Но
этот ваш первый муж.
-- Второй.
-- Пусть будет второй. Судя по описанию, он человек не
маленький. Вы действительно полагаете, что он может нас здесь
поджидать. Я к тому, что мы, конечно, стремимся по возможности
во всем идти навстречу клиенту. Однако я бы не отказался от
чьей-либо помощи.
-- Со мной три частных детектива. Но мне хотелось бы
обойтись без стрельбы.
-- Без стрельбы. Миссис Соурпюсс. Это почтенное кладбище.
Здесь имеются определенные правила. Если начнется стрельба,
меня просто уволят. Толкотня и давка -- вещи на похоронах
обычные. Но применения огнестрельного оружия мистер Вайн
безусловно одобрить не сможет.
Вон в ту сторону мы ехали с Элен. Дешевые могилы. Ряд за
рядом. А если свернуть сюда, дело может кончиться тем, что наши
зубы заскачут по всей гробнице, будто игральные кости. Если нам
их прежде не высадят пули. Кругом расступаются в заснеженном
изяществе величественные строения. За любым из которых может
сидеть второй муж миссис Соурпюсс. Глядя в оптический прицел
здоровенной винтовки. Остаток футбольной команды вылетает
сбоку, размахивая томагавками. Мало переменились эти места с
той поры, когда здесь охотились индейцы.
Прямо по курсу восемь человек в зеленом. Уходит вверх
накрытая тентом тропа. Купол мавзолея покоится на колоннах,
арочные витражные окна. Кедры у входа. Кортеж останавливается.
Вот те на. К похоронной процессии добавились еще две машины.
Кларенс несомненно предпочел бы, чтобы я действовал,
основываясь на собственном суждении. Залечь на полу лимузина. И
после того, как бойня окончится, доставить уцелевших в
больницу. А Чарли свезет покойников к Вайну.
-- Миссис Соурпюсс, я не хотел бы показаться вам
негалантным, но, прежде чем мы выйдем. Замечаете ли вы
где-нибудь вашего второго мужа. Вон в той машине. В ней кто-то
сидит. Ради вашей же безопасности нам следует удостовериться,
прежде чем выходить.
-- Вилли пробитый. Врежьте ему покрепче и все. Вы боитесь,
Корнелиус.
-- Нет, я не боюсь. Просто немного встревожен. Я к тому,
что мне придется поговорить с кем-то из кладбищенской
администрации. Всякий прискорбный инцидент дурно отражается на
величественности ритуала. Обычно они здесь подобного не
допускают.
Чарли выкручивает и дергает ручку на дверце катафалка.
Которую заело после наезда глумливого Глена. Присутствуй здесь
Вайн, он бы уже с воплями лез на стену мавзолея. Тем временем
Чарли наваливается на гаечный ключ. И плюхается задницей в
снег. Отчего на лице представителя администрации выражается
серьезное недовольство. Возможно, это не только первое, но и
последнее мое погребение. Тянут-потянут, уже втроем. Хлоп. Еще
один рюхнулся. Представитель все больше мрачнеет. Так, давайте
теперь вчетвером. Сдвинулась. Взвыла. Открылась. Всю дверцу
перекосило. Фанни стискивает мою руку. Я вылезаю из лимузина,
хером вперед.
-- Боже мой, Корнелиус. Что за дуболомы.
Сопровождающие собирают цветы, зачерпывая их прямо
охапками. Шестеро из них, все в зеленых шапочках, вытягивают
гроб. Аккуратно прилаживают его себе на плечи. Чарли стоит,
наблюдая за ними, лицо у него пепельно-серое, в седых космах
застревают снежинки. Указатель на зеленом столбике гласит:
"Райская Авеню". Вместо: "Для тех, кто еще не вляпался по самые
уши". Фанни прихорашивается. Щелкает золотой пудреницей. Тонкий
запах пудры ударяет мне в нос. Вот туда и пойдем. Тщеславие
впереди. Насилие сзади.
-- Пожалуйста, скажите мне, если увидите его, миссис
Соурпюсс.
-- Кого.
-- Вилли.
-- Не беспокойтесь, вы его сразу заметите, в нем шесть
футов росту.
Миссис Соурпюсс в черных резиновых ботиках с высокими
каблуками. Кристиана трясет. Задерживаемся под навесом, точь в
точь таким же, как у Вайна на входе. А пальто-то я на работе
оставил. Здесь, на свежем воздухе, запах ее духов усиливается.
Черные ноги на белом фоне. Все ждут. Из двух других машин
выбирается странная компания. Четыре женщины в черных шляпах и
длинных вуалях. Троица дотемна смуглых мужчин, один в
ниспадающей рясе. Три детектива: двое стоят на верхней
ступеньке, один по другую сторону дороги.
-- Кто эти люди в черном, миссис Соурпюсс.
-- Крестьяне. Мужнины родственники. Я позволила им немного
развлечься на свой манер. Потому что больше им ничего не
обломится. Кучка иммигрантов. Им придется вернуться в свою
Болгарию.
Возьми ее за пушистый локоть. Ветра пронизывают мой твид.
Вместе с ощущением ее правой груди. Охлаждая мой перпендикуляр.
Который встает всякий раз, как встает она. Ступеньки чисто
выметены. Самое время сказать ей любезность. Пока тут не
запахло неподобающим поведением.
-- Вы очень привлекательно выглядите, миссис Соурпюсс.
-- Держу пари, что вы говорите это всем вашим клиентам.
Холодный мглистый интерьер. Запах цемента и штукатурки.
Едва не ответил миссис Соурпюсс. Что она -- первый клиент, с
которым я познакомился. Она неподвижно стоит рядом со мной.
Пока вокруг потеснее сбиваются люди. У рослого бородача в
черной рясе оказался с собой небольшой алтарь. В витражных
окнах коленопреклоненные ангелицы с венками. Под одной написано
"Pax Vobiscum<$F Мир с вами (лат.) -- Прим. пер.>". Все, что
мне следует сделать, это восстановить членство в атлетическом
клубе, где меня когда-то научили махать кулаками, и поскорее
вернуть себе прежнюю форму. Трагедиям свойственно случаться так
же нежданно, как часам останавливаться именно в тот самый миг,
когда ты на них поглядишь. Тут-то и ударяет гонг, и ты
основательно получаешь по морде, и начинается раунд. Выходи и
дерись. Особенно приветствуются удары ниже пояса. Так что
ничьим яйцам у нас спокойно повисеть не дают. Мои так и вообще
раскачиваются в благоговейном трепете. Свисая с очень крутого
рога. Восставшего в честь Фанни.
С потемневших небес по-прежнему сыплются хлопья. По
дорогам кладбища ползут снегоочистители. Мистера Соурпюсса в
его водонепроницаемом, со свинцовыми швами гробу поднимают,
чтобы навек упокоить под огромной плитой розоватого мрамора.
Пока иммигранты бормочут молитвы. А мы спускаемся по ступеням.
Кто-то хлопает меня по плечу. На правой руке сам собою
сжимается кулак. Самое верное -- двинуть эту орясину Вилли по
корпусу так, чтобы из него пыль полетела. Поразительно, до чего
я, оказывается, храбрый. Впрочем это был Чарли, негромко и
грустно спросивший меня, поеду ли я назад в катафалке. Я
ответил да. Миссис Соурпюсс ответила нет. И утянула меня,
закостеневшего, в свою машину. Где пальчиками сжала мое колено.
-- Ах вы, бедный мальчик. Давайте я вам руки разотру.
И бедный старый Чарли. В карих глазах которого достаточно
горя, чтобы открыть ссудную кассу печалей. Остался раздавать
чаевые, между тем как мы отчалили. И не торопясь, покатили по
петлистым дорожкам. Снабдить один из этих мавзолеев кроватью и
очагом, хорошая бы вышла квартирка. При том, что на ночь ворота
здесь запираются, можно было бы выходить гулять по вечерней
тиши. В валенках. В окружении красоты. Вдали от квартирных
хозяек. Резать коньками лед замерзшего озера. Избегая лишь
проруби посередке, вкруг которой замерли утки и гуси. Каменный
мостик. Синяя сойка, заверещав, взлетает на ветку дерева. Там,
за участком небольших надгробий просвечивает сквозь изгородь
красный фасад пожарного депо. Судя по его виду, внутри тепло и
уютно. А если пройти мимо старых могил вон по той аллее, как
раз попадешь туда, где я старшеклассником стриг летом траву. И
казался себе парикмахером, ровняющим зеленые волосы, что
выросли сразу у всех мертвецов.
-- Миссис Соурпюсс, если вы остановитесь здесь, я смогу
сесть на поезд.
-- Разве вы не собирались остаться со мной.
-- Ну, я же не знаю, куда вы направляетесь. Да и у мистера
Вайна наверное есть для меня какое-нибудь занятие в городе.
-- Со жмуриками.
-- Это слово у нас не в ходу.
-- У нас. У кого это у нас.
-- Ну, у мистера Вайна. И видимо, у меня. Мы предпочитаем
использовать слово "усопший" вне студии и слово "тело" внутри.
-- И видимо, у меня. Как вы это сказали. Обожаю ваш
выговор. И видимо, у меня. Глотните-ка виски, Корнелиус. Я
просто подшучиваю над вами. У вас едва ли не самое
привлекательное и невинное лицо, какое я видела в жизни.
-- Я не столь уж невинен.
-- Ну давайте, глотните. Тут как раз на глоток и осталось.
Вам случается хоть изредка расслабиться, поразвлечься. Вы так
ужасно серьезны. Надо же и веселиться время от времени.
-- Видите ли, у меня очень много неприятностей.
-- Ради бога, да у кого же их нет. У всех свои
неприятности. Возьмите меня. У меня только что муж в ящик
сыграл. Что тут можно поделать. Приходится с этим мириться.
Ладно. Глен, тормози.
Останавливаемся на мосту. Под которым проходит поезд,
льется поток машин, и течет река Бронкс. Миссис Соурпюсс,
звякая бутылкой о край стакана, выливает последнюю каплю.
Остальное, должно быть, выдул сукин сын Глен. Дотянулся сквозь
сдвижное окошко и пару раз хлебанул. А теперь опять проезжается
по мне пакостным взглядом. Пока мы стоим. Запарковавшись
напротив станции. Из которой сквозь амбразуру доносится:
Нью-Йоркский Центральный. Южное направление. Снизу подлетают,
качаясь, крыши вагонов. Поезд мчит в Коннектикут. Возвращая
отцов к их маленьким семьям. Жалобно стонущим про все самое
лучшее. Что можно купить за деньги. Я пересек океан,
возвращаясь к этой глухой человечьей стене. И боюсь взглянуть
людям в глаза. Или высечь искру сочувствия из их замороженных
лиц. В ужасе перед кем-то, кто ткнет в меня пальцем и скажет,
виновен. Ибо думает. Что вся эта проклятая богом система до
краев налита дерьмом.
-- Вы же без пальто, Корнелиус. Замерзнете до смерти.
-- Там есть зал ожидания.
-- Так ведь метель.
-- Поезда ходят.
-- А посмотрите там, на холме симпатичная уютная
забегаловка. Пойдемте туда. Умираю, как хочется сандвича с
курицей. Позвоните оттуда мистеру Вайну. У вас же обед бывает.
-- Нет.
-- Да пойдемте. Должен, наверное, существовать профсоюз
похоронных служащих. Он вашего Вайна в тюрьму упечет, что это
такое, держать людей без обеденного перерыва.
-- Ну хорошо.
-- Глен, высади нас вон там, видишь, "Харчевня Рандеву".
Возьми себе чего-нибудь поесть и жди на стоянке.
Внутри тепло, за круглой стойкой бара позвякивает стекло.
Бар точно такой же, как и у прочих ворот кладбища. Чтобы
осиротевшим членам семьи было где упиваться своими печалями.
Органная музыка. Омывает клиентов. Медная подставка для ног.
Два окошка глядят в снегопад. Через боковую дверь вваливаются
еще посетители, из постоянных. Подружки невесты в розовых
платьях и темноволосая девушка со знакомым лицом, облаченная в
подвенечное платье. Устремляются к расположенным за баром
ресторанному и танцевальному залам. Куда и я сопровождаю миссис
Соурпюсс в ее резиновых ботиках. Сквозь неяркие огни,
вспыхивающие в темноте. Круглолицый официант склоняется,
забирая пустой стакан и опорожняя пепельницу. Зимний вечер. Мой
первый рабочий день в новом мире. Напротив, через скатерть,
светловолосая вдовушка в черном. Заказывает два многоэтажных
сандвича с курицей, бутылку пива, виски и содовую. Официант
кивает.
-- Договорились, ребята.
Миссис Соурпюсс встает. Кладет ладони на тело прямо под
грудью и плотно проводит ими по одежде вдоль живота. Набирает
полные легкие воздуха. Выпячивает грудь. Приподнимает брови.
Берет сумочку. И, трепеща ресницами, улыбается мне сверху вниз.
-- Извините меня, Корнелиус, я пойду напудрю нос.
На столе остается книжка в черном кожаном переплете.
Страницы с золотым обрезом, замочек в виде золотого сердечка.
Рядом с ней сложенная газета. Все это миссис Соурпюсс принесла
новостей. Заголовок. В Бронксе бешеная собака нападает на
человека. И еще один. Врач прыгнул навстречу смерти. Рядом
колонка некрологов.
Гарри З. Соурпюсс, 67 лет, выходец из Болгарии, швейный
патент которого революционизировал в нашей стране производство
женского платья, скончался в четверг от сердечного приступа.
Прежде чем основать всеамериканскую империю, сделавшую его
миллионером, он был полунищим бродячим точильщиком. Возвел в
центральной части города небоскреб Соурпюсс, крыша которого
воспроизводит очертания храма Александра Невского в Софии.
Мистер Соурпюсс был также известен как основатель значительного
числа фондов и пожертвователь средств для различных болгарских
программ. Погребальная церемония состоится в понедельник в 11
часов утра в "Погребальном доме Вайна". Останки будут
перенесены в Зеленый Дол. Покойный оставил вдову, до замужества
Фанни Джексон, и двух братьев, Шелдона и Исаака.
Кристиан раскрывает другую сложенную страницу. "Уолл-стрит
Джорнал". Заголовок на три колонки. "Битва в Совете директоров.
Жена основателя корпорации "Соурпюсс" судится с мужем".
Господи-иисусе, закрой сию же минуту. У всех свои неприятности.
Даже у богатых. С такими мягкими, материнской складки губами.
Как ей судиться. Такие умные, всепонимающие глаза. Широкое
лицо, зачесанные назад волосы, веснушчатая кожа под слоем
пудры. Должно быть, внутри у нее бушует темные гнев,
вырывающийся наружу, растопырив тигриные когти. Пока она не
получит то, что ей нужно. И снова не расплывется в улыбке.
Официант составляет на столик сандвичи и бутылки. Кристиан
сует ему пять долларов из собственных чаевых.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8 9