Но теперь я всегда буду рядом.– Кин!Протестующий возглас Николь отвлек внимание Зои.– Это мое имя, – быстро сказал он с улыбкой, говорившей о том, что его не надо бояться. Дочь снова перевела взгляд на Кина.– Мое полное имя – Хоакин Луис Сола, но многие люди, как и твоя мама, называют меня Кином. Я очень, очень рад познакомиться с тобой.Кин протянул Зое руку. Она бросила взгляд на мать, не зная, как поступить, но реакции не последовало. Кин чувствовал, что Николь в упор смотрит на него – вокруг нее прямо искрило напряжение, но все его внимание было сосредоточено на Зое. Он очень хотел, чтобы малышка ответила ему.Зоя посмотрела на его руку. После долгой паузы, в течение которой Кин забыл дышать, она осторожно протянула свою. Он не смог сдержать улыбки счастья, когда взял ее маленькую ручку в свою.– Привет! – сказал Кин, ощущая тепло ее маленькой ладошки.– Привет! – ответила его дочь. И слова вырвались сами по себе:– Я твой папа. Глава десятая В голове Николь был полный хаос из самых противоречивых мыслей, и она не сразу нашлась с ответом на это заявление Кина, а Зоя уже начала свой собственный детский допрос.– Мой папа? – спросила она изумленно.– Да, – подтвердил Кин, ни капли в том не сомневаясь. – Посмотри на себя, – продолжил он. – У нас одинаковые глаза, одинаковые волосы, очень похожие носы.В полной тишине Зоя изучала лицо Кина. Потом посмотрела на Николь.– Это правда, мамочка?У Николь вдруг ужасно заболела голова. Сердце мучительно сжималось, сбиваясь с ритма, во рту пересохло.– Да, – прохрипела она, понимая, что отрицать бессмысленно.Зоя снова перевела взгляд на отца и с присущей детям непосредственностью спросила:– Где ты был, папа? Почему пришел только сейчас? В полночь?Кину не надо было даже думать над ответом.– Я заблудился в другом мире, Зоя. И только теперь нашел дорогу в твой мир. Я не мог дождаться завтрашнего дня, чтобы увидеть тебя. Надеюсь, ты не возражаешь?– А ты будешь здесь завтра? – спросила Зоя.– Это зависит от твоей мамы, – ответил он.– Мамочка! – Зоя с мольбой смотрела на мать.– Вряд ли. Твой папа должен опять вернуться в свой мир.– Ты правда должен, папа? – напрямик спросила Зоя.– Нет, но мы с твоей мамой должны поговорить о том, как сделать так, чтобы мне не нужно было возвращаться. Даже если меня завтра здесь не будет, я вернусь сюда очень скоро. Обещаю. – Кин улыбнулся.Она доверчиво улыбнулась в ответ.– Хорошо.– А теперь спать, – скомандовала Николь, которая не могла больше выдерживать растущее взаимопонимание между Кином и дочерью. Она уложила Зою в постель и укрыла, словно желая оградить своего бесценного ребенка от человека, который может превратить их жизнь в полную неразбериху. – Спокойной ночи, дорогая. – Николь нежно поцеловала дочку в лоб.– Спокойной ночи, мамочка. А можно папа тоже поцелует меня на ночь?– Конечно, можно, – ответил Кин, не дожидаясь разрешения Николь. И она отступила, давая ему дорогу.Она не хотела слушать, как они шепчутся, и пошла к двери в нетерпеливой потребности увести Кина из комнаты дочери. Он тотчас пошел следом за ней, не желая сердить ее еще больше. Но прежде чем выйти из комнаты, вновь бросил взгляд на дерево бабочек. Николь выключила свет, закрыла дверь и направилась в кухню, которая располагалась достаточно далеко от комнаты Зои и где можно было поговорить без риска разбудить ее снова.Запах только что приготовленного горячего шоколада свидетельствовал о том, что Линда еще здесь. Едва Николь вошла, она поспешила сказать:– Я ничего не говорила ему, Николь. Он догадался сам.– Ты не виновата, мама. Это моя вина.– Все равно это все из-за меня! – воскликнула Линда, выглядевшая совершенно несчастной. – Если бы я не увязла в долгах, ты никогда бы не пошла к нему, никогда…– Вы неправы, миссис Эллис, – решительно прервал ее Кин и стал рядом с Николь. – В тот момент, как снова увидел Николь, я решил, что верну ее так или иначе. Ваши долги просто облегчили мне задачу.– Зачем? Это несправедливо! – снова воскликнула Линда. – Вы не хотели мою дочь достаточно сильно, чтобы жениться, когда это еще имело значение. Что изменилось?– В то время я не понимал, как много для меня значит Николь, миссис Эллис, – серьезно ответил Кин. Не хотел понимать, подумала Николь.– Не вини себя в том, что произошло, мама, – быстро сказала она. – Ты с самого начала была для нас опорой и поддерживала всегда и во всем. С Кином я разберусь сама. Если ты оставишь нас…Линда тяжело вздохнула, потом взяла свою кружку с горячим шоколадом и направилась к двери.– Вероятно, для вас это неважно, миссис Эллис, но мне очень жаль, что я не был рядом с Николь и Зоей все это время. И я благодарю вас за ту поддержку, которую вы оказывали им, – тихо сказал Кин.Линда остановилась рядом с ним, пристально посмотрела в глаза и, не говоря ни слова, вышла из кухни.– Жаль? – Николь была в ярости. – Ты никогда ни о чем не жалел, Кин. Не было ничего, что могло бы тебя остановить, если ты хотел сделать то, что хотел. Ты шел к цели, не оглядываясь. Тебя никогда не заботило, как твои желания сказываются на других людях.Кин неподвижно стоял посреди комнаты. Но в этой своей неподвижности он напоминал сильного зверя, выжидающего момент для решающего броска.– Я бы внес изменения в свою жизнь, если бы ты сказала мне о беременности, Николь, – сказал Кин, глядя ей прямо в глаза.– Ради меня ты не сделал бы ничего, Кин, – враждебно ответила она.– На самом деле я сделал. – На его губах появилась ироническая улыбка. – Квартира, где мы жили вместе, стоила мне немалых денег.– Опять деньги! – воскликнула Николь с гневным презрением.– Да, деньги, которые не должны были быть потрачены, но для тебя…– Потому что ты хотел меня.– И захотел бы, чтобы появилась наша дочь, – слова прозвучали резко и хлестко.– А я предпочла не оставаться вместе с дочерью твоей собственностью, Кин, – отрезала Николь в ответ.– Прости, что заставил тебя чувствовать себя именно так.Николь стиснула зубы. Черта с два она купится на его извинения, хотя бы и произнесенные мягко и проникновенно. Пустые слова.– Мне казалось, что мы, два взрослых, самостоятельных человека, делаем каждый свою карьеру и довольны сложившимися отношениями, – добавил Кин. – Я в такой же степени был твоей собственностью, Николь, как и ты моей.Она круто развернулась к нему, чтобы оспорить это утверждение.– Только в постели. Вне ее ты жил своей жизнью, и твои планы были для тебя куда важнее меня. Я же вела такой образ жизни, который устраивал тебя.Лицо Кина напряглось, но он ничего не сказал. А Николь понимала, что предстоит самое трудное – разговор о Зое.– Если ты не хотела, чтобы я снова вернулся в твою жизнь, Николь, – произнес Кин медленно и тихо, – зачем подошла ко мне тем вечером в клубе?– Чтобы отплатить, – выпалила она.– За что? Николь, я никогда не делал ничего такого, чего бы ты не хотела…– За то, чего ты не делал, – пробормотала Николь яростно. – А секс – то единственное, что ты всегда от меня хотел, – я использовала, чтобы заплатить за эту крышу над головой, за танцевальную школу. Надо было как-то поддержать нашу семью. Так что считай, что ты выполнил свой отцовский долг, Кин. Ты не обязан быть отцом для Зои. Мы прекрасно обходились без тебя.– Я надеюсь заслужить это право, – сказал Кин, тем самым признавая ее правоту в оценке их прежних взаимоотношений. – Но давай прекратим наказывать меня за былые ошибки, Николь. Я пришел сегодня не для того, чтобы требовать что-то от тебя. Просто хотел дать тебе понять, что быть с тобой для меня важнее всего другого, что я не хочу терять ни одной минуты из тех, которые ты обещала быть со мной. Я хотел, чтобы в этот раз все было по-другому.Николь покачала головой, пытаясь не обращать внимания на то, как болезненно сжимается сердце, а на глазах вскипают слезы.– Я не верю, что ты изменился, Кин.– Изменились обстоятельства.– Да, ты вдруг узнал, что у тебя есть дочь. Но ты поторопился признать свое отцовство, Кин. Надо было прежде подумать, как это скажется на маленькой девочке, которая по наивности с радостью поверила тебе.– Я не дам ей никакого повода не верить мне, – тут же, не колеблясь, возразил Кин. От возмущения Николь наконец перестала дрожать. Она со стуком поставила кружку в раковину.– Сомневаюсь. Отец всегда должен быть рядом, когда это нужно ребенку, а не когда удобно папочке и если не создает ему неудобств…Прервав ее речь, полную сарказма, Кин вернул их разговор к сути проблемы:– Зоя хочет видеть меня завтра. Ты готова к этому, Николь? Или это создаст неудобства для тебя?Вызов в его глазах не оставлял ей шанса на протест. Если она не позволит, то окажется, что это именно она препятствует общению отца и ребенка.– Это будет возможно только утром, – произнесла она воинственным тоном, зная, как Кин ценит свое рабочее время. – Днем Зоя идет со мной в танцевальную школу, и мы пробудем там довольно долго.– Жди меня завтра утром к семи часам. Думаю, к этому времени наша дочь проснется.Кин коротко кивнул Николь и направился к выходу.– И ты не останешься, чтобы получить положенную порцию секса? – бросила ему вслед Николь, удивленная его решением уйти сейчас от нее, чтобы вернуться рано утром. К Зое.Кин задержался в дверном проеме кухни и посмотрел на нее долгим, испытующим взглядом.– Я всегда брал только то, что ты сама давала мне, Николь, – ответил он негромко.Она смотрела ему вслед и не ощущала ничего, кроме болезненной пустоты.Кин пренебрег ею этой ночью, а она все еще хотела его. Самообладание покинуло Николь. Может быть, она себя просто обманывала, используя сделку, чтобы получить то, что только Кин был в состоянии дать ей? А теперь, когда он узнал о дочери…Николь заставила себя пройти через гостиную и закрыть входную дверь. Завтра утром она должна будет отпереть ее снова, чтобы Кин навсегда вошел в жизнь Зои.Только бы он не разбил сердце ее дочери! Этого она никогда не простит ему.Никогда! Глава одиннадцатая Кин подъехал к дому Николь раньше времени. Припарковавшись у тротуара на узкой улочке, он остался сидеть в машине, ожидая семи часов. Николь не понравится, если он придет раньше. Согласившись с ее горькой оценкой его поведения в прошлом, он больше не был уверен в том, что сможет легко завоевать ее снова. Но он не отступит, особенно теперь, когда узнал о дочери.Зоя… Четыре года ее жизни прошли без него. И беременность Николь. И все из-за обстоятельств, отодвинувших для него их с Николь отношения на второй план. Он понимал, почему она не чувствовала серьезности его отношения к ней, но утаить от него ребенка… Это оказалось для него таким ударом, с которым он не мог примириться. Он должен был быть рядом с Николь. Но очевидно, она не хотела этого, предпочтя растить их ребенка одна, без его участия. Это нужно изменить. Он должен это изменить! Вопрос в том – как?Кин посмотрел на часы – почти семь. Он взял с сиденья пакет с голубой бабочкой и направился к дому.Входная дверь открылась сразу, как только Кин поднялся на крыльцо. Николь поспешно вышла и, потянув за собой дверь, закрыла ее, тем самым давая понять Кину о своем нежелании позволить ему войти. Ее прекрасные зеленые глаза потускнели от утомления, лицо без макияжа выглядело бледным и измученным. Мало спала, если вообще спала, подумал Кин.Довольно долго она молча смотрела на него, и Кин понял, что она воспринимает его, в его сером деловом костюме, как пришельца из другого мира. Он причинил ей боль, и Николь не хотела, чтобы все повторилось снова. Ведь пять лет назад он не оправдал ее надежд.– Я уже не тот, Николь, – сказал Кин порывисто, как бы успокаивая ее. – Да, мне надо идти сегодня на работу. Я должен управлять своим бизнесом так же, как и вам с матерью необходимо заниматься танцевальной школой. Но деньги мне больше не нужны так отчаянно, и я могу тратить на работу значительно меньше времени. Теперь у меня иные жизненные приоритеты.Николь покачала головой, в усталых глазах плескалось недоверие.– Я понимаю, Кин, что, узнав о Зое, ты был потрясен. И отреагировал импульсивно, совершенно не подумав о многочисленных обязательствах, которые накладывает на человека отцовство.– Мне не надо думать об этом, Николь. Мы обсуждаем не отвлеченную проблему. Зоя – это реальность.– Этого не должно было случиться, – горько возразила Николь, полная тревоги и беспокойства. – Я могла бы вчера объяснить Зое, что все это ей просто приснилось. Она же еще не совсем проснулась тогда. А ты мог бы уйти, и все осталось бы, как было.– Нет! – Каждый мускул в теле Кина напрягся, готовясь к борьбе. – Я не позволю устранить меня из жизни моей дочери.– В тебе говорит самолюбие, Кин, но не любовь. – Николь смотрела на него с отчаянием. – Я не думаю, что ты вообще знаешь, что такое любовь. И будет несправедливо по отношению к маленькой девочке, если ты оставишь в ее сердце пустоту, не оправдав ее ожиданий.Она с мольбой протянула к нему руки.– Пожалуйста, подумай об этом. По крайней мере, повремени с решением до пятницы, когда я должна буду прийти к тебе.– Время не изменит моего решения. Ты вчера согласилась с тем, чтобы я пришел сегодня утром. И я не уйду.– Вчера ночью я не могла ясно мыслить.– А я мог. И этим утром я тоже ясно мыслю. – Кин посмотрел на часы. – Времени уже больше семи, и если ты не рада видеть меня, может быть, увидев меня, обрадуется моя дочь.Николь смотрела на него, и в ее глазах отражалась смесь досады и страха.– Тебя не волнует, как твои поступки отражаются на других. Должно быть только по-твоему, и точка!– А ты уверена, что твои поступки правильны? – отразил Кин ее атаку. – Ты хочешь, чтобы Зоя принадлежала только тебе, и тебя не волнует, что она может хотеть, чтобы у нее был отец.Кин шагнул к Николь, излучая агрессию, которую она сама спровоцировала в нем.– Позволь мне войти, Николь. Мы решим этот вопрос миром, или ты получишь распоряжение суда на право посещения. Ты хочешь, чтобы наша дочь была вовлечена в конфликт такого рода?Николь отступила к двери, напуганная этой угрозой. Кин несколько умерил свой натиск и заставил себя говорить спокойно:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13