Не отвечая, Зимин торопливо переодевался.
— Раздумали охотиться? — насмешливо спросил сыщик.
— Раздумал, — согласился ротный. — Душа болит — вдруг на стройке что приключится. Полковник не просто стружку снимет — взашей выгонит из армии… А у меня, между прочим, выслуги кот наплакал.
Возникшие подозрения, вроде, сняты, размышлял Добято, забираясь в кузов, где уже устроился прапорщик. И все же полученные об»яснения — хлипкие, легко придумываемые и так же легко опровергаемые. Исключать молодого офицера из списка подозреваемых пока не стоит…
— Что же ты, Дениска, в прислужника превратился, а? — настырно ковырялся прапорщик в тщедушном солдатике. — Не стыдно?
— Так армия, товарищ прапорщик, прикажут — выполняй… Я б с нашим удовольствием — в бригаду, не берут. Говорят, больно хлипкий, на стройке — никакого толку…
Говорит, а сам шмыгает заложенным носом, вытирает его грязной тряпицей. Натужно кашляет.
— Да ты, к тому ж еще, и простужен? — неожиданно заинтересовался солдатиком Добято. — Почему не лечишься? Ну, до отрядного врача далеко ехать — понятно, а ведь до знахарки от штаба роты — рукой подать.
Дело не в рекламе медицинских способностей Александры. Сашеньки… Почему-то Тарасику приятно упоминать ласковое имя подруги. И мысленно, и вслух. Господи, неужели сексуальные упражнения в боковушке так на него подействовали? Впору соловьем разливаться, испанские серенады исполнять!
Денис обреченно вздохнул.
— Спасибо за добрый совет… Завтра же попрошусь в увольнение. Упаду в ноги «травяной колдуньи»… Сил больше нет терпеть… Наш старшина у неё лечится и нахваливает.
— Козелков? — снова насторожился Добято. Вообще-то лечение старшины роты у таежной красавицы для него не новость, и все же… — Часто он навещает знахарку?
— Откуда мне знать? — пошмыгал заложенным носом вечный дневальный. — Ребята говорят — каждые два дня наведывается…
— По ночам — тоже? — спросил сыщик, мысленно обложив сам себя матерками. Слишком двухсмысленно прозвучал поспешный вопрос.
— Не знаю… Вроде старшина по ночам спит у себя в каптерке…
Говорить в двигающейся машине трудно и опасно — недолго прикусить язык. Поэтому до самого Голубого распадка попутчики молчали. Думали каждый о своем.
Добято снова и снова анализировал увеличивающийся с каждым днем и часом «банк данных». Толкунов мечтал о возвращении на покинутую им должность врио начальника тыла отряда — более спокойную и, что таить грех, выгодную. Денис тоже мечтал, но о дембиле. Ему изрядно надоело быть посыльным и ординарцем, прислужником и охранником, хотелось поскорей возвратиться в ухоженную московскую квартиру под крылышко заботливой матери.
«Газель» притормозил возле казармы-штаба. Зимин в сопровождении посыльного с чемоданом поспешно отправился в свой кабинет. Наверняка, звонить на стройку. «Охотники» выбрались из кузова. Добято остановился в нерешительности: самому идти искать помощника лесника или отправить на поиски прапорщика?
Водитель не торопился в родную заимку, постукивал ладонью по баранке, многозначительно глядел на пассажиров. Ожидал платы за проезд. С офицера не сдерешь, совесть не позволит, а вот с московского гостя и прапорщика — сам Бог велел.
Добято усмехнулся про себя жадности парня, на ходу доставая оттощавший бумажник, подошел к машине.
— Примите нашу благодарность, Борис… Уж не знаю отчества — извините.
— Какое ещё отчество? — глуповато вытаращил глаза водитель. — Вот, язви тя в корень, дела пошли — об отчестве спрашивают. А я и фамилию позабыл — Борька да Борька! Вспоминаю только, когда по пьяной лавочке попадаю в кутузку, да и то не сам — менты, вдоль их да поперек, через вентилятор в выхлопную трубу!
Стоящий на пороге штаба Ахметин с интересом выслушал матерный монолог и восхищенно затряс давно не чесанной головой. Вот, дескать, дает водило — позавидуешь!
— Хочу спросить, — подавая две десятки, «нерешительно» промолвил Тарасик. — Когда возите почту, никто не останавливает?
Вопрос — на дурачка! Если Борька — грандовская шестерка, ни за что не признается. Добято рассчитывал на легкую гримасу на лице водителя, подрагивание век, отведенный в сторону взгляд. Короче — на внешние проявления, подтверждающие замысловатую версию.
— А как же, останавливают! — без тени смущения признался Борька. — То подкинуть поклажу, то подвести. Ведь машина все одно работает, чего не услужить… собственному карману, хрен ему в дупло?
Интуиция сыщика помалкивала. И все же он хотел было продолжить легкий разговор, подойти с другого конца, но не получилось. Из ворот заимки выбежал плотный мужик. На бегу заорал в полную силу.
— Борька, в жопу тебя, в душу, в мать! Быстро рули к дому лесника! Беда!
— Что приключилось? — не трогаясь с места и не сводя вопрошающего взгляда с Добято, спокойно отреагировал водитель. — Понос у шефа? Или штаны загорелись?
Мужик подбежал к машине.
— Чудака придавила лесина… На Волчьем Логове… Всего переломало — глядеть страшно…
Добято уже свыкся к появлению все новых и новых жертв кровавого маньяка. Сейчас его интересовала реакция окружающих.
Толкунов стоял в привычной для него классической позе пациента психушки: покачивался на ватных ногах, рот широко распахнут, правая рука безуспешно разыскивает под охотничьей одежкой и толстым слоем жира растревоженное сердце. Обычная трусость.
В окне кабинета появилось бледное лицо Зимина. А он-то почему разволновался? Погибший помлесника — из чужой епархии, за которую исполняющий обязанности командира роты не отвечает.
Спокойней всех вел себя водитель «газели».
— Ваську? А чего он забрался на чужую территорию? Кажись, его участок — вокруг Бесовой.
— Как спросишь, когда он — без памяти… Сейчас наш фершал колет Чудака тупой иглой. Да какой толк с фершала — хирург нужен. Вот ты и повезешь парня в Медвежью Падь — туды вызвали вертолет…
— Твоему вертолету, кол ему в печенку, слабо сесть у нас…
— Просили… Летун, мать-перемать, ответил — горючки не хватит. Торопись, зараза!
Продолжение прерывистой беседы двух матерщиников для сыщика осталось тайной. Встретивший их мужик резво вскочил на подножку машины, «газель» злобно фыркнула и рванула в сторону заимки.
Кажется, Гранд оборвал единственный, ведущий к нему, след. Если не считать болтливого возницы и сожительницы прапорщика. Сашенька — не в счет, судя по изучению следов, её можно вычеркивать. Толстым фламастером.
Даже для кровавого маньяка три трупа за короткий промежуток времени — многовато. И все три повисли тяжким грузом на совести московского сыщика. Пора, до чего же пора разорвать этот конвейер убийств.
Остается один вариант — опасный, нежелательный, все в сыщике восставало против его применения — поднять по тревоге солдат-строителей. Парамонов откажет — натравить на него Виноградова. Окружить охотничью захоронку, выкурить из неё лжеКоролева с его шестерками-пехотинцами.
Поговорить с лесником. Знает же он своих людей, не может не знать — порекомендует таежников, попадающих пулей белке в глаз. Хотя бы двух трех. Остальные — солдаты — обычные «загонщики».
Нет, с привлечением военных строителей ничего не получится, даже Виноградов не поможет. Отряд — не воинская часть, не имеет ни автоматов, ни подготовленного личного состава. Арматурщики, каменщики, маляры, плотники, бетонщики… Подставлять невооруженных людей под прицельные выстрелы бандитов Добято не имеет права.
С привлечением местных охотников тоже — опасно. В тайге люди повязааны друг с другом дружескими либо неприязненными отношениями, но — повязаны! Вряд ли лесничий удержится от того, чтобы не пустить по делянкам и лесоучасткам потрясающую новость. Дойдет до Гранда — беда, заберется Убийца в такую глухомань — не найдешь, не выкуришь.
Значительно лучше, хоть и опасней, проникнуть в избушку самому или с несколькими офицерами, имеющими на вооружение пистолеты. Конечно, не из числа стротелей — выпросить у командира ракетной части. Московскому сыскарю откажут — сотруднику Особого отдела не осмелятся. Михаил поможет, не может не помочь!
Кстати, где же особист? Ведь пообещал приехать, бездельник! У него значительно больше возможностей, нежели у бедного московского сыскаря.
Разве ещё раз позвонить, отбить SOS, cпасите наши души… мою душу? Не годится, нет времени, каждая минута на счету. После убийства Чудакова Гранд постарается поглубже забраться в спасительную тайгу, покинет потаенную землянку. Значит, нужно спешить — во все лопатки, изо всех сил!
Единственно, что остается у незадачливого сыщика — верный, надежный «макаров» и ненадежный, трусливый прапорщик…
— Двигай, Серафим, на заимку, попытай дружков. Вдруг помощник лесника перед тем, как впасть в беспамятство, что-то сказал путное. Авось, не успели его погрузить на машину.
— Слушаюсь, Тарас Викторович. Сделаю.
Прапорщик трусцой, по утиному переваливаясь с боку на бок, побежал по тропинке ведущей к воротам заимки. Добято несколько минут постоял, бездумно провожая взглядом толстого помощника. Потом решительно вошел в помещение ротного штаба.
Навстречу — лейтенант Зимин.
— Вы ко мне? — нетерпеливо спросил он. — Если я вам нужен — прошу, перенесем беседу на вечер. Сейчас тороплюсь. У моего газосварщика взорвался баллон с ацетиленом. Слава Богу, солдат остался жив. Очередное, черт бы его побрал, происшествие!
— Единственная просьба: разрешите позвонить в штаб отряда…
— Ради Бога, звоните. В канцелярии уже названивает приехавший по спецзаданию представитель Особого Отдела.
Последнюю фразу лейтенант не выкрикнул — торопливо прошептал, склонившись к уху собеседника. Особисты — не те люди, о которых можно говорить громогласно, не таясь. Осталась со времен ГУЛАГА этакая боязнь, привычка говорить «на ухо». Если даже рядом никого нет.
Оглядевшись, Зимин выскочил из дверей к пофыркивающему грузовичку. Тому самому, который недавно уперся мордой в сваленное дерево.
Господи, сделай так, чтобы представитель Особого Отдела был не новый, незнакомый Тарасику человек. Если это Михаил — сам Бог послал его на выручку, не придется снова обнюхиваться и об»ясняться. Не нужно будет обсуждать уже сложившуюся в голове версию и способ её разрешения. Можно будет сразу брать быка за рога, корову — за вымя.
Бог услышал страстную молитву Тарасика — в кабинетике ротного дозванивался до Тигра… Михаил. Увидев на пороге плотную фигуру лысого сыщика, он перестал терзать аппарат, поднялся со стула. — Ты?? Вот это фокус! Примчался по твоей просьбе, бросил нерешенными свои дела. Как не помочь «союзнику». А тебя нет. Все, думаю, бродит сыскарь по тайге, отстреливает несчастных птах и белок. Или — успел завершить свои дела-делишки и маханул, минуя, Медвежью, в ближайший аэропорт… — Ни то, ни другое. Времени мало, давай — по делу. Кажется, я вышел на захоронку лжеКоролева. Случайно вышел. Позарез необходимо хотя бы отделение вооруженных солдат… Окружить и повязать… Не исключается сопротивление, бандиты, по моему, имеют минимум три-четыре ствола… — Вызнал берлогу? Молоток, мужик, классный сыскарь, — деланно восхитился особист, но сыщик почуял в цветистом комплименте непонятное равнодушие и очередную порцию насмешки. Будто найденая захоронка преступника давно фээсбэшнику известна. — Значит твоя версия подтвердилась?
— На все сто процентов, — мысленно отмахнувшись от обидных предположений, продолжил Добято. — Действительный Королев мертв — зверски убит. По его документам, в том числе, вашему допуску, — в свою очередь не удержался сыщик от злющей подначки, — ротой командовал преступник, убийца… Где твои люди?
Особист обескураженно развел руками.
— Какие там люди — полторы калеки от щедрот ракетчиков. Выделенный ими полувзвод прочесывает местность. Ищут сбежавших зеков. У меня под рукой — ни одного человека… Кстати, просьбу твою я выполнил — доложил наверх. Пообещали заблокировать весь район — мышь не проскочит.
Это — мышь не проскочит, подумал Тарасик, плохо местное начальство осведомленно о способностях Убийцы. Сколько уже раз блокировали его, загоняли в угол, набрасывали частую сеть — выскальзывал, продирался и уходил, оставляя трупы. Так это — в перенаселенной европейской части страны, что говорить о таежных условиях!
— Ну, что ж, — решился сыщик. — Пойдем втроем: я, ты, и твой сексот.
— Агент не пойдет, — зло окрысился Михаил. Будто сыщик своим дурацким предложением больно прищемил ему грустно повисший нос. — У него — другие задачи. Лучше прихвати своего прапорщика.
— Заодно, комплект чистого нижнего белья… В жизни не встречал подобных трусов и болтунов!…
— Ничего, сойдет… для счета.
Пришлось согласиться и взять с собой трусливого помощника. А что делать, не подставляться же со своими несчастными двумя пистолетными стволами под возможные автоматы?
Удивительно, но Толкунов с пониманием и, главное, с согласием встретил предложение москвича. Непонятный все же человек, этот вечный врио, с раздражением подумал сыщик. То потеет от чепуховых неприятностей, то, выпятив жирную грудь, соглашается пойти на смертельно опасную операцию.
— Когда выступаем? — спросил он, геройски задрав голову.
— Немедленно.
Прапорщик покрутил головой, пощипал мочки ушей.
— Извините, Тарас Викторович, немедленно не получился. Я должен поехать на об»ект… Понимаете, какая история приключилась — у цельного взвода — понос. Медики говорят — от несвежей пищи, да я им не шибко верю. Вот и порешил самолично проверить щи и кашу… Но это — быстро. Туды двадцать минут ходу, обратно — столько же, ну, на пробу ещё накиньте десяток минут. Итого сколько выходит? Около часа…
Час — годится. Добято тоже нужно время для переговоров с Парамоновым. Осторожно, ненавязчиво попросить Зимина с десятком «загонщиков». Вдруг в землянке окажется намного больше людей, нежели сыщик предполагает.
— Давай, помощничек, пробуй прокисшие щи. Только гляди сам не отравись, вместо проверки моей версии сядешь под куст со спущенными штанами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32