– Прямое. Объем Галактики – несколько миллионов кубических световых лет. Это включает двести миллионов населенных планет и приблизительно пятьсот квадриллионов человек населения. Правильно?
– Думаю, что да, раз вы так говорите.
– Это именно так, поверьте мне. Земля же – одна планета с населением в двадцать миллионов, лишенная всех материальных ресурсов. Другими словами, на каждого землянина приходится двадцать пять биллионов граждан Галактики. Что может сделать Земля при соотношении сил – двадцать пять биллионов к одному?
Пола преодолела сомнение на мгновение овладевшее ею.
– Бел, – твердо ответила она, – я не знаю, но мой отец может ответить на этот вопрос. Он не посвятил меня в детали, потому что боится подвергать опасности мою жизнь. Однако если вы пойдете со мной, то все узнаете. Он сказал, что Земля может уничтожить всю жизнь в Галактике, и он знает это наверняка. Он никогда не ошибался.
Ее щеки порозовели от нетерпения, и Авардан почувствовал страстное желание прикоснуться к ним. (Как мог он раньше чувствовать ужас от прикосновения к ней?)
– Уже есть десять часов? – спросила Пола.
– Да, – ответил он.
– Тогда он должен ждать нас наверху, если они его не арестовали. – Она невольно вздрогнула. – Мы поднимемся в дом, и если вы пойдете со мной…
Она положила руку на кнопку, контролирующую двери, и неожиданно замерла. Затем хрипло прошептала:
– Кто-то идет… Ох, быстрее…
Остальное прошло гладко. Авардан без труда вспомнил ее первоначальные наставления. Его руки легким движением обняли ее, и он почувствовал, как их губы встретились…
Прошло немало времени, прежде чем он заговорил.
– Должно быть, это был уличный шум.
– Нет, – прошептала она, – я не слышала никакого шума.
Он удивленно посмотрел на нее, но она не отвела глаз.
– Серьезно? Ты – само коварство.
Глаза Полы вспыхнули.
– Я хотела, чтобы ты поцеловал меня и не жалею об этом.
– Думаешь, я жалею? Поцелуй меня еще раз, только теперь потому, что этого хочу я.
Еще одна длинная пауза, потом она отстранилась от него, поправляя волосы и разглаживая воротник платья.
– Я думаю, сейчас нам лучше будет подняться в дом. Выключи свет. У меня есть фонарь.
Авардан вышел за ней из машины.
– Возьми меня за руку, – сказала она. – Здесь ступеньки.
– Я люблю тебя, Пола, – прошептал он за ее спиной. Это получилось так просто и звучало так правдиво. – Я люблю тебя, Пола, – повторил он.
– Ты почти не знаешь меня, – мягко проговорила она.
– Нет. Клянусь, я знаю тебя всю жизнь. Всю мою жизнь, Пола, два месяца я мечтал о тебе.
– Я всего лишь землянка, сэр.
– Тогда и я буду землянином. Испытай меня.
Он остановил ее и мягко поднял ее руку, пока свет фонарика не осветил ей лицо.
– Почему ты плачешь?
– Потому что, когда отец расскажет то, что он знает, вы поймете, что не можете любить землянку.
– Испытай меня и в этом.
15. ПОТЕРЯННОЕ ПРЕИМУЩЕСТВО
Авардан встретился с Шектом в задней комнате на втором этаже дома, окна которой были тщательно поляризованы до полной непроницаемости. Пола осталась внизу, настороженно ожидая в кресле и следя за погруженной в темноту улицей.
Сутулая фигура Шекта производила несколько иное впечатление, чем несколько часов назад.
Лицо физика, по-прежнему изможденное и усталое, теперь, вместо прежнего колебания, выражало почти отчаянную решимость.
– Доктор Авардан, – сказал он, и голос его был тверд, – я должен извиниться за мое сегодняшнее поведение. Я надеюсь, что вы поймете…
– Признаюсь, что мне это не удавалось, но думаю, теперь все будет иначе.
Шект сел за стол и кивнул на бутылку с вином. Авардан сделал отрицательный жест.
– Если вы не возражаете, я попробую фрукты… Что это? В жизни не видел ничего подобного.
– Это один из сортов апельсинов, – ответил Шект, – которые растут только на Земле. Кожура легко снимается. – Он показал, и Авардан с любопытством надкусил сочный плод.
– Это изумительно, – воскликнул он. – Земля никогда не пробовала экспортировать их?
– Старейшие, – мрачно проговорил физик, – не особенно склонны к торговле с внешним миром. Да и наши соседи не стремятся торговать с нами. Это всего лишь один из аспектов наших трудностей.
Авардан неожиданно почувствовал приступ раздражения.
– Ничего не может быть глупее. Уверяю вас, иногда меня охватывает отчаяние, когда я вижу, что может существовать в сознании людей.
Шект пожал плечами со снисходительностью человека с жизненным опытом.
– Боюсь, что это часть антиземной политики, которую разрешить невозможно.
– Но эту проблему делает неразрешимой именно то, что никто по-настоящему не желает ее решения, – воскликнул археолог. – Сколько землян способствуют этому, ненавидя подряд всех жителей Галактики. Действительно ли ваш народ стремится к равенству, взаимному уважению? Нет! Большинство из них желает лишь, в свою очередь, занять место наверху.
– Возможно, в том, что вы сказали, немало правды, – грустно проговорил Шект. – Этого я не отрицаю. Но это не вся правда. Дайте нам только возможность, и новое поколение землян достигнет зрелости без самовыделения, всем сердцем веря в единство всех людей. Ассимиляционисты с их терпимостью и верой в возможность компромисса не раз имели сильные позиции на Земле. Я – один из них. Или, по крайней мере, я им был. Однако Землей сейчас правят Зелоты. Это крайние националисты, верящие в прошлое и будущее величие Земли. Это от них должна быть защищена Империя.
Авардан нахмурился.
– Вы имеете в виду восстание, о котором говорила Пола?
– Доктор Авардан, – мрачно проговорил Шект, – нелегко убедить кого-либо в столь нелегкой перспективе, как покорение Землей всей Галактики, но это правда. Я не обладаю особой храбростью и ужасно хочу жить. Поэтому вы можете представить, сколь опасным должен быть кризис, заставивший меня пойти на предательство в то время, когда местные власти не спускают с меня глаз.
– Что же, – сказал Авардан, – если это так серьезно, то я должен сразу предупредить вас. Я помогу вам всем, сделаю все, что в моих силах, но только как гражданин Империи. Я не обладаю здесь никаким официальным статусом и на имею особого влияния ни на Совет, ни на Наместника. Я именно тот, за кого себя выдаю, – археолог, прибывший сюда только с научными целями. Поскольку вы готовы на все, не лучше ли вам встретиться с Наместником? Он действительно сможет что-то предпринять.
– Именно этого я и не могу сделать, доктор Авардан. За мной поэтому и следят, чтобы не допустить этого. Когда вы пришли сегодня утром, я подумал даже, что, возможно, вас прислал Энус. Я считал, что он что-то подозревает.
– Возможно, он и подозревает, этого нельзя отрицать. Если вы пожелаете, я смогу все ему передать.
– Благодарю. Именно этого я и хочу. Используйте свои возможности, доктор, чтобы отвести от Земли слишком суровое возмездие.
– Конечно. – Авардан чувствовал беспокойство. Он был убежден, что имеет дело со стариком, возможно, безвредным, но явно ненормальным. Однако единственное, что он мог, – это дослушать и попытаться успокоить его – ради Полы.
– Из сказанного вами сегодня утром, я понял, что вы слышали о Синапсайфере, – проговорил Шект.
– Да, действительно. Я читал вашу статью в «Физическом обозрении». Я говорил о вашем изобретении с Наместником и премьер-министром.
– С премьер-министром?
– Да. Когда просил у него письмо, которое вы, боюсь, так и не прочитали.
– Сожалею. Но лучше бы вы не говорили… Что вы знаете о Синапсайфере?
– Это довольно интересная неудача. Он предназначен для улучшения способностей к обучению. Он был до некоторой степени удачно испытан на крысах, но оказался непригоден для людей.
– Да, из этой статьи вы большего узнать и не могли, – кивнул Шект. – Эксперимент был представлен неудавшимся, а наиболее интересные результаты намеренно не опубликованы.
– Хм. Несколько необычное трактование научной этики, доктор Шект.
– Согласен с вами. Но мне пятьдесят пять, а если вы знакомы с законами Земли, то знаете, что мне осталось недолго жить.
– Шестьдесят. Да, я слышал об этом даже больше, чем мне того хотелось бы. – И он с горечью вспомнил свое первое путешествие.
– Насколько я знаю, для выдающихся ученых делают исключения.
– Вы правы. Но это решает премьер-министр и Совет Старейших, и их решение не изменит даже Император. Мне поставили условие: держать в секрете все, что касается Синапсайфера в обмен на мою жизнь. – Он беспомощно развел руками. – Мог ли я тогда знать о последствиях, о том, как машина будет использована?
– И как же ее использовали? – достав сигареты, Авардан предложил Шекту, но тот отказался.
– Я подхожу к этому… Одного за другим, после того, как мои эксперименты показали безопасность использования Синапсайфера на человеке, обработке подвергли некоторых биологов Земли. Все они остались живы, кстати, все эти люди, как я знал, симпатизировали Зелотам. Однако через некоторое время стали проявляться побочные эффекты, и один из них был подвергнут вторичной обработке. Я не смог спасти его. Но из его предсмертного бреда я узнал обо всем.
Время приближалось к полуночи. День был длинным и полным событий. Однако что-то не давало покоя Авардану.
– Давайте перейдем к сути, – сказал он.
– Немного терпения. Я должен объяснить все подробности, чтобы вы мне поверили. Вы, конечно, знаете о радиоактивности Земли…
– Да, я хорошо знаком с этим вопросом.
– И о том, как она влияет на жизнь землян?
– Да.
– Тогда я не буду об этом говорить. Хочу только сказать, что процент мутаций на Земле больше, чем в любой другой части Галактики. Поэтому утверждения наших противников, что земляне отличны от других людей, имеют долю правды. Собственно говоря, число мутаций очень мало, и большинство из них не обладает жизненной стойкостью. Если в землянах и произошли какие-то устойчивые изменения, то это те изменения химического состава их тел, которые дали им большую сопротивляемость окружающей среде. Так, они обладают большим сопротивлением к воздействию радиации…
– Доктор Шект, это мне знакомо.
– Тогда приходило ли вам когда-нибудь в голову, что процессы мутаций происходят и у других живущих на Земле существ?
После короткой паузы Авардан ответил:
– Нет, но, конечно же, это неизбежно.
– Так оно и есть. У нас гораздо больше разновидностей домашних животных, чем на любой другой обитаемой планете. Апельсин, который вы ели, – продукт мутации. Между прочим, это – одна из причин, делающих их экспорт невозможным. Чужаки не доверяют нашим продуктам, как и нам. И конечно, то, что относится к растениям и животным, применимо также к микромиру.
И тут Авардан действительно почувствовал страх.
– Вы имеете в виду бактерии? – спросил он.
– Я имею в виду все формы примитивной жизни. Микробы, бактерии и самовоспроизводящиеся протеины, которые называют вирусами.
– И к чему вы ведете?
– Я думаю, что вы догадываетесь. Неожиданно вы проявили интерес. Видите ли, среди ваших сограждан существует мнение, что земляне – носители смерти, что земляне приносят неудачи…
– Все это я знаю. Обыкновенные предрассудки.
– Не совсем. Это-то самое страшное. В предрассудке есть доля истины. Видите ли, иногда землянин носит в себе некоторые мутировавшие формы микроскопических паразитов, подобных которым нет ни на какой другой планете. А чужаки не обладают особой сопротивляемостью к их действию. Последствия – вопрос простой биологии, доктор Авардан.
Авардан молчал.
– Конечно, иногда они атакуют и нас, – продолжал Шект. – Но у нас поколениями вырабатывается иммунитет против новых вирусов и микробов. Чужаки же его не имеют.
– Вы хотите сказать, – проговорил Авардан со странным чувством, – что контакт с вами сейчас…
Он отодвинул свой стул назад, думая о вечерних поцелуях.
Шект покачал головой.
– Конечно же, нет. Мы не распространяем болезнь, мы просто носим ее в себе, если она есть, что, кстати, случается редко. Если бы я жил на вашей планете, то носил бы в себе не больше микробов, чем вы. У меня нет особой предрасположенности к этому. Даже здесь существует лишь один из квадриллиона квадриллионов, представляющий действительную опасность. Вероятность того, что вы заразитесь сейчас, не больше, чем того, что метеорит пробьет крышу этого дома и попадет в вас. Если же, конечно, упомянутые микробы специально не выбраны, изолированы и сосредоточены для вас.
После продолжительной паузы Авардан спросил сдавленным голосом:
– Земляне это сделали? – он перестал думать о ненормальности Шекта и готов был поверить ему.
– Да. Сначала из абсолютно невинных побуждений. Наши биологи, конечно, были заинтересованы в особенностях земной жизни и недавно получили вирус обычной горячки.
– Что такое обычная горячка?
– Слабая эпидемическая земная болезнь. Она всегда у нас существовала. Большинство землян перенесли ее в детстве, и симптомы ее известны. Болезнь длится четыре-шесть дней, после чего человек приобретает иммунитет. И я, и Пола перенесли ее. Время от времени встречается более сильная форма этой болезни, вызванная несколько отличным вирусом, называемая радиационной горячкой.
– Я о ней слышал, – сказал Авардан.
– В самом деле? Ее название происходит из-за ошибочного мнения, что заболевание вызывается облучением в радиоактивных зонах. Действительно, после облучения часты заболевания, потому что в этих зонах вирус наиболее способен мутировать в опасные формы. Однако причина болезни – вирус, а не радиация. После заражения симптомы болезни появляются через два часа. Губы поражаются настолько сильно, что человек почти не может разговаривать, смерть может наступить в течение нескольких дней.
Но главное то, что земляне адаптировались к обычной горячке, а чужаки – нет. Иногда ею заболевает кто-нибудь из имперского гарнизона, и в этом случае он реагирует точно так же, как землянин на радиационную горячку. Обычно он умирает в течение двенадцати часов. Затем его сжигают. Это делают земляне, поскольку солдаты гарнизона рискуют смертельно заболеть при приближении к нему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23