не было никакой необходимости. Предположительно их обучали обращению как с мечом, так и с Единой Силой, но Дашива производил впечатление человека, который плохо отличал первое от второго. – У меня было не так уж много врагов. – Несмотря на всю его неуклюжесть, в нем ощущалась своего рода дерзость. Хотя, вообще говоря, все они производили такое впечатление.
– Если ты останешься со мной, – мягко сказал Ранд, – они у тебя будут.
Его улыбка заставила Перрина содрогнуться. Именно так он и улыбался, отдавая приказ начать движение через проход, будто нисколько не сомневался, что на той стороне их ждала засада. Враги повсюду, сказал Ранд. Всегда помните это. Враги везде, и никогда не знаешь точно, кто друг, а кто враг…
Исход продолжался, не ослабевая. Прогрохотали, кренясь, повозки, прямо от Колодцев Дюмай к Кайриэну, на первой ехали сестры, похожие на ледяные статуи. Их Стражи рысцой бежали по бокам, сжимая рукояти мечей и шаря взглядами по сторонам, будто думали, что их Айз Седай нуждаются в защите как от тех, кто уже миновал проход, как и от тех, кто мог неожиданно появиться на той стороне. Прошли Хранительницы Мудрости вместе со своими подопечными – точно пастухи со стадом; они подгоняли Айз Седай прутами. Сестрам, правда, удавалось делать вид, будто они не замечают ни Хранительниц Мудрости, ни их прутьев. Быстрой рысью пробежали гай'шайн, в колонне по четыре, за ними приглядывала одна-единственная Дева. Разместив их в стороне от прохода, она стрелой умчалась к остальным Фар Дарайз Май, а гай'шайн опустились на колени прямо там, где стояли, все так же рядами, голые, как новорожденные сойки, и гордые, как орлы. Прошли оставшиеся Стражи вместе со своей охраной, распространяя вокруг себя такой мощный запах ярости, что он на время перебил все остальные, а за ними – Руарк с сисвай'аман. Девы, четыре оставшихся Аша'мана – каждый вел в поводу двух коней, для себя и для тех Аша'манов, которые стояли у прохода, – и, наконец, Нурелль и его Крылатая Гвардия со своими пиками, на которых развевались красные вымпелы.
Майенцы с самодовольным видом смеялись и насмешливо кричали, обращаясь к замыкающим шествие кайриэнцам, чтобы те поторопились, а то как бы не вернулись Шайдо, хотя фактически кайриэнцы не были последними. Позади всех проехали Ранд на мерине Кируны и Мин на своей кобыле. Сорилея и Эмис шагали с одной стороны от черного коня, Нандера и полдюжины Дев – с другой, а за ними Дашива вел в поводу гнедую кобылу, судя по виду, весьма мирного нрава. Проход замерцал, тая, Дашива сощурился, глядя на то место, где он был, слабо улыбнулся и неуклюже вскарабкался в седло. Он что-то пробормотал себе под нос, наверно, из-за того, что меч запутался у него в ногах и он едва не упал. Несомненно, он пока еще был в здравом уме.
Армия усеяла весь холм – в боевом порядке, готовая отразить любое нападение, хотя, судя по всему, им пока никто не угрожал. Небольшая армия, всего несколько тысяч человек, хотя до того, как орды айильцев перевалили через Драконову Стену, она выглядела бы не такой уж маленькой. Ранд неспешно поскакал к Перрину, внимательно оглядывая местность. Обе Хранительницы Мудрости, Нандера и Девы последовали за ним, негромко переговариваясь и стреляя глазами во все стороны. Если бы Ранд был волком, Перрин сказал бы, что он принюхивается, чтобы по запаху определить, нет ли поблизости опасности. Поперек высокой седельной луки у Ранда лежал Драконов скипетр с копейным наконечником длиной в два фута, украшенный бело-зеленой кистью и резьбой в виде Драконов. Время от времени он взвешивал его в руке, точно напоминая себе о нем
Натянув поводья. Ранд изучающе посмотрел на Перрина – почти таким же взглядом, каким смотрел по сторонам.
– Я доверяю тебе, – кивнув, произнес Ранд в конце концов. Мин заерзала в седле, и он добавил: – И тебе, Мин, конечно, тоже. И тебе, Лойал. – Огир неловко переступил с ноги на ногу, бросив неуверенный взгляд на Перрина. Ранд посмотрел на склон холма – на айильцев, Аша'манов и всех остальных. – Так немного тех, кому можно доверять, – устало прошептал он. В его запахе, настолько насыщенном, что казалось, он исходил от двух человек, смешались гнев и страх, решимость и отчаяние. Но поверх всего волной накатывала усталость.
Только не сходи с ума, хотел сказать ему Перрин. Держись. Однако острое чувство вины сковало язык. Потому что он хотел сказать это Дракону Возрожденному, а не своему другу детства. Он очень хотел, чтобы его друг не спятил; Дракон Возрожденный должен был оставаться в своем уме во что бы то ни стало.
– Милорд Дракон! – внезапно окликнул Ранда один из Аша'манов, почти совсем мальчик, с темными глазами, большими, как у девушки, без меча и Дракона на воротнике черного мундира, который он тем не менее носил с большим достоинством. Наришма, так его звали, насколько помнилось Перрину. – Взгляните на юго-запад.
Со стороны леса, на расстоянии мили или чуть больше, показалась бегущая женщина в высоко подоткнутых юбках. Перрин сразу определил – айилка. Хранительница Мудрости, хотя пока поручиться за это было трудно. И все же он почти не сомневался. При виде нее все его опасения вспыхнули с новой силой. Стоило им пройти через проход, и тут же, точно из-под земли, возникает кто-то из местных. Вряд ли это сулило хорошие новости. Когда он отправился вызволять Ранда, в Кайриэне снова стали появляться Шайдо, но для айильцев Хранительница Мудрости оставалась Хранительницей Мудрости, к какому бы клану она ни принадлежала. Пока их кланы убивали один другой, эти женщины ходили в гости к друг другу, точно соседи на чашку чая. Два айильца, дерущиеся не на жизнь, а на смерть, расступались, чтобы позволить Хранительнице Мудрости пройти между ними. Может быть, со вчерашнего дня все стало иначе, а может быть, и нет. Перрин тяжело вздохнул. Даже в самом лучшем случае вряд ли ее появление означало хорошие вести.
Почти все, кто находился рядом с ним, испытывали те же чувства. Рябь пробежала по рядам, каждый взял копье наизготовку или натянул тетиву лука. Кайриэнцы и майенцы надежнее устроились в седлах, Айрам с горящими от возбуждения глазами вытащил меч. Лойал, опираясь на огромный топор, с видом сожаления поглаживал пальцами острие. Топор был инкрустирован золотом и украшен выгравированными на нем листьями и завитками. Инкрустация немного стерлась от частого использования топора. Если Лойалу придется снова пустить его в ход, он сделает это, но с такой же неохотой, как и Перрин, и в большой степени по тем же самым причинам.
Ранд просто неподвижно сидел на коне с непроницаемым выражением лица. Мин подъехала поближе и погладила его по плечу – так человек пытается успокоить мастиффа, у которого шерсть встала дыбом.
Хранительницы Мудрости не проявляли внешних признаков беспокойства, но это не означало, что они бездействовали. Сорилея сделала жест рукой, и дюжина женщин из тех, которые охраняли Айз Седай, присоединились к ней и Эмис, держась на значительном расстоянии от Ранда и Перрина. У немногих из них в волосах виднелась седина, и только у Сорилеи было морщинистое лицо, но это ни о чем не говорило, потому что среди тех Хранительниц Мудрости, которые находились здесь, вообще мало у кого заметна седина в волосах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20