Старый воин некоторое время сидел задумавшись, потом снова заговорил.
— Мой отец хочет знать, — перевел юноша, — вы пытались удержать брата?
— Я не знал, что он решил уйти, — сказал Френсис Мэйсон. — Мой отец запретил мне выходить из комнаты… из моего жилища, и я ничего не знал, пока Чарльз не ушел. Конечно, я должен был пойти за ним, — вспыхнул Френсис. — Я мог бы узнать, куда он ушел. Но я… я боялся отца.
— Бояться — это плохо, но сказать об этом — значит, очистить сердце, — перевел молодой индеец. — Мой отец не понимает. У шайенов сын не боится своего отца. Он не понимает, почему ваш отец любил одного сына больше, чем другого.
— Потому что у него на лице было пятно, — чуть слышно произнес Френсис Мэйсон. — Оно делало его непохожим на других людей. След на щеке, как отпечаток красной руки. Как знак на лице моего брата — вождя шайенов.
Священная Метка и Френсис Мэйсон молча смотрели друг другу в глаза.
Всматриваясь в лицо Каина, Бидж Уилкокс видел, как изменили его годы. Гордость и сознание собственного достоинства чувствовались в поднятом подбородке, стойкость и решительность — в очертании широкого рта. Дни скорби и торжества избороздили морщинами щеки. Бидж отметил все почетные знаки отличия в одежде вождя. Он знал, как смуглые неутомимые руки индеанки прикрепляли крашеные иглы дикобраза, вышивали бисером, выделывали мягкую оленью кожу для рубахи. Под священные, магические песнопения шамана пришивалась бахрома из скальпов, снятых с врагов рукой самого вождя.
«В свое время мне самому доводилось снимать волосы, — вспоминал Бидж, — но я никогда не заходил так далеко, чтобы скальпы выделывать на огне и петь над ними ритуальные песни».
Наконец старый воин что-то тихо проговорил, и юноша перевел:
— Он не понимает, как отец мог прогнать сына. Он не сделал бы так со своими сыновьями. Мой отец расскажет вам одну историю.
— Три года назад у шайенов была стычка с белыми солдатами. Пять солдат было убито, и лагерь шайенов окружили. Белый вождь сказал, что должен убить пять воинов-шайенов, а не то расстреляет всех женщин и детей прямо в их жилищах. Те шайены, что убили белых солдат, убежали, но все равно пять других воинов явились в форт и были убиты белыми солдатами.
В тот день мой старший брат — один из пяти воинов — тоже спел свою песню смерти. Но не потому, что мой отец не хотел его. Он сделал так потому, что был смелым и не боялся умереть за свой народ.
— Мой отец был жесток, — тихо сказал Френсис Мэйсон. — Я испугался, и мне теперь стыдно. Это все, что я могу сказать.
Бидж Уилкокс наконец нарушил молчание, сказав по-английски:
— Мэйсон попросил меня попытаться найти человека с красной меткой на лице. Вот почему я отправился к шайенам. Я знаю воина Священная Метка.
— Мой отец знает вас, — ответил молодой воин, — но он не знает белого человека с красным знаком на лице. Может, тот белый умер.
Бидж, прищурив глаза, посмотрел в сторону желтых холмов, но не увидел ничего угрожающего. Он заметил, что вождь и молодой воин посматривали в другую сторону, ожидая возможного появления солдат. Выкуренная трубка означала в те дни только перемирие, но не дружбу.
— Я хочу рассказать давнюю историю, — сказал Бидж. — Вождь шайенов помнит те времена, когда здесь было не так много белых. Я тогда был молодым, охотился, был траппером. Однажды в стычке с индейцами я потерял все: лошадей, меха и ружье.
— Мой отец считает, что вы тогда добыли свой ку, — сказал молодой индеец.
Бидж мрачно усмехнулся.
— Я насчитал четыре ку, прежде чем бежал. Но я вынужден был голодать: человек не может есть ни скальпы, ни свою злость. Через несколько дней я добрался до фактории, но мне нечего было продать. А нужны были лошади, капканы, одеяла, ружье и другие вещи. В форту встретил белого молодого человека, который дал мне все, в чем я нуждался. У него на лице была красная отметина в виде руки. Он сказал, что его зовут Каин.
Френсис Мэйсон ошеломленно посмотрел на Биджа, но сдержался и ничего не сказал.
— Каин никогда много не говорил. Он пришел с верховья реки вместе с трапперами. Что-то искал, но никогда не говорил, что именно. Он научился убивать бизонов из лука. У него было хорошее ружье, «мэнтон», и никто не понимал, почему он хотел стрелять из лука. В фактории он разговаривал с индейцами и выучил несколько индейских слов.
Когда молодой индеец переводил, Бидж обратил внимание на то, что старый воин не сделал никаких попыток спрятать ружье, лежавшее у него на коленях. Разбитый приклад был стянут медной проволокой, но ружье было «мэнтон».
— Один сезон мы с ним вместе охотились, — продолжал Бидж. — Он хотел научиться жить в лесу.
Когда это было переведено, старый вождь коротко засмеялся.
— Отец говорит, что это шутка. Этому не нужно учиться. Каждый знает, как жить в лесу.
— Для молодого человека, которого я знал, это не было шуткой. Мы зиму вместе охотились, иногда замерзали и голодали, но чаще ели бизонье мясо. Как-то мы бились с кроу, другой раз — с шошонами. Дважды за нами гнались черноногие… Обычно Каин писал что-то в маленькую книжку.
«Он писал стихи, — сказал себе Бидж, — но сейчас не время напоминать об этом. Ну что ж ты молчишь, старина! Действуй! Скажи, что ты его брат». В конце концов, Бидж не имел в виду предательство. Это просто будет торжеством двух уже немолодых людей: Биджа Уилкокса, которому нужна тысяча долларов, и того, кто был когда-то Чарльзом Мэйсоном и кого прогнал собственный отец.
«Ну же, вернись домой с волосами, заплетенными в косы, и украшениями в ушах, — понукал его мысленно Бидж. — Покажи им, кем ты стал! Человеку редко выпадает такой случай расквитаться за все! Возвращайся и через тридцать лет снова стань Чарльзом Мэйсоном. Твоя жена уже состарилась, сыновья позаботятся о ней. Вернись и перед смертью поживи еще белым человеком!».
— Весной мы двинулись на юг, — продолжал Бидж свой рассказ. — У меня в колене застрял наконечник индейской стрелы. Каин вырезал его ножом, но рана начала гноиться. Я не мог ехать верхом, а индейцы следовали за нами по пятам.
Каин был храбрым человеком. Хотя он не знал, какие индейцы идут за нами, он повернул им навстречу и привез шамана, чтобы тот залечил мою рану. Через четыре дня я был здоров и снова мог ехать верхом.
— Ради всего святого, — воскликнул Мэйсон, — что случилось с белым?
— Не перебивайте, — прорычал Бидж. — Индейцы считают это дурным тоном.
Глянув в лицо старого воина, он продолжал:
— Я не знаю, что случилось с молодым человеком, которого звали Каин. Не знаю, какие это были индейцы. Я был слишком тяжело болен. Но когда лихорадка прошла, я был один с моими лошадьми и тюками меха.
Немного погодя еще будет время взять назад то, что в рассказе было ложью. На самом деле Каин сказал: «Я не пойду с вами, Бидж. Я нашел то, что искал. Я нашел мой народ».
Теперь Бидж понимал, что он имел тогда в виду. Бидж также помнил, что перед тем как расстаться, Каин сжег маленькую книжечку, в которой что-то постоянно писал, и Библию, которую носил в своем мешке.
— Если он мертв, — продолжал Бидж, — в моем сердце тяжесть. Он был храбрым человеком.
Священная Метка что-то коротко сказал, и его сын перевел:
— Мой отец говорит, что был рожден шайеном.
Френсис Мэйсон был поражен, но ничего не сказал.
— Его отцом был Человек-Бизон, — продолжал молодой воин, — а матерью Та-Которая-Поет.
«Так вот оно что! — мысленно прокомментировал Бидж. — Человек-Бизон тогда как раз оплакивал погибшего сына. Значит, это он усыновил Каина!»
— Священная Метка говорит, что родился в жилище шайенов, — продолжал молодой индеец. — Человек-Бизон и Та-Которая-Поет были довольны, что у них такой сын и что у него знак на щеке. Это хороший талисман. Он значит, что враги не убьют его.
Бидж помнил, как в ту зиму, когда они вместе охотились, молодой белый сказал: «Господь отметил Каина знаком, чтобы его случайно не убили».
Священная Метка поднялся на ноги.
— Он расскажет вам историю, — перевел сын.
Нараспев, сопровождая речь величавыми жестами, свойственными индейским ораторам, человек, чьи седые косы были перевязаны кожей выдры, стал говорить. Молодой индеец переводил.
— Когда я был молод, я думал только о себе. Я всего хотел для себя, не для других людей.
Как-то я участвовал в одном сражении и привел в лагерь шайенов восемь лошадей. Я хотел взять себе жену. Девушку по имени Высокая Трава. Всех этих лошадей я послал в подарок ее отцу. Но он не принял подарка.
«Он боялся, что ты не останешься в племени, — думал Бидж. — Не доверял белому. Шайены всегда дорожили своими женщинами».
— Я решил пройти испытание на Священном Шесте, — продолжал вождь. — Может, тогда я получу девушку. Человек-Бизон был моим наставником в Священном Жилище. Он хотел, чтобы я достиг желаемого. Четыре дня я ничего не ел и не пил, только молился и пел священные песни. Потом Человек-Бизон подрезал кожу на моей груди и продел в нее ремни, привязанные к Священному Шесту. Я плясал, но не мог порвать кожу.
Френсис Мэйсон вздрогнул.
— Я молился Мудрейшему-Там-Наверху, чтобы он помог мне, но кожа не разорвалась. Я висел на шесте почти до захода солнца, когда мне явилось видение — красная рука. Я понял, что это добрый знак.
Когда я висел на ремнях, люди приносили подарки, подвешивая их, чтобы тяжесть помогла мне освободиться.
Моя мать принесла раскрашенную рубаху в подарок бедным. Ее сестры тоже принесли тяжелые подарки. Я видел, как много они делают, чтобы помочь мне, и мое сердце наполнилось силой. Я потянул сильнее, но кожа была слишком прочной и не разорвалась.
Тогда пришла та девушка, которую я хотел взять в жены. Она повесила очень дорогой подарок для бедных — тяжелый котелок.
Я понял, что она согласна стать моей женой и ее отец примет в подарок лошадей. Я почувствовал большое сердце моего народа, рванулся, сорвался с ремней, и душа оставила мое тело, но руки моего отца подхватили меня, не дав упасть.
Я родился заново. С тех пор я перестал думать только о себе и пытаюсь помочь моему народу. Я уже стар. На мне боевая рубаха, и это тяжелое бремя, но, пока я жив, я не сниму ее.
Он опустился у костра и закрыл лицо краем плаща.
Френсис Мэйсон, сжав кулаки, пристально смотрел на него, с ужасом и восхищением. Бидж тоже был потрясен. «Индейцы проходят через пытки, — размышлял он, — но я никогда не слышал, чтобы это делал белый».
— Я благодарю моего брата, вождя шайенов, за то, что он рассказал мне эту историю… — устало произнес Френсис Мэйсон. В голосе звучало такое уважение, на которое Бидж вообще не считал его способным. — Я хотел бы, чтобы мой брат вернулся со мной в наш дом.
В этих словах Мэйсона не было ни надежды, ни веры… только одно упрямство.
— Священная Метка благодарит своего белого брата, — перевел молодой индеец, — но он не может поехать с ним. Это слишком далеко, и он должен заботиться о своем народе. У шайенов есть враги. Иногда его народ голодает, потому что теперь трудно находить бизоньи стада. Мой отец думает, что молодой человек, прозванный Каином, давно умер.
Френсис Мэйсон молча кивнул. Он посмотрел на Биджа Уилкокса, ожидая подсказки, как закончить встречу. Но Бидж ждал. Решение было за Священной Меткой. У него был больший престиж и почет, и он сознавал это.
— Священная Метка говорит, — перевел сын, — что теперь он посмотрит на подарки белого человека, которые ему преподносят, потому что он приехал на переговоры издалека.
Седоволосый шайен степенно подошел к подаркам, разложенным на одеяле.
Один за другим он поднял три карабина, одобрительно кивая головой и что-то шепча, и передал их своему сыну. Потом осмотрел порох, свинец, пистоны, форму для отливки пуль и хорошие, крепкие ножи. Неловко он взял в руки бритву, с восхищенным возгласом провел большим пальцем по лезвию и порезался. Затем, словно удивленный этим ребенок, пососал порезанный палец.
— Это подарок от меня моему брату шайену, — сказал Бидж по-индейски. «Такое братство, — подумал он, — обойдется мне в тысячу долларов».
— Кожа на лице старого человека, — сказал Священная Метка на языке шайенов, — чувствительная, а когда лицо мужчины покрывается волосами, их надо убирать.
— На лицах индейцев не очень-то много волос, — напомнил ему Бидж.
— Я родился шайеном, когда висел на ремнях Священного Шеста, — терпеливо повторил вождь.
Френсис Мэйсон подозрительно посмотрел на них, и Бидж сказал по-английски:
— Это отличные пони. Они тоже подарок от Мэйсона.
Священная Метка не торопясь осмотрел пони, кивнул, соглашаясь их принять. Он передал сыну другие вещи с одеяла: кусок красной ткани, мешочки с бисером, зеркальца, шила и крепкие Иглы, чтобы сшивать кожу.
— Это для жены вождя, — сказал Бидж, — если он хочет сделать ей подарок.
Теперь на одеяле не осталось ничего, кроме вещей, которые были заготовлены, как ловушки. Паутина, сотканная вехо.
«Вот и пришло время расквитаться, — подумал Бидж. — Мой папаша отстегал меня, и я убежал, но он никогда не выгонял меня из дома, как сделал твой отец. Ну а теперь скажи Френсису Мэйсону правду. Ты это сделаешь или я — все равно мне достанется моя тысяча долларов. А ты отомстишь!»
Бидж наблюдал за человеком в боевой рубахе шайенов и в то же время чувствовал, как напрягся Мэйсон. Наконец вождь наклонился и взял золотой медальон. Он должен был сделать это раньше, намного раньше. Пожалуй, даже этот чужак знает, что индеец не стал бы так долго избегать такой блестящей побрякушки. («Эта миниатюра-портрет матери Чарльза», — сказал Френсис, выкладывая медальон на одеяло.)
Вождь шайенов повернул медальон на золотой цепочке и посмотрел на изображение улыбающейся белой женщины, давно уже мертвой. Он смотрел на портрет, но ничто в его лице не изменилось.
«Долго ты еще будешь играть с чужаком? — удивился Бидж. — О, это огромное терпение, изощренная жестокость ненавидящего индейца!»
Священная Метка бросил медальон сыну. Как нечто блестящее, что можно повесить на шею воина вместе с бусами, когтями медведя и перышками мелких птиц.
Потом он поднял за цепочку большие серебряные часы и стал разглядывать их с наивным восхищением.
1 2 3