Вчера он был ранен на квартире у старшего брата, который, собственно, и собрался продать родину.Пастух ударил себя по ноге кулаком:— Значит, все-таки сошлось! Чувствовал же, что есть тут какое-то второе дно. Я, правда, думал, что это торговля оружием...— Оружием и есть, — подтвердил Нифонтов. — Продаются секреты нашего ракетного щита — военные тайны чрезвычайной стоимости и важности. Вот, посмотри список.Оказывается, старший Дудчик — своего рода архивариус в Главном штабе РВСН. То, что он затеял, опаснее для России, чем утечка десятков эшелонов ворованного со складов оружия. Так что давай докладывай мне все подробно, со всеми мелочами — все может пойти в дело.Последовал подробный доклад о событиях в группе Пастухова, перебиваемый редкими вопросами генерала.— Таким образом, — закончил Пастухов, — мы получили мешок опиума и упустили всех фигурантов расследования. Причем, оказывается, располагающих чрезвычайными стратегическими тайнами. — Список скопированных документов произвел на Пастухова большое впечатление.— Если бы мы не послали группу Пастухова на задание, то результат был бы тот же, только в этом случае у нас не было бы ни малейшей зацепки, — позволили себе заметить Голубков.— Я тоже так считаю, — спокойно ответил генерал. — Главное — мы теперь знаем, с кем конкретно имеем дело. То-то я никак не мог понять: за каким дьяволом таджикам потребовались наши стратегические тайны? А оно оказывается — вон что!За ними, оказывается, стоит сам Бен Ладен... Ну что ж, давайте еще раз восстанавливать картину событий и искать зацепки.Им принесли чай и бутерброды. В среде ученых такая коллективная работа называется мозговым штурмом. Трое оперативников перебрасывались идеями, ища наиболее эффективный способ предотвратить утечку сверхсекретной информации.— Куда может уходить Амир Захир с Дудчиком? В Таджикистан?— Вряд ли. Это далеко, и, конечно, он догадывается, что там его будут ждать.— Вообще-то это террорист с опытом работы по всему миру...— Ну какой бы опытный он ни был, сегодня и в ближайшие дни он должен отсиживаться где-то в тихом месте, где-то совсем рядышком с нами.— Согласен, у него, скорее всего, не может быть заранее подготовленного канала для немедленной переправки Дудчика. События в квартире Дудчика показывают, что действовал Амир в спешке, экспромтом.— Вполне вероятно, что его прячут те же люди, которые организовали нападение, возле аэродрома.— Теперь, после гибели подручного, Амир остался один, и руки у него связаны Дудчиком. Тут, конечно, многое зависит от того, что предпримет Дуд-чик? Что о нем известно?— Педант. Службист. Армейская контрразведка не может сообщить ничего существенного о психологических особенностях этого человека. Скорее всего, здесь имеет место неудовлетворенное честолюбие. Раздражение от крушения всех перспектив. В то же время в силу отсутствия у Дудчика боевого опыта и привычки к опасности Амиру несложно будет держать его в руках.— А деньги?— Видимо, тоже. Двести тысяч наличными — это аргумент. Денег в квартире не оказалось.— Думай, Сергей, кто возле аэродрома мог организовать на вас нападение по заказу Амира? — сказал Голубков.— Учитывая участие во всей этой комбинации Амира и Бен Ладена, это может быть кто угодно. Связи Бен Ладена могут предполагать подключение любых организаций.Например, чеченцев. Он обратился к кому-то за помощью и наверняка не пожалел денег.— Или товара.— Действительно, товара у него, по московским ценам, было на очень большую сумму.— Что, если допросить всех летчиков, участвовавших в последней перевозке наркотиков? Они не могут навести нас на помощников Амира?— Это довольно долгий процесс, и нет никакой уверенности, что они скажут что-то конкретное.— Подождите, — сказал Пастухов. — Эпизод с нападением на нас был хорошо подготовлен. Кто-то указал бандитам точное место и время.— Конечно, — ухватился за эту мысль Голубков. — Время, место... Сам Амир не мог этого знать. Эти данные нападавшие получили от руководителей аэропорта, от тех, кто принимал клиентов из Средней Азии.— Майор Стрельчинский, — уверенно сказал Пастухов. — Кто-то приказал ему подвезти моих ребят прямо в руки шпане. И только он знал, как и через какие ворота он будет выводить нас с территории воинской части.— Ну что, берем майора, Александр Николаевич? — спросил заметно оживившийся Голубков. — Наблюдение тут мало что даст.— Официальный арест тоже ничего не даст. Улик у нас никаких нет, он уйдет в глухую несознанку, и что тогда?— Есть психотропные средства...— Эка хватил! А потом — известие об аресте майора мгновенно насторожит всех его подельников. По цепочке тревога дойдет до Амира, он тут же сменит место. Сказка про белого бычка...— Значит, надо его захватить нелегально, — сделал вывод Пастухов. — И это делать лучше всего мне.— Почему?— У меня есть достоверная легенда, в которую верит сам майор Стрельчинский. Я в его глазах — наркокурьер, которого он подставил... Глава девятая. Игра в прятки Зеленая «ауди» майора Стрельчинского покинула аэродром и двинулась в сторону Климовска, где он проживал в недавно купленной квартире. Прошли времена, когда майор ютился в офицерском общежитии или на квартире без удобств, потому что на лучшее не хватало денег. Теперь денег хватало на скромную, но достойную жизнь, и он спокойно игнорировал шуточки менее удачливых и оборотистых товарищей по поводу «нового русского офицера». Впереди был приятный вечер в бильярдном клубе — любимом месте досуга авторитетных людей города. И там к нему тоже относились с уважением: он был «майор при делах».Майор остановился на пересечении с главной дорогой, чтобы пропустить медленно едущий «ниссан-террано». Внезапно рядом с ним притормозил сверкающий никелем и хромом роскошный мотоцикл «харлей-дэвидсон», Стрельчинский загляделся на это чудо и упустил момент, когда водитель «харлея» поднял руку и зачем-то брызнул ему в лицо какой-то дрянью из баллончика через опущенное стекло. Стрельчинский обмяк.«Ниссан» совсем остановился, из него выбежали два человека — один распахнул дверцу «ауди», умелыми, точными движениями опустил спинку пассажирского кресла, второй, выпихнув туда бесчувственного майора, занял место за рулем. Через несколько секунд оба автомобиля и мотоцикл тронулись и, ускоряя ход, направились в сторону лесного массива.Когда майор очнулся после недолгого беспамятства, то обнаружил, что его руки и ноги скованы двумя парами наручников, глаза и рот заклеены лейкопластырем, а сам он находится на заднем сиденье быстро куда-то движущегося автомобиля. Он попробовал замычать, но его небрежно постукали по голове чем-то тяжелым и твердым, вероятно рукояткой пистолета. Стрельчинский затих, понимая, что это пришел его черед рассчитываться за красивую жизнь.Машина свернула куда-то, и сразу ее стало раскачивать с боку на бок, и майор с тоской догадался, что они свернули на проселочную дорогу. Где-то впереди слышался рокот мотоцикла.Вскоре Муха, улетевший на мотоцикле вперед, показал, что нашел место вполне удобное для их нехитрых целей. Свернув с дороги и углубившись немного в кустарник, они оказались в укромной ложбине с разлапистой сосной посередине.Захватчики — вместе с мотоциклистом майор насчитал пятерых — вышли из машин и вытащили застывшего от страха Стрельчинского.Принеся из багажника буксировочный трос, Боцман зацепил его за наручники, сковавшие ноги майора, перебросил его через невысокую горизонтальную ветку и с помощью Артиста подтянул несчастного летуна на полметра вверх.Док сплюнул и покачал головой, глядя на болтающегося вниз головой Стрельчинского. Муха резкими движениями сорвал лейкопластырь сначала с глаз, потом со рта майора, при этом часть его красивых бровей и усов остались на липкой стороне ленты.Стрельчинский заморгал, привыкая к свету и непривычному взгляду на мир. Муха повернул его вокруг оси:— Оглядись вокруг, майор, может, кого признаешь, сволочь.Наверное, не слишком легко опознать малознакомых людей, вися вверх ногами, но Стрельчинскому это удалось сразу.— Это вы вчера на самолете были, — хрипло сказал он. — Не знаю, как звать вас.За что вы меня?— Зачем ты ему хлебало разлепил? — спросил Артист у Мухи, легко входя в роль крутого «братка». — Сейчас будет «метлой» махать без толку.Майор залепетал:— Что я плохого сделал? Я же только принял вас и выпустил в ворота. До города не подвез, ну так разве это вина, братцы? Не мог я... Боюсь я с товаром ехать...— Я же говорил, что «метлой» будет махать, — сплюнул Артист.— Если что и случилось, я-то ни при чем, — лепетал испуганный насмерть мужик, болтающийся в неудобном и унизительном положении, пока Муха, решительно остановив его вращение, снова не залепил ему рот.Следующие десять минут майор Стрельчинский слушал оживленный спор о том, какому роду казни лучше его предать. Высказывались самые невероятные предложения, скорее всего почерпнутые из поганых желтых газетенок, которые люди читают от нечего делать в дороге. Жуткие истории, описанные в этих газетенках, на самом деле в жизни почти никогда не происходят, а главным образом придумываются дешевыми журналистами вечерами на кухне, за стопкой водки. Однако майору в его положении не оставалось ничего другого, как верить во все эти страсти безусловно.— Вот недавно «братки» из Казани закопали каких-то козлов по шею и косили головы, как капусту. Тоже метод, — убеждал Артист.— Да где у тебя коса-то? — возражали ему.— Разорвать его, как жабу, между двумя машинами. Трос же есть.Лицо майора налилось дурной кровью.— Хватит базарить, — сказал до сих пор молчавший человек с суровым лицом, конечно старший.Он поднялся с корточек и пошел к машине. Майор понял: начинается самое страшное.И действительно, суровый старшой вернулся с канистрой, открыл крышку и обильно полил человека бензином.Майорская форма мгновенно пропиталась им и потемнела.— Док, ты же у нас куришь... дай-ка огня. Док равнодушно бросил Пастуху зажигалку.Несчастное майорское тело затрепетало в воздухе.— Отлепи ему рот, Муха. Может, ему теперь есть что сказать, — проронил Боцман.— Ребята! Возьмите все, деньги, машину... Только не убивайте... Не виноват я!..— Машину мы уже взяли, — сказал Пастух. — А деньги твои... Что с тебя взять-то? Ты вчера нас на пол-лимона подставил. Ну! Ты хоть десятую часть этого сможешь вернуть?— Верну, — хрипел человек. — Я все скажу! Я знаю, как вам вернуть свои деньги...Пастух выдержал небольшую паузу.— Снимите его. Ему неудобно так разговаривать. Стрельчинский упал на спину, перевалился на бок. На мокрый от бензина китель налипла хвоя.— Уберите наручники, — приказал Пастух.Майор схватился за лодыжки, на которых были выдавлены глубокие багровые следы.Он сел, потом поднялся в рост между пятерых жестоких людей, со страхом глядя в глаза тому, которого счел за главного.Пастух проронил:— Отдышался? У тебя только один шанс успеть сказать правду. — И чиркнул зажигалкой.— Я скажу...— Кто приказал подставить моих ребят? Кто интересовался временем и местом нашего выезда? Кто нас кинул? — последнее слово старшой произнес в разрядку и поднес зажигалку к самому кителю, сразу как-то особо резко пахнувшему бензином.— Тимур! — почти крикнул Стрельчинский.— Фамилия?— Разве вы его не знаете? — удивился майор, но, поняв по движению Пастуха свою ошибку, заорал:— Хабибуллаев!— Кто это?— "Бригадир" узбеков.— Где найти?— У него ресторан «Ташкент» и магазин.— Это его рейсы регулярно идут с Байконура?— Его.— Почему думаешь, что это он?— Он самолично разговаривал со мною про вас. Приказал вывести в точно обозначенное время, подвезти на своей машине к первому такси и договориться. Он бы меня убил, если...Допрос был закончен.— Живи и помни, — прервал Пастух излияния раздавленного майора, — что ты мне должен — жизнь и полмиллиона. И не говори ничего узбеку, а то он тебя точно спалит.— Смотри не закури по дороге, — издевательски бросил на прощание Артист.К удивлению Стрельчинского, вся «бригада», не обращая больше на него внимания, спокойно прошла к своей технике, расселась и укатила, не позарившись даже на его новенькую «ауди».По дороге в машине висело молчание. Док курил в форточку.— Ну что ты хмуришься, Док? — не выдержал паузу Артист.Док выкинул сигарету и ответил:— А я не хмурюсь, Семен. Этот парень работает на настоящую узбекскую наркомафию.Он прекрасно знает все правила игры, знает, что бывает с ослушниками и стукачами. Мы играли роли точно таких же уголовников-наркокурьеров и, чтобы он в нас поверил, должны были напугать его больше, чем узбеки. Мы и напугали. Я все прекрасно понимаю. Понимаю, что мы только играли роли и при этом прекрасно знали, что мы — не они. Мы выполнили то, что должны были, потому что ставка очень высока... — Все это Док произнес монотонным, размеренным голосом.— Тогда что же ты хмуришься, Иван? — снова спросил Артист.— Противно.— Да это же... — начал Артист.— Не агитируй меня, я за вас, точнее, за нас, — остановил его Док. — Я бы убил этого хлюста — и рука бы не дрогнула. А вот так изгаляться, размазывать по земле, как слизняка, — противно.Все снова замолчали до тех пор, пока Пастух не произнес:— Да, малость переборщили. Док встрепенулся:— Когда я угрожаю пистолетом и говорю человеку, что я его убью, то знаю, что выполню свою угрозу, потому считаю это правильным. А то устроили какой-то гнусный театр...— Хотя... без всего этого цирка он мог и не признаться, — довершил свое размышление Пастух. Боцман сказал:— Наплюем для ясности.Тогда Артист, отвернувшись, со злостью сплюнул в окно и тихо сказал:— А я не играл. Я бы эту мразь и правда огнем палил....Вечером Стрельчинского трясло. Он не пошел в бильярдную, посвятив время отстирыванию въедливого, вызывающего тошноту сладковатого, как смертный страх, запаха бензина. * * * На второй день пребывания на квартире в Кунцеве Амир попросил Дудчика после завтрака показать ему содержание дискеты.— Я хочу убедиться, что вы меня не обвели вокруг пальца, как ребенка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39