Глаза эти смотрели на него.
Первой реакцией мальчика было бежать, предоставив жителей обреченной деревни, лежавшей далеко внизу, собственной их судьбе. Он было дернулся, но тут же совпадал с собой и замер. Что скажут о нем люди? Как он сможет после этого жить?
Наверное, только сейчас Бора начал понимать, что такое смелость. Прежде она казалась ему отсутствием страха, свободой от страха. Прошло сколько-то времени, и он решил, что точнее было бы назвать ее тем, что позволяет преодолеть страх, изгнать его. И лишь теперь ему открылось истинное ее значение — подлинной смелостью можно было назвать лишь способность поступать определенным образом вопреки страху, невзирая на страх, который при этом становился серьезным противником, а не пустяком, от которого можно было отмахнуться.
Мальчик шагнул на первую из четырех ступеней; вырезанных Иврамом на тропе, ведшей в деревню. Глаза изменили свое положение, но взгляд их был так же устремлен прямо на него. Мальчику стало казаться, что они манят его куда-то вниз.
Теперь он не бежал лишь потому, что ноги перестали слушаться его. Больше всего он походил на кролика, неверным шагом идущего прямо в пасть удаву. Логовище этого удава находилось где-то на дне ущелья.
За спиной Боры раздались негромкие шаги. В воздухе появилось что-то едкое, остротой своей походящее на перец. Мальчик почувствовал жжение в горле и резь в глазах. Он остановился и, громко чихнув, принялся тереть глаза кулаками.
— Прочихайся хорошенько, Бора! — услышал мальчик голос Иврама. — Если понадобится, я повторю все еще раз.
Бора хотел было что-то ответить своему спасителю, но вместо этого разразился слезами и чохом. Когда Бора наконец пришел в себя, оказалось, что он вновь способен управлять своим телом, своими чувствами и своей волей.
— Что это ты со мною сделал, Иврам? — спросил он и тут же закашлялся.
— Ничего особенного. Я посыпал тебя Заянской Морилкой, — едва ли не отеческим голосом ответил мальчику Иврам. — Чары Взора Хахара голой волей одолеть сложно, и потому в свое время умные люди изобрели средство против них. Как ты, наверное, понимаешь, я говорю о Морилке. Посыпаешь этой самой Морилкой зачарованного или самого себя — если чары направлены против тебя, — и через несколько минут от них и следа не остается! Если же власть этих чар была нарушена хотя бы единожды, человек освобождается от них раз и навсегда.
— Как я благодарен тебе, Иврам! — воскликнул Бора. Даже в самых кошмарных своих виденьях ему не приводилось испытывать ничего более ужасного. — Но скажи мне, как мы можем помочь нашим людям? Ведь мы должны предупредить их об опасности прежде, чем демоны нападут на деревню.
— Если им понадобится Морилка, то у меня ее много. Я стал заготавливать ее с тех самых пор, как ты поведал мне о демонах.
— Так чего же мы ждем? Дай ее мне, и я пойду к людям!
— Имей терпение, мой мальчик!
— Как ты можешь говорить о терпении в этот час! С минуты на минуту Горячий Ключ может погибнуть, ты же чего-то ждешь!
— Бора, замолчи сейчас же! Я знаю, что я говорю. Во-первых, порошок этот людям сейчас не нужен — по большей части они спят, и потому чары Взора на них не действуют. Во-вторых, в деревню ты пойдешь не один — я пойду с тобой.
— Иврам! — раздался из-за распахнутой двери вопль Мариам. — Ты слишком стар для того, чтобы сражаться с демонами!
— Жизнь и смерть находятся во власти Митры, моя милая. В мире нет ни молодых, ни старых. Некогда гостеприимные люди из Горячего Ключа дали нам кров, и я чувствую себя обязанным сделать это. Ты понимаешь меня, Мариам? Обязанным!
— Но неужели за гостеприимство нужно платить жизнью?
— Почему бы и нет?
Мариам тяжело вздохнула:
— С тобой спорить — только зря время терять. Одного не пойму неужели за все эти годы я так и не смогла узнать тебя по-настоящему?
— Любое знание относительно, Мариам, и это — тоже. Тебе же я посоветовал бы собирать вещички. Вполне возможно, что нам придется переехать в другую деревню или даже в другую страну. Будь внимательна при укладке алтаря и реликвий. И еще — не забудь взять с собой смену белья.
Бора услышал тихий вздох Мариам.
— Переезжать нам не впервой, Иврам. Я к этому уже так привыкла, что постоянно держу все наши вещи наготове. Ну, а как Бора рассказал эту историю о демонах, так я и сумки уложила.
— Спаси тебя Митра, Мариам, ты у меня прямо золото!
Установилась тишина. Бора неожиданно почувствовал себя неловко и, спрыгнув со ступеней, стал спускаться к деревне. Сердце его готово было выскочить из груди. На полпути к деревне Иврам нагнал его. Лишь теперь Бора смог рассмотреть его по-настоящему. В правой руке жрец держал свой посох, справа же на его поясе висел короткий прямой меч, одетый в простые кожаные ножны. На плече Иврама висела кожаная дорожная сума, расшитая изображениями Митры.
— В этой сумке Морилки столько, что ею можно уберечь от чар едва ли не всю эту страну. Если у нас будет время, мы посыплем ею каждого и тем самым позволим людям хоть как-то бороться за свою жизнь. Если тот негодяй, который затеял все это…
— Якуб как-то сказал мне, что слово «если» для военного времени не подходит, — перебил жреца мальчик.
— Твой Якуб прямо мудрец! — усмехнулся Иврам. — Да вот только у нас не война, а невесть что!
Он прибавил шагу и пошел так быстро, что Бора, несмотря на всю свою молодость и ловкостью едва поспевал за ним.
Чары Взора Хахара лишили Эремиуса последних сил. Оставленные без внимания Трансформы забыли и думать о лежавшей неподалеку деревушке и посвятили все это время поеданию всадника и его кобылы и торгам из-за последних кусков, казавшихся Трансформам самыми лакомыми частями тел.
Ссора, вызванная дележом остатков добычи, в любую минуту могла закончиться дракой, и Эремиусу, несмотря на всю его усталость, вновь пришлось взять под контроль не в меру разошедшихся воинов. Тогда же отряд людей был послан им к деревне. Люди должны были стоять на тропах и вылавливать тех, кто по тем или иным причинам не попал в силки Взора Хахара. Заходить людям в деревню Эремиус строго-настрого запретил. "ЕСЛИ ВЫ ВСЕ ЖЕ СУНЕТЕСЬ ТУДА, Я СКОРМЛЮ ВАС СВОЕЙ ГВАРДИИ."
Телепатические послания Эремиуса были короткими и в то же самое время достаточно содержательными. Едва он внушил вышеозначенную мысль своим рабам, как где-то неподалеку вскричала от боли одна из Трансформ. Эремиус тут же переключился на ее сознание и едва не закричал от боли: глаз Трансформы был выбит камнем — одним из тех камней, которыми осыпали Трансформу невесть откуда взявшиеся люди.
Эремиус заскрежетал зубами. Весь деревенский люд должен быть скован чарами Хахара. Откуда здесь могли взяться эти ублюдки? Он попытался открыть свое сознание пошире, и это удалось ему едва ли не сразу. Услышанное объяснило ему все. Улицы Горячего Ключа кишели людьми, на которых чары не действовали. Судя по всему, вся деревня была обработана Заянской Морилкой. Неужели один из этих скотов каким-то таинственным образом смог прознать ее секрет? Возможно ли это вообще? Эремиус едва не разразился проклятьями в адрес богов, вспомнив о том единственном человеке, который мог раскрыть этот секрет людям.
Он собрался с мыслями. В долину проник некто, предупредивший ее жителей о надвигающемся войске неприятеля. Этот некто или один из его пособников посвящен в тайну Морилки, что может указывать на знание им или ими — и других магических тайн и приемов. Эремиус покачал головой. Подобного развития событий он никак не ожидал.
Впрочем, это мало что меняло. Если его противники думают, что им удастся сладить с ним, то они глубоко заблуждаются, и он докажет им это в течение нескольких минут.
Разметавшись сознанием надо всею деревней, Эремиус разыскал немало сознаний, пораженных Взором Хахара. Этих людей он мог убедить в чем угодно, мало того, он мог отдать им любой приказ, исполнение которого тут же становилось для них целью всей их жизни.
Эремиус стал считать плененные души, не обращая ни малейшего внимания на свой посох. Тем временем пряди Илльяны, крепившие Камень к кольцу, зашевелились и засветились неярким рубиновым светом.
12
Из комнаты Илльяны сочился изумрудный свет. Назвать его палящим нельзя было при всем желании, и тем не менее Конану казалось, что за спиною его стоит раскаленная, дышащая жаром печь.
Подходить к двери и тем более входить вовнутрь Конан не решался — он понимал, что ему делать в комнате нечего. Магия могла вызвать у него разве что отвращение.
— Неужели ты сомневаешься в собственной храбрости? — время от времени спрашивала его Илльяна.
— Нисколько, — неизменно отвечал он ей. — Я уверен в себе так же, как и всегда. Просто мне кажется, что каждый должен заниматься своим делом. Вы — магией, я — вашей охраной…
Снизу послышались шаги. Конан насторожился, но в ту же минуту увидел поднимающегося по лестнице хозяина гостиницы.
— Ваша ведьма решила спалить мой дом? — дрожащим голосом спросил побагровевший от волнения хозяин.
— Вряд ли, — ответила за Конана Раина, успевшая за это время надеть на себя штаны и тунику.
— Вы хотите сказать, что это работают те злые чары, с которыми она борется? — вновь спросил хозяин.
— Понятия не имею.
— Митра и Эрлик, помогите покорному рабу своему! Неужели я так никогда и не узнаю, что же происходит в моем собственном доме!
— Все, что вам нужно знать, вы уже знаете.
— Остального же вам действительно не придется узнать, — добавил Конан.
Хозяин обвел их взглядом, полным ненависти и к ним, и к себе самому. Он схватился за голову и застонал:
— Мне уже все равно. Если она и не подожжет нас, то за нее это сделают наши идиоты, которые придут сюда с минуты на минуту.
Конан и Раина переглянулись.
— Если бы не ваши трусливые слуги, вам не пришлось бы так беспокоиться, — заговорила Раина. — О трудах же наших вы бы узнали лишь тогда, когда они были бы завершены. Теперь постарайтесь слушать меня повнимательнее: пока моя госпожа не покончит со своими делами, в комнату ее не войдет никто, включая и вас самих.
Она потянулась к рукояти меча, но Конан резким движением схватил ее за руку и прошептал:
— Успокойся. Этот человек предупредил нас об опасности.
— Ну и что из того? — возмутилась Раина. — Мне кажется, он мог сделать это и пораньше, когда в этом еще был смысл.
— Не спеши с выводами. — Конан повернулся к хозяину. — Я нисколько не сомневаюсь в том, что мы сможем покинуть гостиницу, следуя каким-нибудь тайным ходом. Верно? Если же это так, то мы договоримся с тобой о следующем. Ты задержишь этих бандитов и покажешь нам потайной ход. Мы же, со своей стороны, обставим все это так, что они ушат, будто ты был нашим пленником.
— Их здесь не будет! — рявкнул хозяин в ответ. — Одного только не могу понять — с какой это стати я должен вам помогать?
— Разве мы не твои гости? — усмехнулась Раина. — Ступай вниз и делай то, что тебе сказано, иначе будет поздно!
— Давненько я таких грубиянов не встречал! — проворчал хозяин, направившись к лестнице. — Если повара не разбежались, мне это сделать проще простого.
Из дома послышался крик ребенка. Бора потянул дверь на себя, но тут же понял, что она заперта изнутри.
— Закар, ко мне! Попробуй отжать ее топором!
Деревенский лесоруб был первым человеком, которого мальчик освободил от чар Взора Хахара. Несколькими ударами топора он сбил дверь с петель и бережно отставил ее в сторону.
Бора и Закар вошли вовнутрь. В доме этом, кроме девочки, обезумевшей от страха, не было никого. Внимание мальчика привлекла большая корзина, доверху наполненная хлебом и копченой козлятиной.
— Закар, возьми корзину с собой. Одни боги знают, когда еще нам доведется попасть в деревню.
— Я думаю, это произойдет скоро. Только вот деревня эта будет уже на том свете. Но ты знаешь, Бора, я и этого не боюсь. И с собою на тот свет я прихвачу хотя бы одного демона. Не зря же я всю жизнь этим вот топором махал!
Бора кивнул и поспешил выйти на улицу. Как ни странно, но демонов в деревне пока не было, что позволило большей части ее обитателей покинуть свои дома, прихватив самое ценное из пожитков, и направиться по западным тропам в горы. Бора, разумеется, не знал, когда же демоны пожалуют в Горячий Ключ, однако он нисколько не сомневался в том, что большей части жителей деревни в любом случае так и не удастся уйти от них, ибо он уже видел, сколь быстро передвигаются эти чудища.
Бора и Закар бродили по улицам, пытаясь найти людей, которым можно было бы поручить ребенка. Деревня была почти пуста. Те немногие ее жители, что встречались на их пути, уходить из нее не собирались, ибо пуще всего боялись покидать родные стены. Людям этим не могла помочь и Морилка. В одном из переулков они увидели двух девиц возраста Карайи, ведших под руки старика. Без лишних церемоний Бора подтолкнул к ним внезапно захныкавшую девочку и быстро зашагал прочь.
— Послушай, Бора, — обратился к нему едва нагнавший его Закар, — ведь твой дом совсем рядом. Ты мог бы зайти туда.
— Иврам пообещал первым делом побывать именно там. Мне после него там делать нечего. — Бора почувствовал, как заныло сердце. Как ему хотелось стать прежним мальчишкой, сыном Рафи!
— Именем Митры, что это? — внезапно воскликнул Закар.
На окраине деревни, там, где начинались сады, кружила пыль. В следующее мгновение из облака ее появилась сгорбленная фигура, казавшаяся чудовищной карикатурой на человека. Тело чудовища светилось призрачным зеленоватым светом.
Оно легко сломило с дерева две ветви толщиной в человеческую руку и, обратив их в две дубины, двинулось по направлению к Закару и Боре.
Закар встретил чудище, выйдя на середину улицы. Удар первой дубины ему удалось отразить топором, вторая же ударила его в бок в то время, как топор его опустился на голову чудища.
Демон закачался, однако сумел устоять на ногах. Схватив дровосека поперек туловища, он поднес его к своей ужасной пасти и разорвал надвое.
Следующей его жертвой должен был стать сам Бора. У мальчика внутри все похолодело — бежать было уже поздно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25