Чтобы получить необходимые сведения, туда должны были отправиться живые люди, преодолев непроглядную тьму, отделявшую альтерран от их прародины.
— Сколько времени длилось путешествие?
— Более двух лет по летоисчислению Вереля, возможно, сто тридцать—сто сорок световых лет. Я тогда был совсем еще мальчишкой, преч Рамаррен, и многого не понимал, а о многом мне и не рассказывали.
Фальк не мог взять в толк, почему подобное неведение должно смущать паренька. Лично его в гораздо большей степени ошеломил тот факт, что Орри, которому на вид было лет пятнадцать-шестнадцать, прожил уже около ста пятидесяти лет. А он сам?
— «Альтерра», — продолжал Орри, — отправилась на Землю с космодрома, расположенного вблизи древнего теварского прибрежного города. На борту корабля было девятнадцать мужчин, женщин и детей, большей частью подданных империи Келшак, ведущих свой род от первых колонистов. Взрослых отбирал Совет Империи — с учетом степени подготовленности, способностей, смелости и наличия «арлеш».
— Я не могу подобрать нужного слова на галакте. Арлеш — это арлеш, — бесхитростно улыбнулся юноша. — Рэйл означает делать правильные вещи, вроде учебы в школе, как река следует своему руслу. Арлеш, как мне кажется, проистекает из рэйл.
— Тао? — спросил Фальк, но Орри никогда не слышал о Древнем Каноне Человечества. — Что случилось с кораблем? Что произошло с остальными семнадцатью членами экипажа «Альтерры»?
— У Барьера нас атаковали бунтовщики на межпланетных кораблях. Синги подоспели уже после того, как «Альтерра» была уничтожена, а нападавшие скрылись. И спасли меня, захватив один из кораблей бунтовщиков. Они так и не узнали, были ли остальные члены экипажа убиты или же взяты в плен. Синги вели поиски по всей планете, и около года назад до них дошли слухи о человеке, живущем в Восточном Лесу Похоже, что это мог быть один из нас.
— Что ты помнишь из всего этого — нападение и так далее?
— Ничего. Вы же знаете, как полет со скоростью света воздействует на психику.
— Я знаю, что для тех, кто находится внутри корабля, время как бы останавливается. Но какие при этом возникают ощущения, в книгах не описывается.
— На самом деле я практически ничего не помню. Я был тогда совсем мальчишкой девяти земных лет. И я не уверен, что кто-либо смог бы сохранить отчетливые воспоминания. Невозможно понять, как события соотносятся друг с другом. Как будто и слышишь, и видишь, только все не стыкуется. Происходящее теряет всякое значение. Не могу объяснить Это ужасно, но все происходит словно во сне. А когда происходит переход в обычное пространство — этот переход Повелители и называют Барьером, — пассажиры теряют сознание, если только специально не готовятся к нему. Наш корабль готов не был. Никто не пришел в себя, когда на нас напали — поэтому-то я помню о нападении ничуть не больше, чем вы, преч Рамаррен. Очнулся я уже на борту корабля Сингов.
— Почему тебя, мальчика, взяли в такую опасную экспедицию?
— Мой отец был ее руководителем, мать тоже находилась на корабле. Вы же знаете, преч Рамаррен: когда возвращаешься из такого путешествия, то все родные и близкие уже давно покоятся в могилах. Теперь-то это уже не имеет никакого значения — мои родители погибли или, быть может, с ними поступили точно так же, как с вами. И они даже не узнали бы меня, если бы мы встретились.
— Какова была моя роль в этой экспедиции?
— Вы были нашим навигатором.
Ирония этих слов заставила Фалька поморщиться, но Орри продолжал повествование в своей уважительной, наивной манере:
— Естественно, вы прокладывали курс корабля, определяли его координаты в космосе. Из всех Келшей вы были самым великим «простени» — математиком-астрономом. Вы были «пречнова» для всех членов экипажа, кроме моего отца Хара Уэдена. У вас была Восьмая Ступень, преч Рамаррен! Вы помните что-нибудь об этом?
Фальк покачал головой.
Мальчик вдруг сник, а затем наконец произнес:
— Не могу до конца поверить в то, что вы ничего не помните. Разве что, когда вы делаете нечто подобное.
— Качаю головой?
— На Вереле в знак отрицания мы пожимаем плечами. Вот так. Простодушие мальчика было неотразимым. Фальк попытался пожать плечами, и ему показалось, что в этом есть какая-то правильность, привычность, которые способны были убедить его в том, что жест этот ему давно и прекрасно знаком. Он улыбнулся, и Орри тут же повеселел.
— Вы так похожи на себя прежнего, преч Рамаррен, и вместе с тем совсем другой! Простите меня. Но что же с вами такое сделали, чтобы заставить вас столько забыть?
— Они уничтожили меня. Конечно же, я похож на себя. Я таков, какой я есть. Я — Фальк.
Он спрятал лицо в ладонях.
Ошеломленный Орри молчал. Неподвижный, прохладный воздух комнаты светился подобно иссиня-зеленому драгоценному камню вокруг них; западная стена играла в лучах заходящего солнца.
— Насколько пристально здесь за тобой следят?
— Повелители считают, что мне лучше иметь при себе коммуникатор, особенно когда я улетаю куда-нибудь на авиетке. — Орри притронулся к браслету на левом запястье, напоминавшему обыкновенную золотую цепочку. — Это опасно — оказаться среди туземцев.
— Но ты волен ходить, куда тебе заблагорассудится?
— Да, конечно. Моя комната, преч Рамаррен, точно такая же, как эта, ваша, только расположена по другую сторону каньона. Орри снова смутился. — Здесь у нас нет врагов, поймите, преч Рамаррен.
— Нет? Тогда где же они?
— Ну снаружи, там, откуда вы пришли.
Они уставились друг на друга, чувствуя обоюдное непонимание.
— Ты думаешь, что люди, земляне — наши враги? Ты думаешь, что это они уничтожили мой разум?
— А кто же еще? — прошептал, тяжело дыша, перепуганный Орри.
— Пришельцы Синги!
— Но никакого Врага не было, — мягко возразил мальчик, словно понимая, насколько его бывший учитель и повелитель невежественен и дик. — Как, впрочем, и Войны.
В комнате раздался приглушенный дребезжащий звук, похожий на удар гонга, и через мгновение бестелесный голос произнес:
— Собирается Совет.
Скользнула в сторону дверь, и в комнату ступила высокая фигура в длинной белой мантии и вычурном черном парике. Брови на лице вошедшего были сбриты и нарисованы высоко на лбу. Лицо, превращенное наложенным гримом в безжизненную маску, было лицом уверенного в себе человека среднего возраста.
Орри пулей выскочил из-за стола и поклонился, прошептав:
— Добро пожаловать, лорд Абандибот!
— Хар Орри, — отозвался мужчина приглушенным до уровня скрипучего шепота голосом, — приветствую тебя, малыш! Затем он повернулся к Фальку:
— И вас тоже, Агад Рамаррен. Добро пожаловать к нам. Совет Земли собирается, чтобы ответить на ваши вопросы и удовлетворить ваши просьбы. Смотрите.
Он лишь мельком взглянул на Фалька и ни на шаг не приблизился ни к одному из верелиан. Этого человека окружала какая-то странная атмосфера власти, а также полной самодостаточности, поглощенности самим собой. Абандибот держался особняком, недостижимый ни для кого. Все трое на мгновение замерли.
Фальк, проследив за взглядами остальных, увидел, что внутренняя стена комнаты потускнела и преобразилась, превратившись в нечто напоминавшее прозрачный сероватый студень, в котором двигались и трепетали линии и формы. Затем изображение прояснилось, и Фальк затаил дыхание. Возникло лицо Эстрел, только увеличенное раз в десять. Ее глаза смотрели на Фалька с отрешенным спокойствием портрета.
— Я — Стрелла Зиобельбель.
Губы изображения шевелились, но откуда исходил голос, определить было невозможно — холодный отстраненный шепот трепетал в воздухе комнаты.
— Меня послали доставить в Город в целости и сохранности участника экспедиции с планеты Верель, проживавшего, по слухам, на востоке Континента Номер Один. Я думаю, это именно тот человек, который нам нужен.
Ее лицо растворилось. Его сменило изображение лица Фалька.
Бестелесный шипящий голос спросил:
— Узнает ли Хар Орри этого человека?
Как только юноша заговорил, на экране появилось его лицо.
— Это Агад Рамаррен, Повелители, навигатор «Альтерры». Лицо мальчика поблекло, и мерцавший экран опустел. Шепот множества голосов зашелестел в воздухе, будто совещались между собой духи, разговаривавшие на неизвестном языке. Значит, Синги во время заседания Совета сидели каждый в своей комнате, в окружении одних лишь шепчущих голосов.
Пока шла вся эта абракадабра вопросов и ответов, Фальк шепнул Орри:
— Ты знаешь этот язык?
— Нет, преч Рамаррен. Со мной они всегда говорят только на галакте.
— Почему они общаются таким способом, а не лицом к лицу?
— Их слишком много. Лорд Абандибот говорил мне, что на Совете Земли присутствуют тысячи и тысячи Сингов. Они рассеяны по всей планете, хотя Эс Тох является единственным городом.
Жужжание бесплотных голосов стихло, и на экране появилось новое лицо — лицо мужчины с мертвенно бледной кожей, черными волосами и блеклыми глазами.
— Кен Кениек, — шепнул Орри.
Мужчина заговорил:
— Агад Рамаррен, мы собрались на этот Совет для того, чтобы вы могли завершить свою миссию на Земле и, если пожелаете, вернуться затем на свою родную планету. Сейчас лорд Пелле Абандибот передаст вам мысленное послание.
Стена тут же погасла, вновь обретя полупрозрачный зеленоватый оттенок. Высокий человек в дальнем конце комнаты пристально посмотрел на Фалька. Губы его не шевелились, но Фальк слышал его речь, не приглушенную, а четкую и необычайно отчетливую. С трудом верилось, что это мыслеречь, и в то же время это не могло быть ничем иным. Лишенная характерных особенностей и тембра, освобожденная от всего наносного, она была абсолютно понятной и простой. Один разум напрямую обращался к другому.
— Мы пользуемся мыслеречью, чтобы донести до вас правду и только правду, поскольку ни мы, называющие себя Сингами, ни какие-либо другие люди не в силах исказить или утаить истину при мыслеречи. Ложь, которую люди приписывают нам, сама по себе является ложью. Но если вы предпочитаете говорить вслух, то так и поступайте, тогда и мы последуем вашему примеру.
— Я не владею искусством мыслеречи, — громко произнес Фальк после некоторой паузы.
Его живой голос резанул по ушам после этого яркого, бессловесного контакта разумов.
— Хотя слышу вас достаточно хорошо. И не прошу у вас правды. Кто я такой, чтобы требовать истину? Но мне хотелось бы узнать то, что вы считаете необходимым сообщить.
Юный Орри выглядел потрясенным. На лице Абандибота не отразилось абсолютно никаких эмоций. Очевидно, он был настроен одновременно на мозг как Фалька, так и мальчика, что само по себе являлось редчайшим достижением, насколько мог судить Фальк, поскольку Орри вслушивался в телепатическую речь с явным напряжением.
— Люди стерли содержимое вашего мозга и научили вас тому, что они пожелали тому, во что сами хотят верить. Поэтому вы и не доверяете нам. Именно этого мы и боялись. Спрашивайте нас о чем хотите, Агад Рамаррен с Вереля. Мы будем говорить только правду.
— Как долго я нахожусь здесь, в Эс Тохе?
— Шесть дней.
— Почему меня сперва накачали наркотиками и пытались одурачить?
— Мы пытались восстановить вашу память, однако нам не удалось этого сделать.
«Не верь ему, не верь ему!» — убеждал себя Фальк с такой неистовостью, что Синг, обладай он хоть зачатками дара эмпатии, без всяких сомнений вполне отчетливо воспринял бы эту мысль. Но это не имело никакого значения. Игру надлежало сыграть так, как того хотят Повелители, несмотря на то что они устанавливали ее правила и были весьма сведущи в подобных играх. Неведенье Фалька не играло никакой роли. Его главным козырем была честность. Он все поставил на одну старую истину — нельзя надуть честного человека. Правда, если довести игру до конца, приведет только к правде.
— Объясните мне, почему я должен вам доверять? Зазвучала мыслеречь, ясная и отчетливая, словно сыгранная на электронном синтезаторе мелодия, в то время как ее передатчики, Абандибот, а также Фальк и Орри стояли неподвижно, будто фигуры на шахматной доске.
— Мы — те, кого вы зовете Сингами, — являемся людьми. Мы — земляне. Мы родились на Земле от обычных людей, так же как и ваш предок Джекоб Агат, житель Первой Колонии на Вереле. Люди научили вас тому, что, по их мнению, являлось историей Земли тех двенадцати веков, которые прошли со времен основания Колонии на Вереле. Теперь мы — тоже люди — научим вас тому, что известно нам.
Не было никакого Врага, что обрушился с далеких звезд на Лигу Всех Миров. Лигу уничтожили революция, гражданская война, собственная коррупция, милитаризм, деспотизм. По всем планетам Лиги прокатились волны переворотов. С Главного Мира были посланы карательные экспедиции, превращавшие поверхность восставших планет в расплавленный песок. Навстречу неизвестности в космос больше не отправлялись межзвездные корабли; он кишел кораблями-снарядами, разрушителями миров. Земля не подверглась полному уничтожению, хотя погибла половина ее населения вместе со всеми городами, кораблями и ансиблями, архивами и культурой. Все это произошло за два ужасных года гражданской войны между Повстанцами и Сторонниками Лиги, причем обе стороны были вооружены невообразимо мощным оружием, разработанным Лигой для борьбы с враждебными пришельцами.
Некоторые отчаявшиеся земляне, на какой-то миг одержавшие верх в борьбе, но знавшие, что скорый контрпереворот и разруха неизбежны, применили новое оружие. Они стали лгать. Они сами придумали себе имя, выдумали новый язык и невнятные предания о далекой планете-прародине, с которой якобы явились сюда. Затем они распространили по всей Земле слух — как среди собственных приверженцев, так и среди Сторонников Лиги, — будто с далеких звезд пришел Враг. Именно он развязал гражданскую войну, проник во все эшелоны власти, развалил Лигу и захватил власть на Земле. Теперь Враг собирался покончить с войной. А добился он всего этого с помощью невиданной, жуткой, присущей только ему одному способности — лгать в мыслеречи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27