— Сколько времени это длилось?
— Примерно год. Лу была замкнутой, как никогда, сердце ее было разбито. Ее дрянная мать звонила ей и пыталась убедить меня, что все то, что Лу воображала насчет Стивена, было полной чепухой. В конце концов Лу надоело это преследование, она съехала отсюда и стала снимать с кем-то квартиру в Баттерси. Учтите, я не собираюсь называть вам адрес.
— Я и не мечтал просить вас об этом, мисс Бейт.
— После этого мы потеряли связь.
— Вы больше не могли выносить эти страдания, не так ли?
— Именно так. — Казалось, Верити испытала некоторое облегчение оттого, что ей теперь не надо было объяснять, почему она ни разу не побеспокоилась о том, чтобы позвонить Луизе или написать ей письмо. — Луиза Сэмпсон, — театрально произнесла она, — ушла из моей жизни. Может быть, она нашла свое счастье, а может быть, и нет, но я об этом никогда не узнаю. — Она задрала подбородок и неподвижно уставилась в одну точку где-то в направлении кофеварки, демонстрируя Уэксфорду свой изящный, чуть подрагивающий профиль. «Интересно, — подумал он, — она видела все или только некоторые фильмы с Гретой Гарбо, ретроспективу которых, по словам Дениз, показывали в кинотеатрах классических фильмов?» — Это все, что я могу рассказать вам, — завершила разговор Верити, — но даже если бы знала еще что-нибудь, то больше не произнесла бы ни слова.
Жене сержанта, безусловно, не приходилось столько хлопотать, когда он один заезжал домой пообедать, но сегодня она сделала полную сервировку стола с льняными салфетками, дополнительными тарелками и всем прочим. Уэксфорд был уверен в этом, но делал вид, что считает такую церемонию обычным делом, и даже забыл о своей диете.
Он понимал, что гвоздем программы будет появление малыша, которое оттягивалось до того момента, когда все выпьют кофе, и делалось это не только для того, чтобы поддержать напряженный интерес, но и чтобы продемонстрировать, что миссис Клементс может быть и любезной хозяйкой, и прекрасной матерью. Уэксфорду показалась очень трогательной стойкость, с которой она участвовала в беседе об общем упадке современного общества — теме, которую непременно затронул бы ее муж, — тайком прислушиваясь к попискиванию, доносившемуся из соседней комнаты. Наконец, когда Клементс и Уэксфорд вышли из-за стола и встали у окна полюбоваться видом Кенберн-Вейл с высоты одиннадцатого этажа, она вошла в комнату с ребенком на руках.
— У него уже два зуба, — сообщила миссис Клементс, — и прорезались они совершенно без проблем.
— Славный мальчик, — похвалил Уэксфорд.
Он взял малыша на руки и заговорил с ним так же, как с Александрой Дербон, но Джеймс не отвечал столь же радостно, в его блестящих синих глазах светилась тревога. Уэксфорд подумал, что приемные дети, видимо, чувствуют себя незащищенными, когда их, брошенных родной матерью, передают из одних чужих рук в другие.
— Он вам доверяет, — сказал Уэксфорд, обращаясь к миссис Клементс, и, к стыду своему, услышал, как глухо прозвучал его голос от неожиданно нахлынувших эмоций. Сказать ей что-то еще было выше его сил.
Но и этого уже было достаточно, а чувства досказали то, чего он не смог произнести. Миссис Клементс просияла:
— Я ждала такого счастья пятнадцать лет.
Уэксфорд вернул ей мальчика:
— А теперь вам предстоят пятнадцать лет тяжелого труда.
— Нет, что вы, многие годы счастья, мистер Уэксфорд! — Ее полное и довольно печальное лицо сразу как-то осунулось. — Если его мне оставят.
— Но ведь она подписала отказ, не так ли? — горячо заговорил сержант. — Она обещала отдать его.
Жена сержанта взглянула на него, и в этом взгляде была и жалость, и упрек.
— Ты же знаешь, дорогой, что я волнуюсь не меньше тебя. Вначале он волновался больше меня, мистер Уэксфорд. Даже хотел узнать, кто она, чтобы дать ей денег. Ну, как бы купить у нее Джеймса.
— Я очень мало знаю об усыновлении, — заметил Уэксфорд, — но, по-моему, передавать ребенка за деньги — незаконно.
— Конечно, незаконно, — обиженно подтвердил Клементс. Он выглядел совершенно выбитым из колеи. — Это было несерьезно. — Однако следующие слова разоблачили его. — Я всегда спасал других и, полагаю, знал, что и когда надо предпринять, но я… Вы же не думаете, что я действительно собирался сделать это, сэр?
Уэксфорд улыбнулся:
— Это было бы слишком рискованно, разве не так?
— Вы имеете в виду нарушение закона, сэр? В таком случае вы получите ребенка, но только все время будете бояться, что вас найдут и отберут его.
Уэксфорд подумал, что сержант никогда не умел быстро соображать, и спросил:
— И вы получили бы ребенка?
— Конечно получил бы. Представьте, вы как бы покупаете его у биологической матери, договорившись с ней о цене, хотя это и не очень красиво звучит. К примеру, вы платите ей тысячу фунтов за то, что она не будет опротестовывать постановление об усыновлении ее ребенка.
— Но предположим, что она берет деньги, дает согласие, а потом все равно возражает против постановления. Что вы сможете сделать? Совершенно ничего. Вы не сможете попросить ее подписать соглашение или составить контракт, потому что любая подобная передача ребенка незаконна.
— Я никогда не думал об этом. Но неразборчивая в средствах девица может представить все дело так, будто она получила деньги, к примеру, в качестве помощи на содержание ребенка.
— Представьте себе, может, — подтвердил Уэксфорд.
Глава 13
Впрочем, у утопийцсв в законах разбирается каждый.
А ведь у нее тоже должен был быть ребенок… В период от полугода до года назад у Лавди Морган должен был появиться ребенок. А если Лавди Морган была Луизой Сэмпсон, значит, у Луизы должен быть ребенок. Прекрасный повод, наряду с другими, не позволять матери видеться с нею до Рождества, когда она уже полностью оправится от родов.
Появление ребенка должно быть зарегистрировано, но, очевидно, не на мать по фамилии Морган. Лавди, конечно, не решилась записать малыша на вымышленную фамилию. Насколько Уэксфорду было известно, наказание за такую регистрацию достаточно четко определено. Существовало множество вещей, которые могли бы запугать молодую девушку. Скорее всего, она записала ребенка на свое настоящее имя.
Именно это и было необходимо проверить, прежде чем двигаться дальше. Кроме того, это могло означать, что идти дальше не было бы нужды. Однако его план был обречен на отсрочку, потому что, как только он оказался в офисе, позвонил Говард и сообщил, что ему необходимо присутствовать в доме на Коплепд-роуд.
— Миссис Кирби? — спросил Уэксфорд. — Кто она?
— Грегсон чинил ей телевизор в обеденное время двадцать пятого февраля. Она только что позвонила и сказала, что вспомнила кое-что, что мы должны знать.
— Но ведь я вам не нужен.
Однако Говард с этим не согласился. У него было очень мало времени. Когда Уэксфорд сел к нему в машину и заметил угнетающее присутствие инспектора Бейкера, он понял все: на Бейкера тактично надавили, убедив в необходимости участия в этом визите старшего инспектора. Получилась огромная кувалда для того, чтобы убить муху, правда, муха внезапно превратилась в другое, гораздо более крупное насекомое. Бейкер явно был недоволен, и не только по этим причинам. Он встретил Уэксфорда холодным пристальным взглядом.
Да и сам Уэксфорд был раздражен. Ему доставило бы гораздо большую радость проводить свое собственное расследование. Говард организовал все это для того, чтобы не огорчать дядю, а Уэксфорд был здесь, чтобы не огорчать племянника; в результате оба они вконец огорчили Бейкера, шея которого, покрытая короткими рыжими волосами, стала малиновой от злости.
Уэксфорд задумался о личной жизни инспектора: одинокое существование в каком-нибудь аккуратном предместье в чистеньком домике на одну семью, имеющем общую стену с соседним домом, который он обставил для своей молодой жены, изменившей ему и бросившей его. Трудно себе представить большее унижение для мужчины среднего возраста, от которого так страдал Бейкер. Произошедшее, видимо, до глубины души потрясло этого когда-то уравновешенного человека.
Бейкер сидел рядом с водителем, а Уэксфорд с племянником — сзади; с того момента, как они отъехали от полицейского участка, никто не произнес ни слова. Чтобы снять напряжение, Говард спросил Бейкера, когда тот собирается переезжать из Уимблдона на новую квартиру, которую он купил на северо-западе Лондона.
— Думаю, в следующем месяце, сэр, — коротко ответил Бейкер не поворачивая головы, и шея его покраснела еще больше.
Упоминание Уимблдона напомнило Уэксфорду о Верити Бейт говорившей, что ее родители и какое-то время Сэмпсоны жили в этом пригороде. Именно там произошли неприятности у инспектора. Нимало не смутившись, Говард продолжал разговор, но Уэксфорду казалось, что инспектор отвечает только потому, что Говард выше его по званию. Когда суперинтендент заговорил о неделе, закончившейся двадцать седьмого февраля, когда Бейкер отправился на консультацию с адвокатами, а также улаживать дела с декораторами, инспектор только нетерпеливо передернул плечами, что выглядело довольно грубо.
— Простите, Майк, но вы из тех людей, которые никогда по-настоящему не отдыхают, — вежливо заметил Говард. — Даже когда вы должны быть где-то далеко, вы все равно каждый день оказываетесь поблизости от Кенберн-Вейл. Это место так привлекает вас?
— Грязная дыра, — резко отозвался инспектор. — Поражаюсь, как кто-то может жить там.
По тому, как напряглись плечи водителя, Уэксфорд понял, что тот жил как раз в этой «дыре», — еще один случай, когда инспектор, на этот раз словесно, унизил человека. В машине повисла тяжелая тишина. Говард избегал встречаться взглядом с дядей, а Уэксфорд растерянно уставился в окно.
День был сырым и туманным, и, хотя до вечера было еще далеко, за стеклами окон то там, то здесь виднелись огни, и светящиеся прямоугольники украшали серые фасады домов. Сам воздух казался серым и тяжелым от влаги, сделавшей мостовую совершенно черной. Кенберн-Вейл напоминал тусклый панцирь улитки, слабо мерцавший под пепельно-серым небом, которое низко опустилось и мрачно лежало на нем. По мере движения машины появлялись смутные очертания остроконечной крыши церкви, стадиона, развалин фабрик; затем эти очертания стали более зримыми и огромными и снова растворились в туманном воздухе. Только новые здания учреждений — вычурные и кричащие светящиеся башни — казались чем-то реальным в этом густом мраке.
Машина въехала в Копленд-Хиллз — район, который примерно неделю назад стал для Уэксфорда воротами во владения племянника. С тех пор многое произошло. Он задал себе вопрос, как бы чувствовал себя тогда в автобусе, если бы знал, что спустя неделю будет въезжать сюда в полицейской машине вместе с Говардом, правда, в качестве почетного гостя, но удостоенного чести и уважения со стороны племянника принять участие в допросе важного свидетеля. Эти мысли приободрили, его и, рассматривая Копленд-роуд со все возрастающим интересом, Уэксфорд решил не позволять Бейкеру обрывать его или охлаждать его энтузиазм.
Это была одна из улиц, на которую положил глаз Дербон, и Уэксфорд увидел, что целый квартал с левой стороны уже начали реконструировать. Все здания были в лесах, и люди красили высокие башни насыщенным кремовым цветом так, что стали видны лепные украшения над окнами в виде гирлянд из цветов, зелени, плодов, кистей винограда. Новые ажурные ограды из кованого железа, прислоненные к лесам, были готовы для украшения балконов.
Благодаря этим наполовину отреставрированным строениям соседние дома стали еще больше похожи на трущобы, но ни следы упадка, ни безошибочные знаки того, что каждый из них был заселен парой десятков совершенно не подходящих друг другу квартирантов или же какой-нибудь одной процветающей семьей, не могли совершенно уничтожить их исторической ценности. Гармиш-Террас теперь выглядела довольно бедной и посредственной по самой своей концепции, и все же это место отличалось какой-то странной, не подверженной разрушению красотой, потому что в нем, как в старой женщине, которая когда-то была хорошенькой девушкой, «костяк» остался прекрасным.
Миссис Кирби занимала часть первого этажа дома, отштукатуренный фасад которого по всей длине был испещрен трещинами, напоминающими очертания реки на географической карте. Когда-то в детстве, проведенном в Йоркшире, она, наверное, тоже была хорошенькой девочкой. Акцепт выдавал в ней уроженку с востока этого графства. Уэксфорду любопытно было узнать, какое же стечение обстоятельств заставило ее переселиться в Кенберн-Вейл. Миссис Кирби было около шестидесяти. Очевидно, она сдавала в аренду весь дом, но сама занимала только три комнаты, сверкающие чистотой.
Уэксфорда поразила посредственность обстановки. Место же показалось ему любопытным: широкая улица, большие особняки, напоминающие утесы и украшенные орнаментами и окнами. Оно, вероятно, должно было напоминать саму миссис Кирби со всей ее историей. Что думала она о людях в экзотических одеждах, с темнокожими лицами, вызывающе ведущих себя парнях и девушках, живущих в «муравейнике» над ее головой? Она продолжала жить так, словно по-прежнему находилась в йоркширкском коттедже, — подтверждением тому было данное ею в мельчайших деталях описание того, как она провела пятницу двадцать пятое февраля. Миссис Кирби вставала рано — в семь часов утра, делала уборку квартиры и, стоя у забора, болтала с соседом. Будучи женщиной словоохотливой, хозяйка квартиры рассказала трем полицейским обо всем, чем она занималась, перечислила блюда, приготовленные к обеду, и, наконец, к вящей радости Бейкера, уже переступавшего с ноги на ногу от нетерпения, перешла к визиту Грегсона в половине первого.
— Ой, знаете, он пришел в половине первого. Я запомнила это точно, потому что в это время обедаю. Помню, тогда еще подумала, как это у некоторых людей хватает наглости приходить в такое время. Я спросила его: «Вы долго пробудете здесь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26