») и были поэтому под строгим запретом.Студенты слушали изумленно и недоверчиво. Неужели бедным малышам не позволяли забавляться? Да как же так?— Даже подросткам не позволяли, — продолжал Директор, — даже юношам, как вы…— Быть того не может!— И они, за исключением гомосексуализма и самоуслаждения, практикуемых украдкой и урывками, не имели ровно ничего.— Ни-че-го?— Да, в большинстве случаев ничего — до двадцатилетнего возраста.— Двадцатилетнего? — хором ахнули студенты, не веря своим ушам.— Двадцатилетнего, а то и дольше. Я ведь говорил вам, что историческая правда прозвучит как небылица.— И к чему же это вело? — спросили студенты. — Что же получалось в результате?— Результаты были ужасающие, — неожиданно вступил в разговор звучный бас.Они оглянулись. Сбоку стоял незнакомый черноволосый человек, среднего роста, горбоносый, с сочными красными губами, с глазами очень проницательными и темными.— Ужасающие, — повторил он.Директор, присевший было на одну из каучуковостальных скамей, удобно размещенных там и сям по парку, вскочил при виде незнакомца и ринулся к нему, широко распахнув руки, скаля все свои зубы, шумно ликуя.— Главноуправитель! Какая радостная неожиданность! Представьте себе, юноши, сам Главноуправитель, Его Фордейшество Мустафа Монд!Во всех четырех тысячах зал и комнат Центра четыре тысячи электрических часов одновременно пробили четыре. Зазвучали из репродукторов бесплотные голоса:— Главная дневная смена кончена. Заступает вторая дневная. Главная дневная смена…В лифте, поднимаясь к раздевальням, Генри Фостер и помощник главного Предопределителя подчеркнуто повернулись спиной к Бернарду Марксу, специалисту из отдела психологии, — отстранились от человечка со скверной репутацией.Глухой рокот и гул машин по-прежнему колебал вишнево-сумрачную тишь эмбрионария. Смены могут приходить и уходить, одно лицо волчаночного цвета сменяться другим, но величаво и безостановочно ползут вперед конвейерные ленты, груженные будущими людьми.Ленайна Краун упругим шагом пошла к выходу.Его Фордейшество Мустафа Монд! Глаза дружно приветствуюших студентов чуть не выскакивали из орбит. Мустафа Монд! Постоянный Главноуправитель Западной Европы! Один из десяти Главноуправителей мира. Один из Десяти, а запросто сел на скамью рядом с Директором — и посидит, побудет с ними, побеседует… да, да, они услышат слова из фордейших уст. Считай, из самих уст господних.Двое детишек, бурых от загара, как вареные креветки, явились из зарослей, поглядели большими, удивленными глазами и вернулись в кусты к прежним играм.— Все вы помните, — сказал Главноуправитель своим звучным басом, —все вы, я думаю, помните прекрасное и вдохновенное изречение господа нашего Форда: «История — сплошная чушь». История, — повторил он не спеша, — сплошная чушь.Он сделал сметающий жест, словно невидимой метелкой смахнул горсть пыли, и пыль та была Ур Халдейский Ур Халдейский — речь идет о городе Уре в южной Вавилонии. В 626 г. до н. э. халдеи, обитавшие у берегов Персидского залива, захватили этот город, а их царь Набапаласар стал основателем Нововавилонской династии. Ур Халдейский погребен под холмом Мукаяр. Во время раскопок обнаружены развалины храма местного бога Сина, некрополи с погребениями, или в круглых гробах, или под кирпичными сводами, или (бедных) в глиняных сосудах. При скелетах найдены остатки погребальных пелен, много глиняных и медных сосудов, глиняные клинописные таблички. Надписи говорят, что династии царей Ура были могущественными повелителями большей части южной Вавилонии.

и Хараппа Хараппа — главный центр хараппской цивилизации, то есть цивилизации долины реки Инд (3 тыс. — XVII-XVI вв. до н. э.), город имел регулярную застройку, прямоугольные кварталы, водопровод, канализацию, развитые ремесла; жители города поклонялись богине матери, богу — прототипу Шивы, а также огню, деревьям и животным, письменных источников не сохранилось.

, смел древние паутинки, и то были Фивы Фивы — крупный город и художественный центр в Древнем Египте. Известен с 3 тыс. до н. э.; столица Египта в эпоху Среднего и Нового царств, сохранились грандиозные храмовые ансамбли (Карнак, Луксор), некрополи заупокойных храмов фараонов (Долина Царей и Долина Цариц)

, Вавилон Вавилон — древний город в Месопотамии на берегу Евфрата, впервые упоминается в 3 тыс. до н э, крупнейший политический, экономический, культурный центр Передней Азии; по преданию, при вавилонском царе Навуходоносоре II (VI-V вв. до н. э.) были сооружены Вавилонская башня и висячие сады (одно из «семи чудес света»)

, Кносс Кносс — древний город в северной части Крита, центр эгейской культуры, поселение существовало еще в период неолита; наивысший подъем имел место в 1600-1470 гг. до н. э., уже в раннерабовладельческий период там существовали многоэтажные сооружения, прямоугольные дворы, обширные склады, водостоки.

, Микены Микены — древний город в южной Греции, крупный центр в эпоху бронзы, с XVII в. до н. э. — столица одного из раннеклассовых государств, в XVI-XV вв. до н. э. были возведены укрепления и дворец, затем циклопические стены и «Львиные ворота», ок. 1200 г. до н.э. многие сооружения были разрушены пожаром и утеряли свое значение.

. Ширк, ширк метелочкой, — и где ты, Одиссей, где Иов Иов (библ.) — житель города Уц, беседы которого с друзьями приведены в «Книге Иова», философской поэме о проблемах зла и возмездия. Сюжетом поэмы явилось предание о споре между Богом и Сатаной из-за благочестия Иова. Книга говорит о безнаказанности зла на земле. Обычно в литературе или разговорной речи Иов — это страдающий праведник.

, где Юпитер, Гаутама Гаутама — или Готама, согласно древнеиндийской мифологии, имя одного из семи великих мудрецов (риши).

, Иисус? Ширк! — и прочь полетели крупинки античного праха, именуемые Афинами и Римом, Иерусалимом и Средним царством Среднее царство — название периода в истории Древнего Египта (ок. 2050 до н. э. —ок. 1750-1700), когда бьыо достигнуто объединение страны; для него характерны дальнейшее развитие производительных сил страны (расширение ирригации, применение бронзы), рост внутреннего и внешнего обмена, начало активной завоевательной политики в Нубии.

. Ширк! — и пусто место, где была Италия. Ширк! — сметены соборы; ширк, ширк! — прощай, «Король Лир» и Паскалевы «Мысли» Паскалевы «Мысли» — сочинение французского ученого, религиозного философа, писателя Блеза Паскаля (1623-1662) «Мысли о религии и о некоторых других предметах» (изд. 1669, русск. пер. 1843). В нем автор рассуждает о противоречии между величием человека, единственного разумного в природе существа, и его ничтожеством, неспособностью противостоять страстям. Лишь христианство, по мнению автора, может примирить это неразрешимое противоречие.

. Прощайте, «Страсти» «Страсти» — обычно музыкальное произведение на евангельский текст о предательстве Иуды и казни Христа.

, ау, «Реквием»; прощай, симфония; ширк! ширк!..— Летишь вечером в ощущалку, Генри? — спросил помощник Предопределителя. — Я слышал, сегодня в «Альгамбре» первоклассная новая лента. Там любовная сцена есть на медвежьей шкуре, говорят, изумительная. Воспроизведен каждый медвежий волосок. Потрясающие осязательные эффекты.— Потому-то вам и не преподают историю, — продолжал Главноуправитель. — Но теперь пришло время…Директор взглянул на него обеспокоенно. Ходят ведь странные слухи о старых запрещенных книгах, спрятанных у Монда в кабинете, в сейфе. Поэзия, библии всякие — Форд знает что.Мустафа Монд заметил этот беспокойный взгляд, и уголки его красных губ иронически дернулись.— Не тревожьтесь, Директор, — сказал он с легкой насмешкой, — они не развратятся от моей беседы.Директор устыженно промолчал.Презирающих тебя сам встречай презрением. На лице Бернарда застыла надменная улыбка. Медвежий волосок — вот что они ценят.— Обязательно слетаю, — сказал Генри Фостер.Мустафа Монд подался вперед, к слушателям, потряс поднятым пальцем.— Вообразите только, — произнес он таким тоном, что у юнцов под ложечкой похолодело, задрожало. — Попытайтесь вообразить, что это означало — иметь живородящую мать.Опять это непристойное слово. Но теперь ни у кого на лице не мелькнуло и тени улыбки.— Попытайтесь лишь представить, что означало «жить в семье».Студенты попытались, но видно было, что без всякого успеха.— А известно ли вам, что такое было «родной дом»?— Нет, — покачали они головой.Из своего сумрачно-вишневого подземелья Ленайна Краун взлетела в лифте на семнадцатый этаж и, выйдя там, повернула направо, прошла длинный коридор, открыла дверь с табличкой «ЖЕНСКАЯ РАЗДЕВАЛЬНАЯ» и окунулась в шум, гомон, хаос рук, грудей и женского белья. Потоки горячей воды с плеском вливались в сотню ванн, с бульканьем выливались. Все восемьдесят вибровакуумных массажных аппаратов трудились, гудя и шипя, разминая, сосуще массируя тугие загорелые тела восьмидесяти превосходных экземпляров женской особи, наперебой галдящих. Из автомата синтетической музыки звучала сольная трель суперкорнета.— Привет, Фанни, — поздоровалась Ленайна с молоденькой своей соседкой по шкафчику.Фанни работала в Укупорочном зале; фамилия ее была тоже Краун. Но поскольку на два миллиарда жителей планеты приходилось всего десять тысяч имен и фамилий, это совпадение не столь уж поражало.Ленайна четырежды дернула книзу свои застежкимолнии: на курточке, справа и слева на брюках (быстрым движением обеих рук) и на комбилифчике Сняв одежду, она в чулках и туфлях пошла к ванным кабинам.Родной, родимый дом — в комнатенках его, как сельди в бочке, обитатели: мужчина, периодически рожающая женщина и разновозрастный сброд мальчишек и девчонок. Духота, теснота; настоящая тюрьма, притом антисанитарная, темень, болезни, вонь.(Главноуправитель рисовал эту тюрьму так живо, что один студент, повпечатлительнее прочих, побледнел и его чуть не стошнило)Ленайна вышла из ванны, обтерлась насухо, взялась за длинный свисающий со стены шланг, приставила дульце к груди, точно собираясь застрелиться, и нажала гашетку. Струя подогретого воздуха обдула ее тончайшей тальковою пудрой. Восемь особых краников предусмотрено было над раковиной — восемь разных одеколонов и духов. Она отвернула третий слева, надушилась «Шипром» и с туфлями в руке направилась из кабины к освободившемуся виброваку.А в духовном смысле родной дом был так же мерзок и грязен, как в физическом. Психологически это была мусорная яма, кроличья нора, жарко нагретая взаимным трением стиснутых в ней жизней, смердящая душевными переживаниями. Какая душная психологическая близость, какие опасные, дикие, смрадные взаимоотношения между членами семейной группы! Как помешанная, тряслась мать над своими детьми (своими! родными!) — ни дать ни взять как кошка над котятами, но кошка, умеющая говорить, умеющая повторять без устали: «Моя детка, моя крохотка». «О моя детка, как он проголодался, прильнул к груди, о эти ручонки, эта невыразимо сладостная мука! А вот и уснула моя крохотка, уснула моя детка, и на губах белеет пузырик молока. Спит мой родной…»— Да, — покивал головой Мустафа Монд, — вас недаром дрожь берет.— С кем развлекаешься сегодня вечером?— Ни с кем.Ленайна удивленно подняла брови.— В последнее время я как-то не так себя чувствую, — объяснила Фанни. — Доктор Уотс прописал мне курс псевдобеременности.— Но, милая, тебе всего только девятнадцать. А первая псевдобеременность не обязательна до двадцати одного года.— Знаю, милочка. Но некоторым полезно начать раньше. Мне доктор Уотс говорил, что таким, как я, брюнеткам с широким тазом следует пройти первую псевдобеременность уже в семнадцать лет. Так что я не на два года раньше времени, а уже с опозданием на два года.Открыв дверцу своего шкафчика, Фанни указала на верхнюю полку, уставленную коробочками и флаконами.— «Сироп желтого тела, — стала Ленайна читать этикетки вслух — Оварин, свежесть гарантируется; годен до 1 августа 632 г. э Ф. Экстракт молочной железы; принимать три раза в день перед едой, разведя в небольшом количестве воды. Плацентин; по 5 миллилитров через каждые два дня внутривенно…» Брр! — поежилась Ленайна. — Ненавижу внутривенные.— И я их тоже не люблю, но раз они полезны…Фанни была девушка чрезвычайно благоразумная.Господь наш Форд — или Фрейд, как он по неисповедимой некой причине именовал себя, трактуя о психологических проблемах, — господь наш Фрейд первый раскрыл гибельные опасности семейной жизни. Мир кишел отцами — а значит, страданиями; кишел матерями — а значит, извращениями всех сортов, от садизма до целомудрия; кишел братьями, сестрами, дядьями, тетками — кишел помешательствами и самоубийствами.— А в то же время у самоанских дикарей, на некоторых островах близ берегов Новой Гвинеи…Тропическим солнцем, словно горячим медом, облиты нагие тела детей, резвящихся и обнимающихся без разбора среди цветущей зелени. А дом для них — любая из двадцати хижин, крытых пальмовыми листьями. На островах Тробриан зачатие приписывали духам предков; об отцовстве, об отцах там не было и речи.— Крайности, — отметил Главноуправитель, — сходятся. Ибо так и задумано было, чтобы они сходились.— Доктор Уэллс сказал, что трехмесячный курс псевдобеременности поднимет тонус, оздоровит меня на три-четыре года.— Что ж, если так, — сказала Ленайна. — Но, Фанни, выходит, ты целых три месяца не должна будешь…— Ну что ты, милая. Всего неделю две, не больше. Я проведу сегодня вечер в клубе, за музыкальным бриджем. А ты, конечно, полетишь развлекаться?Ленайна кивнула.— С кем сегодня?— С Генри Фостером.— Опять? — сказала Фанни с удивленно нахмуренным выражением, не идущим к ее круглому, как луна, добродушному лицу. — Неужели ты до сих пор все с Генри Фостером? — укорила она огорченно.Отцы и матери, братья и сестры. Но были еще и мужья, жены, возлюбленные. Было еще единобрачие и романтическая любовь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28