Торопливой скороговоркой он приказал отходить всем, кроме арьергарда.
Ему также необходимо было поговорить со своим командованием.
– Германский мотопехотный батальон наступает под прикрытием дымовой завесы. Они примерно в километре от нас, – доложил он.
– Отличная работа, Майкл, – Коулби помолчал и подтвердил правильность решения, которое Ренолдз уже принял: – Отводи своих парней назад.
Капитан дал отбой и огляделся по сторонам, проверяя, насколько быстро и слаженно отступает его группа. Все больше и больше солдат, пригибаясь, пробегало мимо него на север, подальше от надвигающегося противника. Капитан снова посмотрел вперед, надеясь разглядеть что-то за стелющимся по траве дымом. Никого пока не было видно, однако из-за дымовой завесы все громче и громче доносилось гудение моторов. Пора.
Он повернулся к сержанту, командовавшему его арьергардом из семи человек, и крикнул:
– О'кей, Роббинс! Все в порядке, начинайте отходить!
Низко пригнувшись на случай, если немецкая дымовая завеса вдруг поредеет или прорвется, они побежали по той же самой дорожке, по которой минутой раньше прошла вся рота. Саперы, заложившие мины перед позицией группы, заминировали и поля позади рощи. Если все будет складываться удачно, то еще не один немецкий танк столкнется с этими неприятными сюрпризами.
Район сбора располагался в пятистах метрах к северу от рощи, в глубокой низине, скрытой от глаз противника. Ренолдз мчался так быстро, как никогда раньше, и все равно расстояние казалось ему бесконечным. Но вот они преодолели последний взгорок, прикрывающий место сбора, и вой раскручивающихся турбин стал громче. Грязно-зеленые военно-транспортные вертолеты UH-60 "Блэк Хоук" уже ждали их в низине, лениво вращая винтами. Солдаты еще поднимались на борт последнего, а остальные уже взлетали, беря курс на северо-восток. Отделение пехотинцев из первого взвода распласталось в траве, выставив во все стороны стволы своих автоматических винтовок.
Грохот моторов заставил Ренолдза повернуть голову и увидеть восемь штурмовых вертолетов "Апач", которые двумя линиями по четыре машины пронеслись буквально в десятке метров над землей. Один из вертолетов прошел настолько близко, что Майкл увидел на переднем сиденье пилота, склонившегося над своими приборами. Когда тот заметил Ренолдза и повернул голову, чтобы помахать ему рукой, 30-миллиметровая скорострельная пушка, укрепленная под днищем боевой машины, словно по мановению волшебной палочки тоже развернулась к нему, ибо поворачивалась туда, куда был устремлен взгляд пилота.
Затем грозные машины пролетели мимо, перевалив через бугор и разбившись на пары. Они направлялись на юг, и Ренолдз смотрел им вслед, наблюдая за тем, как они исчезают среди дыма и пыли. В нем бушевала мрачная радость: каждый "Апач" имел достаточную огневую мощь, чтобы устроить наступающим немцам настоящее пекло.
– Капитан, последняя "вертушка" готова взлететь.
Спокойный голос Энди Форда заставил Майкла Ренолдза вспомнить о своих обязанностях. Капрал Адамз и последние солдаты первого взвода уже погрузились в вертолет и ждали только его.
– О'кей, Энди, – Ренолдз быстро спустился вслед за Адамзом по склону холма, нырнул под вращающийся винт и забрался внутрь.
Как только он оказался на борту, вертолет, натужно ревя турбинами, оторвался от земли. Рифленый металлический пол под ногами Майкла Ренолдза накренился, и они быстро заскользили низко над землей на скорости почти сто пятьдесят миль в час. На такой небольшой высоте ощущение скорости было захватывающим и немного пугающим.
Вместе со скоростью пришло облегчение. Они сделали это! Его рота справилась с этим трудным заданием. Теперь они все понюхали пороха, все получили представление, что такое настоящий бой. Это ощущение было необходимо не только его людям, но и ему самому. За свой успех они заплатили кровью товарищей, и война теперь стала личным делом каждого, перестав быть абстрактным тактическим упражнением.
* * *
ПЕРЕДОВОЙ КОМАНДНЫЙ ПУНКТ 19-й МОТОПЕХОТНОЙ БРИГАДЫ
Несмотря на постоянное пульсирующее шипение статических разрядов, генерируемых "глушилками" американцев, в наушниках Вилли фон Силова все громче и чаще звучали отчаянные голоса его подчиненных, отражающие действительное положение, сложившееся на поле боя под Свеце.
– Можешь продвинуться вперед, Юрген?
Это был разговор майора, командира первого батальона, с одним из ротных командиров, который пытался своими силами пробиться к деревне.
– Никак нет, герр майор! – раздался в ответ голос незнакомого капитана. – Проклятые америкашки остановили нас недалеко от хутора... дерьмо!
Его последние слова были заглушены громким стакатто скорострельной пушки, которое было слышно даже через ларингофоны шлема.
– Проклятие! Над нами прошел еще один их вертолет. О, Господи Иисусе! Сэмми горит!!!
Фон Силов прислушивался к переговорам на частотах своих батальонов и на волнах приданных подразделений, пытаясь извлечь как можно больше полезной информации из кратких, лаконичных докладов и обрывков панических монологов своих подчиненных. Наконец он, разочарованный, сорвал с головы наушники и высунулся из заднего люка на крыше своего командирского "Мардера".
Густые клубы белого и черного дыма – первые от дымовых снарядов артиллерии, вторые от горящих танков и бронетранспортеров – поднимались в небо к северу от его КП. В дымном покрывале метались багровые молнии. Разрывы снарядов, гром танковых пушек и частые выстрелы автоматических винтовок пехоты сливались в неравномерный, тяжелый гул, который бил в уши и раскачивал землю.
Фон Силов прищурился. Атака захлебывалась, неожиданно наткнувшись на оборонительные порядки американцев, расположенные в непосредственной близости от позиций польского полка, которые он штурмовал прошлой ночью. Губы его свела гримаса ненависти к самому себе и к новому разведывательному подразделению 19-й бригады: двум взводам на бронемашинах "Лухс", которые он объединил, пополнил свежими бойцами и которым придал на усиление подразделение Территориальной армии. Плохо проинструктированные, неумело направляемые, чересчур уверенные в своих силах после столь легкой победы над поляками, его разведчики всю ночь просидели на одном месте, вместо того, чтобы провести рекогносцировку в полном объеме. Это было из рук вон плохо, но еще хуже было то, что он послал свои войска вперед, удовлетворившись неполным докладом.
Вилли устало опустил веки, чтобы не видеть боя, который гремел впереди. Его люди, его солдаты гибли там только потому, что он пренебрег одной из своих обязанностей. Теперь он чувствовал почти физическую боль, словно острый штык вонзился ему в живот и поворачивался там.
– Герр подполковник!
Голос рядового Неуманна заставил его снова спуститься в броню.
– Да? В чем дело?
– Вызывает дивизия, майор Фейст. Он хочет поговорить с вами.
Вилли неохотно надел наушники рации. Интересно, что нужно от него заместителю начальника оперативного отдела 7-й бронетанковой дивизии?
– Фон Силов слушает.
– Так, – холодно сказал майор Фейст.
Это был один из офицеров штаба дивизии, которые поддерживали фон Ольдена, пока он не был освобожден от всех постов и не отправлен с позором в Германию. Маленький, усатый, как таракан, майор был одним из основателей клуба "Терпеть не могу "осси".
– Мы получили новый приказ из штаба корпуса, герр подполковник. 19-я мотопехотная дивизия должна выйти из боя и отойти на Гражно.
– Что? Почему? – Фон Силов не дал себе труда скрыть удивление. Крошечная деревня Гражно была отправным пунктом для его ночной атаки.
– Новое подразделение противника идентифицировано нами как 101-я десантно-штурмовая дивизия США.
– Мне это и без вас известно, – прорычал Вилли. – Тем более необходимо развивать наступление дальше и попытаться прорвать их оборону, пока американцы не зарылись в землю.
– Невозможно, герр подполковник. Приказ генерала Монтана совершенно недвусмысленно говорит об этом, – было слышно, как Фейст не то фыркнул, не то чихнул. – Части французского 3-го Армейского корпуса и 5-й бронетанковой дивизии также столкнулись с гораздо более сильным противником, чем ожидалось. Корпус считает, что нам необходимо перегруппироваться и заново пересмотреть наш план атаки в свете возникших обстоятельств.
Фон Силов пришел в такую ярость, что глаза его заволокло красной пеленой. Единственное, в чем отчаянно нуждался противник, так это во времени, а теперь генерал Монтан и остальные кретины преподносят им это время на серебряном подносе.
– Передайте в штаб корпуса, что они могут засунуть эти "возникшие обстоятельства" в одно место...
– Я предлагаю вам подчиниться приказу, – ледяным тоном заявил майор, по всей видимости, ничуть не тронутый неожиданной вспышкой Вилли. – У вас есть тридцать минут на то, чтобы начать отвод своих войск. Если вы не сделаете это, я уверен, мы сумеем подыскать для вашей бригады нового командира. У меня все, конец связи.
Фон Силов в течение нескольких секунд молча стоял и смотрел в испуганные лица своих офицеров, прежде чем снова обрел дар речи и выдал один за другим несколько коротких приказов, суть которых сводилась к одному: стремительное наступление 19-й бригады на Гданьск должно быть приостановлено.
* * *
11-я ЭСКАДРИЛЬЯ 34-го ИСТРЕБИТЕЛЬНОГО ПОЛКА, ВОЕННО-ВОЗДУШНАЯ БАЗА В ГДЫНЕ, ПОЛЬША
Майор Тэд Войцик выбрался из кабины своего истребителя F-15 "Игл", чувствуя себя таким усталым, словно он только что пробежал марафон, а потом провел несколько раундов без перчаток против боксера-тяжеловеса. Постоянные вылеты на боевые операции днем и бумажная работа ночью истощили его последние, тщательно сберегаемые силы. Даже сейчас, после тяжелого воздушного боя, его работа не была закончена. Сержант Ежи Палебин из штаба эскадрильи уже поджидал его внизу с информацией об успехах полка и с вопросами о том, как прошел последний вылет майора.
Новая штатная вакансия начальника оперативной части эскадрильи и стремительное продвижение по службе были вызваны тем, что дыры в штатном расписании сводного авиаполка заполнялись в пожарном порядке, по мере их появления. Майор Вольновский погиб, разбившись на посадочной полосе при попытке посадить изувеченный "Игл". Тэд получил его должность и был произведен в майоры в тот же день после полудня.
Войцик был одним из пилотов, кто был в эскадрилье с самого начала. Вольновский был вторым.
С тех пор прошло всего несколько дней, а ему уже казалось, что он занимается оперативной работой всю свою жизнь. Он был готов к тому, что в конце концов ему придется заниматься ею, так как он оказался одним из немногих уцелевших счастливчиков, и к тому же – грамотным пилотом. Разумеется, от боевых вылетов его никто не освобождал, как и всех его предшественников на этом посту. Пилотов не хватало.
Несмотря на усталость, Тэд был доволен. Утренний вылет был отличным – впервые за достаточно долгий срок. Десять польских истребителей удачно перехватили рейд авиации ЕвроКона на Старогард, не подпустив противника к сортировочной железнодорожной станции. Впервые немецкие и французские самолеты вылетели "на работу" без достаточного истребительного прикрытия, и польские F-15 ворвались прямо в их боевые порядки и сбили восемь из тридцати самолетов противника.
Его второй вылет в составе четырех самолетов – ибо это было все, что еще могло летать в составе первой эскадрильи полка – прибавил к их послужному списку пять французских "Миражей".
– Жаль, что среди них не было немцев. Мне так хотелось прикончить еще несколько швабов, – мрачно проговорил он, обращаясь к Палебину, когда они уже шли к своему оперативному пункту.
Немолодой сержант-сверхсрочник удивленно покосился на него через плечо, несколько растерявшись и возмутившись тем разочарованием, которое явственно прозвучало в голосе майора.
– Какая разница – немцы или французы? И те и другие – наши враги. Разве не так?
Он шел за сержантом к зданию оперативного пункта в задумчивом расположении духа. Может быть, было глупо с его стороны считать немцев отдельно, словно все зло было заключено в них одних, но он сказал эти свои слова под влиянием импульса. Французы были в той же степени ответственны за развязанную войну, что и немцы.
Затем он задумался о том, как сейчас приходится его родителям. По официальным каналам он получил краткое извещение, что его отец и мать живы и находятся в безопасности в Варшаве. Он решил про себя, что безопасность эта относительная. Слишком упорны были слухи о том, что русские собираются вступить в эту войну и уже готовы в любой момент пересечь границу Польши. Если это случится...
Тэд почувствовал, как по спине под летным комбинезоном пробежал холодок. Если русские примут сторону ЕвроКона, то все жертвы окажутся напрасными. Польша падет.
Он постарался отогнать от себя эту мысль, сосредоточившись на мыслях о родителях. Официальное сообщение не уточняло, где именно в Варшаве они обосновались. Скорее всего, это был грязный палаточный лагерь беженцев в пригороде столицы, один из многих, что выросли там за последнее время. Хватает ли им еды или они голодают? Вероятнее всего последнее: война разрушила систему снабжения и распределения продовольствия в Польше, а те крохи, которые удавалось ввозить в страну морским путем, шли, в первую очередь, на нужды армии. Пока весь народ в опасности, гражданским лицам придется потуже затянуть пояса и позаботиться о себе самим.
Тэд невесело улыбнулся. Возможно, ненавидеть французов тоже окажется совсем легко. А должен ли он ненавидеть свою работу, то, чем он сейчас занимается? Об этом стоило поразмыслить.
Когда они вошли в здание оперативного пункта, командир 1-й эскадрильи подполковник Лышкава поздравил его с двумя сбитыми самолетами. Теперь на счету Тэда стало девятнадцать самолетов противника.
А потом майор Войцик увидел, как командир улыбнулся, наверное, впервые за последнюю неделю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116