Наше счастье, что это была обычная арматура. Если бы духи не пожалели денег и выковали эту решетку, то хрен бы мы ее перепилили.
Начали! В тишине визг полотен, казалось, раздавался на всю округу. Дело спорилось. Импортные полотна вгрызались в наш мягкий металл как нож в пластилин. От напряжения пот лился ручьем, в глазах плясали огненные пятна. Руки ободрал в кровь, рукав куртки порвал, к черту, быстрее, быстрее! Темп, темп, работаем, Алексей, работаем. Пыль скрипит на зубах. Хочется пить. К черту! Только пилить! Время работает против нас! Только пилить, пилить! Потные пальцы соскальзывают с утолщений, одна пилка у меня сломалась. Не такой уж и мягкий металл. Беру другую, сломанные полотна — в карман, могут и пригодиться.
Андрей также трудится рядом. Ему не надо объяснять, какие последствия нас ждут, если не удастся удрать. Можно, конечно, и взорвать к чертовой матери двери этого сарая, взрывчатки еврейской хватит, но это уже совсем крайний случай. А сейчас пилить! Самое неудобное — пилить прутья, расположенные сверху. Толком ничего под ноги не подставить, приходиться вставать на носки, тянуться вверх. Сразу затекают спина и руки, металлическая пыль сыпется на лицо, прилипая к потной коже, стекая по телу, вызывает страшный зуд. Во рту все пересохло, хочется пить.
Хр-рум! У Андрея тоже сломалось полотно. Ничего, осталось всего четыре прута. Пилим, Андрюха, пилим! Мы с тобой желаем свалить отсюда, поэтому пилим. Андрей пониже меня ростом, ему нижние прутья, и боковые, до которых он может дотянуться. Мы часто мешаем друг другу. Рабинович несколько раз ударил меня локтем в живот и в бок. Я тоже не остаюсь в долгу, пару раз по голове и по плечу моему напарнику достается. После удара только потираем ушибленные места, никаких извинений, пилим!
Остался последний прут. Я быстро его перепиливаю. Если бы существовали соревнования по перепиливанию решеток, то мы бы стали чемпионами. Уф! Рукавом отираю пот с лица. Сваливаем!
Андрей более мелкий, подсаживаю его в окно, он прыгает. Слышен грохот тела. Потом шепот:
— Давай! Только осторожно, тут куча застывшего цемента! Я ногу подвернул!
— Лови! — я выбрасываю сумки. — Отойди в сторону — зашибу!
— Прыгай!
Я прыгнул, оттолкнувшись посильнее, насколько это было возможно, сидя скрючившись в проеме окна. Упал, перекатился, плечо ушиб-таки.
— Живой? — голос Андрея.
— Живой. Уходим!
Озираясь и останавливаясь в темноте при каждом шорохе, мы медленно продвигались вперед. Сердце бешено колотилось. Казалось, что грудная клетка сейчас разорвется от такого ритма. В ушах кровь играла бешеную какофонию. Мы обошли сарай и вышли во двор, из окон сочился свет от керосиновых ламп.
Долго всматривались и вслушивались в ночную темноту. Часовых не заметили. Будем надеяться, что их и нет. Собак в этом доме тоже не держали, что тоже само по себе приятно. Встречаться с огромными, дикими как их хозяева, и не менее кровожадными кавказскими овчарками не было никакого желания.
Рядом с крыльцом стояли автомобили. «Нива», два «УАЗа». С учетом того, что их до этого здесь не было, можно было предположить, что все машины исправны. Шепотом мы обсуждали, какую машину взять. Остановились на «Ниве». Машина была переделана. Часть крыши срезана, сзади была установлена турель для пулемета. Самого пулемета не было, жаль. Этакая модификация тачанки времен гражданской войны. Стоило войскам уйти, как эти духи здесь вообще разбушлатились. Непорядок!
Дверь автомобиля была открыта. Еще не хватало, чтобы они его сигнализацией оборудовали! Я вытащил из подошвы нож, передал его Андрею, сам вынул нож из часов. Проткнул все четыре колеса у одного УАЗика, Андрей — у второго.
То, что ключа в замке зажигания не было, меня особо не смущало. Рядом с полуразвалившимся замком торчал простой тумблер типа «вкл-выкл». Будем надеяться, что это и есть местная альтернатива замку зажигания. Если даже и не сработает тумблер, то как замыкать провода я знаю. Когда послужишь в армии взводным, ротным, будешь знать многие вещи. В том числе, как скручивать провода, когда ключ утерян, или находится бог знает где, а нужно срочно выгонять технику.
Андрей вынырнул из-за машины. Отдал нож, я вставил его на место, свой тоже убрал.
— Давай, толкай! — я поднатужился и начал толкать машину.
— Сейчас я! Секунду! — Андрей начал рыться в сумке.
— Чего удумал?
— Оставлю подарок им за гостеприимство.
— Чего? — меня начинала бить дрожь.
— Заминирую дверь. Откроют — и все. Если за нами погонятся, то это поможет их задержать.
— На хрен! Надо сваливать! Толкай, там разберемся!
— Толкай. Я через секунду! Я догоню! — Андрей скрылся в темноте.
— Придурок! — плюнул я и принялся толкать машину.
Благо, что не было подъема, машина медленно покатилась вперед. Вот так устраиваются эти евреи, вечно приходится за них вкалывать, сапер хренов!
Лишь бы машина завелась!
В темноте раздался грохот падающего жестяного ведра! Урод! Тут же раздался скрип открываемой двери. И голоса на чеченском. Враги не спали, быстро выскочили из дома. Где же ты, Рабинович?! Быстрее, быстрее! Я сел в медленно катящуюся машину, ну, милая! Не подведи! Ведь ты же русская машина, и я русский. Ну же, милая! Тумблер вверх, заворчал стартер, схватился! Машина завелась! Так, фары не включаем! Сцепление выжать, первую скорость! Жаль, что не космический корабль! Ну, где же ты, Андрюха! На хрен тебе сдались эти мины-ловушки! Где ты?!
Во дворе началась борьба. Несколько человек орали что-то на чеченском. И вдруг крик Андрея Рабиновича перекрыл шум:
— Леха! Беги!
4.
Второй раз меня просить не надо! Газу, Леха, газу! Вторая передача, третья! Четвертую включать не стал, пусть машина идет «внатяг».
То, что сердце колотилось раньше — это ерунда. Сейчас только одна мысль — выжить, выжить!!! Вперед, вперед! Дорогу чуть видно. Кручу руль в разные стороны, пытаясь «нащупать» дорогу. Вперед! Назад! Домой! В Россию! В Омск! В Челябинск! В любую дыру! Но только домой! О, мои бывшие коллеги! На помощь! А-а-а-а-а! Каждая клеточка моего тела вибрирует от паники! Паника парализовала всего меня. Я мчался вперед, вдавливая в полик педаль газа. Господи, помоги удрать отсюда! Господи, помоги мне! Помоги мне! Помоги мне! Черт подери, Господи, помоги мне! Господи, я буду хорошим человеком! Только помоги мне выбраться!
Ехать до блок-поста, на котором нас задержали, минут пять, но мне показалось, что прошло не меньше трех часов. Главное, чтобы на «блоке» не начали дергаться, а то мне тогда полный звиздец придет! Господи, помоги, пусть они сейчас сидят и тихо чего-нибудь жрут!
Луны не было, а мне еще надо было полавировать между бетонных блоков. Шлагбаума не было. Я попытался представить расположение бетонных укреплений. В голову ничего не лезло. Только паника. Паника вытеснила все мысли.
Теперь главное проскочить! Если мне ехать пять минут, то по радиостанции проорать на блоки, чтобы остановили машину — пять секунд! Это значит, что шансы мои супер-супер мизирные. Все равно, что в преферанс объявить «мизер», имея на руках четырех тузов! Господи! По-мо-ги!!! Помоги!!!
Несмотря на панику, мышечная память переключила коробку передач на вторую скорость. Пока никого не вижу, но мне надо сделать два поворота! Два поворота! Господи! Вцепился в руль мертвой хваткой. Ногти впились в ладони. Челюсти сжались до хруста зубов. Казалось, что зубы раздавят друг друга. Я не обращал внимания. Не обращал внимания ни на что! Только вперед!!! Только вперед! Впереди было мое будущее. Или моя погибель!.. Только вперед!
Подъехал к блок-посту. Надо включать ближний свет, иначе ни фига не получится!!! С трудом отлепил, отодрал руку от руля, щелкнул переключателем. Вперед! Главное, чтобы мотор не ревел, не надо газовать на второй передаче! Мимолетный взгляд на приборную панель. Бензина — полный бак, температура в норме! Как новичок высовываю голову вперед рулевого колеса, грудью налегаю на «баранку». И почему придумали люфт на рулевой колонке! На хрен он мне сейчас нужен! Вхожу в правый поворот, медленно, спокойно, Алексей, спокойно!
Слышу, нет, не слышу, а чувствую, как открывается дверь на блоке. Через долю секунду виден падающий свет. Все!!! Звиздец! Полнейший звиздец!
Левый поворот. Налегаю грудью на руль, помогаю всем телом, газ на полную катушку. Мотор взвыл, скорость выросла, педаль сцепления в пол, скорость — третья!!! Сцепление бросаю и тут же газ до полика!
Вижу, как боевик выходит, лениво машет рукой, остановись! Хуль тебе в рот, обезьяна хренова! Боевик еле успел отскочить. Слышу вопли в спину. Один голос, потом второй. С запозданием очередь мне вслед! Газу, Леха, газу!!! Скорость четвертая и газу, газу. Газу. Теперь я понял, что тогда, до блока, я не боялся, я только сейчас начинал бояться. Я жал на педаль газа, мчался вперед, пытаясь «поймать» дорогу. Только не на обочину!!! Там мины!!!
Ноги ватные, живот и низ живота ломит от страха. Спина как деревянная, гениталии, кажется, ушли, спрятались внутри меня, залезли обратно! Если бы в сиденье были бы гвозди, я бы вырвал их задницей, до такой степени она напряглась. Страшно!!! Мне холодно, мне страшно!!! Надо съезжать с дороги. Плевать на мины, если сейчас устроят погоню, то на тракте меня догонят махом. Проселок может меня спасти. Вот она есть маленькая тропка — ходу, Леха, ходу, родной!!! Сбрасываю скорость, лавируя между деревьев.
С каждым метром паника уходила, приходил обычный страх. Я остановил машину. Пока повезло, что не нарвался ни на растяжку, ни на мину. Заглушил двигатель. Слушаю тишину. Погони нет, или пока нет. Сердце рвет грудь, дыхание тяжелое.
Я с трудом оторвал руку от руля. Затряслись руки, потом все тело, челюсти стучали друг о друга, волны судорог сводили и отпускали меня. Лицо перекашивало, все лицо сразу. Казалось, что все части лица жили собственной жизнью. Кривило рот, глаза дергались, каждый сам по себе, мышцы на шее напрягались, по очереди дергая голову то вправо-влево, то вперед-назад. Мышцы пресса то напрягались до дикой боли, то расслаблялись. Потом я заплакал. Просто заплакал. Я не рыдал, вот так, навзрыд, уже очень давно. Как в глубоком детстве. Я рыдал, упершись лбом в руль. Если бы сейчас кто-нибудь меня захватил, я не смог бы оказать сопротивления. Никакого...
Сколько прошло времени я не знаю, но показалось, что целая вечность. Тело и голова стали медленно приходить в норму. Первым желанием было рвануть в сторону границы, плевать на этого самонадеянного, мстительного еврея.
На полусогнутых, ватных от страха ногах вышел из машины. Не думал, что мой мочевой пузырь так переполнен, мне казалось, что это никогда не кончится.
После облегчения сидел в машине и курил в кулак. Внутри все колотило мелкой дрожью. Что делать, что делать, что делать?! Можно хоть сейчас крутануть руль и ударить по педали газа. А дальше? Хана Андрею. Ну и что? А так и тебе конец придет. Затяжка, лбом в руль, еще затяжка, жжет губы. Открываю дверь, тушу сигарету о порожек машины, окурок бросаю на заднее сиденье. Не надо оставлять лишних следов. Привычка.
Новую сигарету в зубы. Курю. Медленно, очень медленно успокаиваюсь. Мозг работает как квадратное колесо. Как несмазанное квадратное колесо.
Что мы имеем? Рабинович в плену. Это раз. Два — против меня работает банда головорезов. Хорошо вооруженных, подготовленных бандитов. Три — я могу вооружится. Знаю, как выпотрошить еврейский тайник. Можно попытаться что-нибудь сделать. Прорыв внаглую? Можно. Хорошо, эффектно и очень глупо. Эффектно, потому что два трупа выглядят более впечатляюще, чем один. Почему глупо? Потому что это самоубийственно. Я похож на самоубийцу? Отчасти. Что я могу сделать? Могу сначала провести разведку. А там — как кривая выведет. Никто меня не обязывает вытаскивать Рабиновича.
Что еще? Что же еще?
В голове крутилось что-то очень важное, но я никак не мог это ухватить. Что-то очень важное, что может дать шанс на свободу Андрею. Или на его погибель. Но что? Что же? Епрст! Я начал усиленно растирать уши и щеки, закурил. Что? Господи, ну, подскажи! Что же?
Поездка, поездка. Кто-то куда-то едет. Все!!! Жена эмира и его младший сын едут в Россию! Вот оно! Вот! Едут завтра, посмотрел на часы, нет, уже сегодня. Что это может дать? Многое, если подойти к делу с умом и наплевать на моральные устои. С большой колокольни наплевать!
Попробовать стоит, но медленно и очень аккуратно! Что теперь? Очередная самоубийственная попытка. Вперед? Нет, назад! К тайнику!
Я медленно развернулся. Очень боялся, что все-таки за мной пустят погоню. Но, видимо, им было лень или передумали. Погони не было. Ну и хорошо!
Медленно подъехал к тому месту, где была растяжка на дороге. Ночь искажает все. И расстояние, и очертание предметов и местность Я боялся, что не найду тайник, что нарвусь на растяжку, мину, засаду. Просто на сук, как всем известный барсук из детской песенки.
Кому приходилось бывать в ночном лесу одному, тот имеет примерное представление, что это такое. При каждом шорохе, треске, крике ночной птицы, приседаешь до земли. Потеешь от страха и от собственного бессилия. Это очень страшно. Очень страшно!
Почти ползком я подобрался к тайнику. Дорогу подсвечивал фонариком. Но им нельзя было пользоваться постоянно, могли заметить. Включал только тогда, когда казалось, что сбился с курса. Пару раз я забирал правее. Вовремя ориентировался и возвращался на верный курс.
Каждой клеткой кожи, волосками на ушах я чувствовал опасность, которая, казалось, притаилась под каждым кустом этого враждебного леса. Вот и тайник. Ну, Андрей, если ты не сподличал, и не оставил мне никаких сюрпризов, то у тебя есть шанс. Если оставил какую-нибудь хреновину, то, извини, сам дурак. Я перекрестился и начал снимать ловушки для непрошеных гостей. Получилось.
Начали! Вспомнился фильм «Командо», когда Шварценеггер в магазине набирал оружие. Мне бы его мышцы! Это железо так много весит. Поэтому, в отличие от Арнольда, я не буду брать много, или то оружие, с которым плохо знаком.
Итак! СВД — классная штука, но я только пару раз стрелял из нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40