Как и ты. Вы — трое выродков!— Дряхлый, слабоумный старикашка! Они специально пудрили тебе мозги! Доктор Гладстоун и Бирс были заодно. Сперва они убедили тебя, что ты всю жизнь был бесплоден, а мы — не твои родные сыновья. Потом они подговорили тебя наказать нас и убили Лэма и Рендла.Старик стоял в замешательстве. Он покосился на Чиуна, и тот утвердительно кивнул. Он перевел взгляд на Римо, и тот сказал:— Опять я? Послушайте для разнообразия собственного сына.— Зачем? — пролепетал Липпинкотт.— Клоун! Они накачали тебя обезьяньими гормонами, чтобы ты взбрыкивал, как молодой козел, и мог забавляться с этой дешевкой.Дуглас ткнул пальцем в Глорию, которая с криком: «Нет, нет!» сунула голову под подушку.— Здорово же над тобой подшутили, родной папаша! — продолжал Дуглас. — Теперь-то ты, разумеется, бесплоден, так что младенец, которого носит эта штучка, не твой. Через три месяца тебя ждет честь сделаться гордым отцом сына доктора Джесса Бирса.— Глория, скажи, что он врет! — взмолился Липпинкотт.— Ну, Глория, скажи, что я вру! — сказал Дуглас.— Ненавижу тебя! — прошипела Глория, готовая испепелить Дугласа взглядом. Дыхание выходило из нее, как из прохудившейся камеры. — Ненавижу!Липпинкотт понял, что она отказывается опровергнуть обвинение.— Зачем? — всхлипнул он. — Зачем?!— Ради твоих денег! — воскликнул Дуглас. — Зачем же еще? Она собиралась подарить тебе ребеночка, перебить нас всех, а потом и тебя самого, чтобы зажить счастливо с доктором Бирсом, доктором Гладстоун и другими приятными людьми. Разве не так, Глория?Римо повернулся к Руби.— Хороший парень, — сказал он.— Ничего, — согласилась Руби. — Правда, несколько болтлив, а так вполне годится.— Если вы ведете речь о моем наследнике, — вмешался Чиун, — то могли бы не шептаться. Мне нужно знать все.— Вы узнаете об этом первым, — пообещала ему Руби. — Если будет о чем.Элмер Липпинкотт уронил лицо в ладони и зарыдал. Дуглас не оставлял его в покое.— А теперь я покидаю твой дом, сукин ты сын! Меня ждут дела, от которых я попытаюсь тебя отстранить. Возможно, в твоем распоряжении больше акций, чем в моем, любезный папаша, но я знаю, как все работает, и запихну их тебе в глотку. К тому времени, когда у тебя родится сыночек... — Он не договорил.— Ты разрушишь нашу империю? — спросил его отец.— Напротив, я сделаю ее больше и лучше, чем прежде. Но только без твоей помощи. Когда же твоя сожительница отелится, а ты отправишься на большое совещание на небесах, ей придется довольствоваться тем, что она заслужила. Впрочем, кто знает? Возможно, ты доживешь до ста лет. Твой выродок вырастет у тебя на глазах, а Глория превратится в жирную и морщинистую стерву, способную подмешать яд в твою манную кашку. Счастливо, папа!Дуглас шагнул к двери.— Спасибо, — сказал он Римо.— Пожалуйста, — ответил Римо.— Меня вы не благодарите, — сказал Чиун. — Все это сделал я, а благодарность получает он. Сплошное предубеждение к пожилым.— Пошли, — скомандовал Римо после ухода Дугласа.— Минутку, — сказала Руби. — Куда годится такой конец? Вы позволите, чтобы этим все и кончилось? Он убивает двоих своих сыновей, гибнут еще четверо-пятеро, а вы как ни в чем не бывало уходите навстречу закату?— Наказывать его — не наше дело, — сказал Римо. — Наше дело — проследить, чтобы не возобновился падеж Липпинкоттов, а их дело не захирело. С этим мы справились, так что нам пора по домам.Чиун показал глазами на рыдающего Элмера Липпинкотта.— Он уже испил свою чашу страданий. Остаток своих дней он проживет с мыслью, что убил собственных сыновей. Без смягчающих обстоятельств.Руби покачала головой.— Нет, так дело не пойдет, — сказал она.— Что ты задумала? — поинтересовался Римо.— Вам, может, и все равно, а мне нет, — сказала Руби. — Жизнь — не такая уж дешевая штука.Она отвернулась к столу и проделала какие-то манипуляции со стаканом. Римо посмотрел на Чиуна и пожал плечами.Держа руку за спиной, Руби шагнула к кровати, на которой по-прежнему сидел Липпинкотт. Он позволил ей расстегнуть ему манжет и закатать левый рукав. Она вонзила ему в бицепс иглу.Липпинкотт подпрыгнул и захлопал себя по руке, но Руби уже убрала иглу.— Что такое? — пролепетал он.— Вам интересно, что это такое? — спросила Руби с пылающими глазами. — Пустяки, всего лишь волшебное лекарство из дома ужасов доктора Гладстоун.— Какое еще лекарство?!— Понятия не имею. Экспериментальное. Возможно, из-за него вы станете бояться темноты и помрете среди ночи, когда перегорит лампочка. Возможно, вы будете бояться высоты и, оказавшись на вершине своего небоскреба и ужаснувшись, решите, что самое лучшее — прыгнуть вниз. Чего не знаю, того не знаю, мерзавец! Надеюсь, это заставит вас бояться денег — этого вы заслужили в полной мере. — Руби покосилась на Глорию. — Простите, мэм, что я не оставила порции и для вас. Впрочем, я бы все равно не стала подвергать опасности докторского отпрыска.Она нагнала Римо и Чиуна.— Вот теперь все, — сказала она. — Пошли.В вестибюле она опустила шприц в сумочку. Они молча дошли до машины, оставленной перед особняком. Садясь в машину, Римо спросил:— Что было в шприце?— Вода, — ответила Руби — Но Липпинкотту не дано это знать.— Как вы считаете, существует инъекция, которая принудила бы его купить мой портрет? — спросил Чиун.— Таких сильных инъекций нет в природе, — ответил Римо.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16