— нарушил молчание Адам.
— Нет. Просто приехала погостить недельку.
— А где ваш дом? Розали пожала плечами.
Вообще-то нигде. Есть места, где я могу остановиться в случае необходимости, но не более того.
Прощупывает почву, раздраженно подумала Розали. Выясняет, где можно меня найти, возникни у него такое желание.
В Лондоне она обычно жила в квартире, принадлежащей Джоэлу Фаберу, мужу ее сестры Тиффани. Джоэл настаивал, чтобы все члены семьи Джеймс пользовались его квартирой, когда захотят, а Розали «назначил» смотрителем, прекрасно зная, на что идут все ее многотысячные гонорары.
— У меня мало личных вещей, — пояснила Розали.
— Настолько мало, что все они умещаются в один чемодан? — не без скепсиса спросил Адам.
— Почти. Я много езжу по миру. Почти столько же, сколько и вы, Адам Кэйзелл, — колко ответила она!»
— Приятно, что у нас нашлось что-то общее.
— Только разница состоит в том, что у меня нет дочери, которую я оставляю в одиночестве.
— Кейт не одинока. Она учится в школе, ее мать и отчим никогда не выезжают за пределы Англии. Она всегда может связаться с ними…
— Насколько я поняла, у них другие приоритеты. — В ее взгляде был укор — уж он-то должен знать об этом. — То, что они находятся в пределах Англии, еще не означает, что они с готовностью откликнутся на ее зов.
— Вы обвиняете меня в пренебрежении отцовскими обязанностями?
— Я просто обрисовываю вам ситуацию, как ее видит Кейт.
— Вы знаете мою дочь… Как долго? Одну неделю? Не слишком ли самонадеянно делать какие-либо выводы и упрекать меня, а, Розали?
— Я понимаю, что вам куда удобнее так думать, чем прислушаться к моим словам.
В голосе Адама, когда он снова заговорил, отчетливо слышались гневные нотки.
— Полагаю, Кейт изобразила из себя несчастную богатенькую девочку, не так ли?
— Не так. Кейт слишком горда для этого.
— Тогда почему вы на меня нападаете? — Его взгляд поймал взгляд Розали и несколько долгих мгновений удерживал его. — Или это лучший способ защиты?
— Защиты от чего? Или от кого?
Адам резко остановился. Розали тоже была вынуждена остановиться и внимательно посмотреть на своего спутника. Под пристальным взглядом серых глаз она с особой остротой почувствовала излучаемую им ауру властности и сексуальной притягательности.
— Это недостойно вас, Розали Джеймс.
Ее сердце пропустило удар, а потом понеслось вскачь.
— Прошу прощения?
— Если вы претендуете на откровенность, не надо лгать по поводу того, что вы чувствуете ко мне. Это подрывает доверие к вам.
Итак, он бросил вызов. Розали, не раздумывая, приняла его.
— Хорошо. Насколько я понимаю, вы хотели бы, чтобы мой чемодан постоял какое-то время в вашей прихожей, так? Так вот, этому не бывать.
— То, чего я хочу, невозможно уложить в чемодан.
От этих слов спину Розали сковал мороз. Она боялась проанализировать свои чувства к этому мужчине, потому что это было слишком пугающе и грозило нарушить покой ее сердца.
— У меня нет для вас времени, Адам.
— Найдите!
Никогда ни один мужчина не оказывал на нее такого гипнотического воздействия. С трудом преодолевая его, Розали призвала все свои силы, чтобы позорно не капитулировать перед магнетизмом и силой воли этого человека.
— Лучше вы найдите время для своей дочери! — резко бросила она ему.
Ее слова не произвели на него никакого, во всяком случае видимого, впечатления.
— Непременно, — спокойно ответил он, продолжая гипнотизировать ее взглядом своих «серебряных пуль». — Я всегда беру Кейт с собой во время ее школьных каникул, а во время учебного года отовсюду, где бываю, посылаю ей открытки. Она всегда может позвонить мне по мобильному…
— И тем не менее первую неделю каникул она провела здесь.
— Это был ее выбор.
— А он не настораживает вас, Адам? Может быть, она стремится найти в семье Селесты то, чего ей недостает в вашем обществе?
— Раз уж начали, договаривайте, Розали.
Розали удержала резкие слова, готовые сорваться с языка. Запальчивость — плохой помощник, ей следует говорить рассудительно и доходчиво.
— Она сама сказала вам.
— Что?
— Ей нужна стабильность, Адам. Ей нужно чувствовать, что какие-то вещи в ее жизни постоянны и неизменны.
Адам нахмурился, затем выразительным жестом указал на окружающую их красоту.
— Это — не моя жизнь. И не ваша, Розали. И я ничего не могу с этим поделать — я тот, кто я есть.
— А Кейт отчаянно хочет иметь то, что есть у Селесты, — место, которое можно было бы считать своим домом, семью, в которой дети не досадная помеха, а благословение…
— Я никогда не считал Кейт помехой! — страстно воскликнул Адам.
— А ваши любовницы? Когда Кейт начинает перечислять их… Зачем вы берете ее с собой одновременно с очередной… дамой сердца?
Адам нахмурился.
— Она никогда не возражала.
— А какой у нее был выбор? Она боялась, что, скажи она что-нибудь, вы откажетесь именно от ее компании. Она вынуждена мириться, потому что это ее единственный шанс побыть с вами.
— Я возил ее повсюду, где ей только хотелось побывать, выполнял все ее желания…
— Вы развлекали ее.
— А что в этом плохого? — Адам уже не скрывал своего раздражения.
— Ей не это нужно, поймите! Она одинока внутри. Она не чувствует себя неотъемлемой частью вашей жизни, вы то есть, то вас нет, и это съедает ее изнутри. Если вы на самом деле заботитесь о ней, сделайте эти каникулы для нее особенными, проведите их вдвоем, узнайте ее как личность. Ей тринадцать, и в этом возрасте уже очень важно знать, что тебя любят не просто на биологическом уровне, а за то, какой ты человек.
Адам еле сдерживал гнев, готовый пламенем вырваться из его ноздрей. Впившись взглядом в лицо Розали, он искал скрытые мотивы, побудившие ее произнести эту обличительную речь. Но ничего не нашел. Она стояла выпрямившись, спокойно глядя ему прямо в лицо в ожидании ответа.
— Почему вас так заботит судьба моей дочери? — сердито спросил он.
— Если не я, то кто о ней позаботится? Адам покачал головой.
— Кейт — не ваша забота.
— Ошибаетесь. Судьбы детей — уже давно моя забота.
— Кейт не сирота!
— Но она нуждается в заботе.
Адам снова нахмурился, но не стал спорить, и Розали не знала, как это расценить — как добрый знак или не очень.
— А кто знает, какой человек вы, Розали?
— Моя семья.
— Все четырнадцать усыновленных братьев и сестер и приемные родители? — В его словах сквозил цинизм.
— Кто-то знает меня лучше, кто-то хуже. Но в целом мы очень дружный и сплоченный маленький коллектив. Мы все готовы прийти на помощь друг другу при первой необходимости.
Она завела разговор о Кейт по просьбе Рибел, но и ей самой была симпатична эта девочка. И что самое странное, она больше не чувствовала враждебности по отношению к Адаму Кэйзеллу. По сути, он вовсе не был плохим отцом. Учитывая, какой он мужчина и какую привык вести жизнь, ему приходится прилагать немало усилий, чтобы находить время для дочери, и он делает это.
— Что ж, тогда вам очень повезло с… родственниками. — На губах Адама появилась горькая усмешка, и он отвернулся.
Розали почувствовала, как он отдаляется от нее, уходит в себя. Может быть, ему тоже одиноко на том Олимпе, куда он взобрался? Она подумала о том, есть ли у него родители, единокровные братья и сестры. А его бывшая жена и вереница любовниц… затрагивали ли они его сердце и душу?
Наблюдая за глубоко погруженным в себя Адамом, Розали решила, что он всегда шел своим путем в одиночку и другой жизни просто не знал. Мало найдется мужчин, равных ему по уму и привлекательности, а те, что найдутся, неизбежно будут конкурентами. Такова природа всех хищников. Что же касается женщин в его жизни, похоже, он встречается с теми, кто видит его исключительно через призму его кошелька. Для них главное — богатство и власть и то, что они могут им дать.
Розали вдруг подумала, не видит ли она сама Адама Кэйзелла через эту же призму. Импульсивно она сделала шаг и коснулась его предплечья, призывая вернуться оттуда, куда он ушел.
— Вы с Кейт можете стать очень близки, если дадите себе шанс понять друг друга, — мягко сказала она.
Она почувствовала, как под ее рукой взбугрились его мускулы. Он снова впился своими «серебряными пулями» в ее лицо.
— Вы так думаете? — Неожиданно он схватил за запястье ее руку, все еще лежащую на его предплечье.
Розали словно током ударило от этого прикосновения. Она смотрела на него широко раскрытыми глазами, не в силах ни двинуться, ни произнести хоть слово.
— Как вы можете говорить с такой уверенностью, если не потрудились хоть немного узнать меня как человека, Розали Джеймс?
Горечь этих слов поразила ее в самое сердце, но она не успела ответить.
— Па-а-ап! — послышался сердитый голос Кейт.
Розали заметила, как напряглись его скулы и по ним перекатились желваки. Взгляд, которым он посмотрел на нее, был преисполнен безжалостной решительности.
— Не надейтесь, что я просто так уйду из вашей жизни, Розали Джеймс. Мы скоро встретимся снова.
Он выпустил ее руку, и она безвольно повисла вдоль ее тела, а Адам уже с улыбкой повернулся к дочери, спешащей к ним по дорожке.
Розали велела себе выбросить из головы его последние слова и сконцентрировать свое внимание на ребенке, который, впрочем, уже им не был. Она догнала Адама и пошла рядом с ним навстречу Кейт, и, хотя они не касались друг друга, ей казалось, что незримые нити уже крепко связали ее с этим мужчиной.
Когда Кейт подошла к ним, Адам обнял дочь за плечи и прижал к себе. Девочка подняла к отцу сияющее лицо, наслаждаясь его вниманием, улыбнулась и затараторила о чем-то своем.
Больше они с Адамом не разговаривали. Он попрощался со всей семьей, вышедшей проводить их с Кейт, поблагодарил за гостеприимство, и его машина стала медленно удаляться, как будто переносясь по тоннелю безвременья в другое время и другое место.
Розали ощутила непривычную тяжесть на сердце, а в мозгу вспыхнула странная мысль: «Я должна быть с ними!»
Но сейчас они должны побыть вдвоем. Это их время — отца и дочери.
— Удалось совершить еще одно доброе дело? — осведомилась Рибел, беря сестру под руку.
— Надеюсь. — Розали постаралась, чтобы ее голос звучал равнодушно.
Мы скоро встретимся снова, пульсировали в ее голове последние слова Адама.
Хорошо это или плохо? Она впервые не была ни в чем уверена и не могла ответить на этот вопрос.
Одно она знала наверняка — рано или поздно Адам Кэйзелл вернется в ее жизнь, и с этим ей придется смириться, так или иначе.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Голова Адама была полностью занята мыслями о Розали Джеймс. Опыт подсказывал ему, что ее помимо собственного желания влечет к нему, и это влечение достаточно сильно. Но что заставляет ее так осторожничать? Что она скрывает? И как ему проникнуть в ее тайны, чтобы понять; какую тактику выбрать для ее завоевания?
Тяжелый вздох дочери на соседнем сиденье вернул Адама к реальности. В нем сразу проснулось чувство вины. Он должен думать о ней и следить за дорогой, а не мечтать о прекрасной Розали. Кроме того, именно она настойчиво внушала ему мысль, что у его дочери серьезные проблемы.
— Жаль уезжать? Или все-таки рада, что мы наконец вместе? — спросил он весело.
Ответом ему была неопределенная гримаса.
— Не могу осуждать тебя, — последовал неожиданный ответ. — Она очень красива. Стоит ей появиться, и даже я не могу оторвать от нее взгляд.
— Полагаю, ты говоришь о Розали Джеймс?
— О ком же еще? — насмешливо фыркнула Кейт. — Хочу заметить, что все твои подружки ей в подметки не годятся.
— Она вообще совсем другая, — задумчиво произнес Адам, борясь с желанием выпытать у собственной дочери информацию об этой девушке, всерьез заинтриговавшей его.
Кейт провела с ней целую неделю в Дэвенпорт-Холле, могла разговаривать и наблюдать за ней в кругу семьи, да и болтушка Селеста наверняка что-то рассказывала о своей приемной тетушке, являющейся мегазвездой подиума. Но, встревоженный словами Розали о душевном состоянии дочери, Адам решил не торопить события и сосредоточить свое внимание прежде всего на дочери.
— Насколько я понял, тебе не нравятся женщины, с которыми я… провожу иногда время?
Кейт передернула плечами.
— Разве для тебя имеет значение, нравятся они мне или нет? Ты никогда не интересовался этим. Просто брал с собой очередную… подружку и ставил меня перед фактом.
— Тебе это было неприятно?
Кейт не ответила.
В ожидании ответа Адам уверенной рукой вел машину и размышлял. Ему никогда не приходило в голову спросить согласия своей дочери, когда он приглашал очередную любовницу разделить их компанию. Но ведь у него есть определенные потребности, он не привык долго обходиться без женщины, мысленно попытался он оправдаться. Но, безусловно, ему следовало поинтересоваться мнением Кейт. Да, он привык жить, руководствуясь исключительно собственными интересами и желаниями, но в данном случае ему не следовало просто ставить свою дочь перед фактом.
— К Розали это не относится, — наконец неохотно ответила Кейт.
— Значит ли это, что остальные женщины были тебе неприятны?
Дочь повернулась и пристально посмотрела ему в лицо.
— Им до меня не было никакого дела. Они терпели меня, как досадную помеху, но мирились, лишь бы заполучить тебя.
— Кто-нибудь из них плохо с тобой обращался? — насторожился Адам.
— Нет, конечно. Они же не полные дуры. Некоторые из них были настолько сладкими, что меня тошнило. Как же, я ведь моя дочь, и мое расположение — козырь в их руках.
Откровенный цинизм в словах дочери неприятно поразил Адама. В тринадцать лет слишком рано так желчно, но, к сожалению, точно оценивать людей. Но разве он может как-то изменить ситуацию? Он таков, каков есть, и меняться не намерен.
— А почему ты сказала, что не имеешь в виду Розали?
Кейт снова помедлила, прежде чем ответить.
— Знаешь, — задумчиво произнесла она, — может показаться, что она занята исключительно собой, — такая красивая и известная… Если бы она когда-нибудь приехала в нашу школу, девчонки умерли бы… Когда я познакомилась с ней, я поняла, что дело не в макияже, не в нарядных тряпках и не в уловках фотографов… Понимаешь, все это для нее неважно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16