— Когда же это случалось?..И тут-то и раздался телефонный звонок, который выбил Ковригиных из размеренной колеи их жизни.Телефонный аппарат находился в комнате Марии Сергеевны.— Я сейчас, мамочка! — воскликнула Леночка. — Вероятно, это меня!Она побежала к телефону.— Слушаю, — сказала она, снимая трубку. — Вас слушают!— Мне нужно Елену Викторовну Ковригину, — негромко, но четко произнес незнакомый Леночке мужской голос.— Я вас слушаю, — повторила Леночка. — Я у телефона.— Я попрошу вас не удивляться и ничего не отвечать, пока вы не выслушаете меня до конца, — продолжал тот же голос. — Дело идет о спокойствии вашей матери. Не говорите ничего, пока не узнаете, в чем дело. Ей угрожают серьезные неприятности, но с вашей помощью она могла бы их избежать. Вы слушаете меня?— Да-да, — отозвалась Леночка. — Продолжайте…— Я сослуживец вашей мамы, но сейчас я себя не назову. Не нужно тревожить вашу маму, она ничего не должна знать. Вы не могли бы со мной встретиться?— Конечно, — сказала Леночка и почему-то смутилась, настолько необычен был этот телефонный разговор. — Но только где?— Вы не могли бы приехать… — Незнакомец на секунду замолчал, по-видимому, он размышлял, куда бы ее пригласить. — Вы не могли бы приехать… Ну, скажем, в сквер к Большому театру? Поверьте, это очень серьезно. Мы встретимся, и я вам все объясню.Речь шла о спокойствии, а может быть, и благополучии мамы — Леночка без размышлений согласилась с предложением незнакомца.— А когда? — нетерпеливо спросила она.Незнакомец тут же предложил:— Вы не могли бы приехать сейчас?— А как я вас узнаю?— Я сам подойду к вам, — ответил ей таинственный сослуживец Марии Сергеевны. — Я знаю и вашу маму, и вас.— Хорошо, — сказала Леночка. — Я сейчас приеду.— Значит, в сквере у Большого театра, — повторил незнакомец, — Вы будете добираться, вероятно, минут тридцать. Но только не вздумайте что-либо сказать своей маме, вы ее взволнуете и принесете только вред.— Хорошо, — повторила Леночка. — Я все поняла. Буду у Большого театра через тридцать минут.Леночка надела в передней пальто и зашла в кухню.— Кто это звонил? — спросила Мария Сергеевна.— Один знакомый, — сказала Леночка.— А куда это ты собралась?— К нему и собралась, — сказала Леночка. — Мне надо с ним увидеться.— Что это уж и за знакомый? — удивилась Мария Сергеевна. — Такая скоропалительность!— Это деловое свидание, — уклончиво отозвалась Леночка, натягивая перчатки.— А Павлик? — напомнила Мария Сергеевна.— Что “Павлик”?— Вы, кажется, уговаривались пойти в кино?— Это не обязательно… — Леночка слегка улыбнулась. — Подождет… — Она помахала на прощанье рукой. — Не беспокойся, скоро вернусь!..И покуда Леночка едет в поезде метро от станции “Университет” до станции “Проспект Маркса”, придется сказать несколько слов о Павлике, поскольку он играет в этом рассказе тоже немаловажную роль.Автор несколько отступил от истины, сказав, что семья Ковригиных состояла всего из двух женщин, — к моменту, с которого начинается наш рассказ, она снова почти что уже состояла из трех человек, и этим третьим был Павел Павлович Успенский, или Павлик, как звали его и сама Леночка, и его будущая теща.Павлик был несколько наивен, упрям, иногда заносчив и даже грубоват, но тем не менее он сразу же понравился Марии Сергеевне, когда Леночка привела его в дом и представила матери. Наивен и упрям, но не потому, что недалек, а потому, что честен; заносчив и грубоват, но не потому, что самовлюблен, а потому, что убежден в своей правоте… Да, понравился! Ему не хватало, конечно, и жизненного опыта, и осмотрительности — ну а кому хватает их в двадцать семь лет?У него было открытое лицо с жестковатыми чертами, ясные голубые глаза, смешливые пухлые губы, не утратившие еще какой-то детскости, и пышные, закинутые назад русые волосы.— Знаете что, Павел Павлович? — сказала ему как-то в начале знакомства Мария Сергеевна. — Если вы действительно хотите дружить с нами всерьез, не торопитесь…Он понял ее.— А я и не спешу, — заверил он Марию Сергеевну. — Но у меня к вам тоже просьба. Не надо Павла Павловича, зовите меня просто по имени…Но больше всего Павлик нравился Марии Сергеевне, пожалуй, тем, что чем-то напоминал Виктора Степановича, — не спорил по мелочам, ни в чем не скрывал своей заинтересованности и хотел нравиться не всем людям на свете, а лишь тем, кто нравился ему самому, — в его характере было много черт, свойственных всякому настоящему мужчине.Леночка познакомилась с Павликом в институте — она училась на первом, он — на последнем курсе. Впервые они разговорились не то в буфете, не то в коридоре у стенгазеты, они не могли точно вспомнить, где состоялось их знакомство.Влюбленным покровительствовала судьба: Павлика оставили после окончания института в Москве. Сам он ничего не предпринимал, чтобы остаться в столице, он заранее соглашался с любым решением комиссии по распределению выпускников. Но комиссия без каких бы то ни было просьб и ходатайств решила оставить выпускника Успенского в столице. Его дипломная работа о применении изотопов в медицинской диагностике свидетельствовала о том, что он не напрасно посещал клинику профессора Вейсмана. Не так уж много студентов посвящали себя изучению изотопов, и врачу, избравшему такую специальность, следовало поработать в столичных клиниках, чтобы полностью овладеть предметом.Больница, в которой работал молодой врач и рядом с которой жил, находилась на Красной Пресне. Для того чтобы добраться до Леночки, ему каждый вечер приходилось проделывать длинные концы в трамвае, в троллейбусе и в метро. Времени на это уходило много, и все-таки редкий день проходил без того, чтобы Павлик не навестил Ковригиных.Однако Леночка как будто не слишком ценила эти усилия, потому что сама не так уж часто появлялась дома много раньше Павлика — собрания, заседания, соревнования, у нее всегда находилось множество уважительных причин, и Мария Сергеевна, коротавшая в таких случаях время с Павликом, иногда упрекала дочь:— Смотри, отобью у тебя поклонника!На что Леночка, смеясь, отвечала:— Пожалуйста, пожалуйста, своей матери я поперек дороги не стану!Вот об этом-то Павлике и завела речь Мария Сергеевна, когда Леночка внезапно собралась на свидание с каким-то своим знакомым.Леночка поднялась на площадь Свердлова в то самое время, когда поток московских зрителей устремляется вечером в театры.Она осмотрелась по сторонам и перебежала площадь.Майские сумерки окрашивали здание Большого театра, людей и растения в голубоватые тона. Было прохладно, но все скамейки в сквере были заняты. Леночка подумала, что она правильно поступила, надев пальто. Даже в пальто ей было свежо. Она вглядывалась в прохожих, будто знала, с кем ей предстоит встретиться, поймала себя на мысли, что этого-то она и не знает, растерянно посмотрела вокруг себя, увидела, как на одной из скамеек освободилось место, и поспешила его занять.Она принялась сосредоточенно рассматривать клумбу. Клумба была покрыта только что высаженными в грунт исчерна-синими и темно-лиловыми бархатистыми анютиными глазками. Эти цветы напоминали ночных тропических бабочек. Никто к ней не подходил. “Дурацкий розыгрыш, — подумала она. — Кому это вздумалось подшутить? И так глупо подшутить! Сыграть на моем чувстве к матери…” Она решила подождать еще десять… нет, пятнадцать минут и уйти.— Елена Викторовна? — неожиданно услышала она над своей головой негромкий, но отчетливый и уже знакомый ей голос.Она так и не заметила, как он подошел.Леночка подняла голову. Он стоял перед нею.Она сразу поняла, что это не розыгрыш. Он стоял перед нею, серьезный, внимательный и даже почтительный. Ну не юноша, но, в общем, молодой еще человек, лет тридцати, не больше. В первое мгновение он Леночке не понравился. Она всех людей делила на круглых и квадратных, это было какое-то ее особое, личное определение, придуманное ею еще в детстве. Круглые были хорошие — ласковые, мягкие, мысленно их можно было даже погладить, а плохие квадратные — угловатые, жесткие, неудобные. Сперва появившийся перед ней человек показался ей квадратным, но через минуту она поняла, что он круглый. Он стоял перед Леночкой вытянувшись, точно перед начальством, взгляд его был застенчив и слегка вопросителен. Было видно, что это очень воспитанный человек. Вежливый и ласковый.— Да, это я, — сказала она, вставая.— Очень рад, — сказал тогда незнакомец. — Я видел вас раза два, но издали. А теперь вижу вблизи. Вы похожи на свою маму.Он протянул Леночке руку, и, хотя она ничего еще от него не услышала, она крепко ее пожала и сразу перешла на деловой тон.— Что вы хотели мне сказать?— Только не здесь… — Незнакомец еле заметно улыбнулся. — Пойдемте.Леночка недоверчиво на него посмотрела.— Куда? — И тут же решительно заявила: — Я никуда не пойду!— А я вас никуда и не зову, — сказал незнакомец. — Просто пойдем куда-нибудь в сторону, где поменьше народа. Не нужно, чтобы нас кто-нибудь слышал.— Я никуда не пойду, — сердито повторила она. — Мне вообще не следовало приходить.— А это уж вы решите сами, — вежливо сказал незнакомец. — Перейдем в сквер против “Метрополя”, там меньше публики и можно спокойно поговорить.Молча и не спеша пересекли они площадь. Со стороны трудно было предположить, что это незнакомые люди. Леночка искоса рассматривала своего спутника. Отлично сшитый костюм из серой ворсистой ткани, нарядные, в меру узкие черные ботинки из мягкой кожи, какие купишь далеко не в каждом обувном магазине, бордовые тонкие носки и… Леночка подняла глаза… и такого же цвета галстук…“Парень со вкусом, — подумала Леночка и поглядела ему в лицо. — Красивый парень. Открытый лоб, строгие серые глаза, волевые губы… С таким можно куда угодно пойти!”В сквере против “Метрополя” публики действительно было немного.Незнакомец подошел к свободной скамейке, вежливо подождал, пока сядет Леночка, и сел сам.— Так я слушаю, — повторила она еще раз. — Что же вы хотите сказать?— Вот теперь скажу… — Незнакомец слегка ей поклонился. — Но прежде я должен извиниться, я вас обманул, я не сослуживец вашей мамы, она обо мне даже не слышала.Тогда Леночка подумала, что человек этот просто искал предлог, чтобы познакомиться с нею самой, и решила тотчас уйти, как только он об этом скажет.— Но встретился я с вами именно для того, чтобы обезопасить вашу маму от грозящих ей неприятностей, — продолжал он, словно угадав мысли Леночки. — Вы комсомолка, и я могу вам открыть то, что не следует знать каждому встречному–поперечному.Он испытующе посмотрел Леночке в глаза, точно еще раз хотел убедиться, что ей можно довериться. Да, он колебался: говорить или не говорить. Леночка ощутила это совершенно отчетливо.— Видите ли, Елена Викторовна, я сотрудник органов государственной безопасности, зовут меня Королев, Петр Васильевич Королев, — не спеша и даже будто бы нерешительно произнес ее новый знакомый. — Мы не пригласили вас к себе, не вызвали, так сказать, официально, чтобы не привлечь внимание…Королев тут же оглянулся, точно они и впрямь могли привлечь чье-то внимание, и у Леночки сразу стало тревожно на душе.Затем он вынул из бокового кармана пиджака маленькую книжечку в красном сафьяновом переплете.— Вот мое удостоверение, — сказал он, подавая его Леночке.— Да нет, зачем же, — сконфуженно пробормотала Леночка. — Я вам верю…— И напрасно, — назидательно сказал Королев. — Все-таки посмотрите для порядка.Леночка раскрыла книжечку, и там действительно было написано, что капитан Королев является сотрудником Комитета госбезопасности, стояли печать и подписи…Леночка вернула удостоверение.— Я вам и так поверила, — еще раз сказала она. — Пожалуйста, говорите.— Елена Викторовна, поскольку вы комсомолка, и, как нам известно, хорошая комсомолка, мы решили просить у вас небольшой помощи…Какой-то гражданин в зеленой, не по сезону теплой велюровой шляпе и с рыжим портфелем в руке опустился на скамейку рядом с ними.Королев замолчал — могло показаться, что он задумался. Гражданин закурил. Леночка чертила песок каблучком. Гражданин с портфелем затянулся папиросой и поглядел на них.— Извините, — произнес он и усмехнулся. — Я не буду мешать…Поднялся, затянулся еще раз, бросил папиросу в урну и удалился.— Вот видите, как все хорошо, — облегченно сказал Королев. — Даже прохожие не хотят нам мешать… — Он улыбнулся, похлопал рукой по карману и осведомился: — Вы не курите?— Нет-нет, что вы!— Почему? — возразил Королев. — Медики все курят.Леночка еще раз отрицательно покачала головой и вопросительно поглядела на Королева.— Так что ж? — снисходительно спросил он. — Вернемся к нашему разговору? — И засмеялся дружественным и каким-то успокаивающим смехом. — Видите ли, Елена Викторовна, дело у нас к вам… Как бы это выразиться… Несколько щекотливое… Надеюсь, вы меня понимаете?— Нет, — сказала Леночка. — Нет, пока еще ничего не понимаю.— Так слушайте, — сказал Королев. — Но помните: о том, что я вам скажу, никто не должен знать, ни один человек. Ни ваша мама, ни ваши подруги, ни даже ваши товарищи по комсомолу. Вы понимаете?— Да, — сказала Леночка. — Это я понимаю.— Так вот… — Королев вздохнул, как бы набираясь сил для того, чтобы сказать что-то очень важное. — Ваша мама работает с академиком Глазуновым… Даже не так. Товарищ Ковригина да еще, пожалуй, профессор Федорченко — ближайшие сотрудники Глазунова. В настоящее время Глазунов… Или он сам, или кто-либо из его сотрудников… Словом, в его институте сделано крупное открытие.Леночка настороженно взглянула на Королева.— Нет-нет, я не спрашиваю вас об этом открытии, — успокоил он ее. — Мы знаем о нем больше, чем вы, а вполне возможно, что вы о нем вообще ничего не знаете. Но дело в том, что об этом открытии стало известно разведке одной капиталистической страны. И она сейчас с совершенно определенными целями очень интересуется Глазуновым и его сотрудниками. Очень активно интересуется. Мы должны, с одной стороны, обезопасить наших людей, а с другой — выловить вражескую агентуру.
1 2 3 4