Приходи после работы!
Я соскучилась по ней, и мне захотелось ее увидеть. За окном раскинулось полотно неба, выкрашенное в голубой цвет. Настроение у меня было чудесным.
– Хорошо! Закончу работу и приду. Что-нибудь купить? – Я воодушевилась.
– Что хочешь. Можно эклеры, – сказала она и объяснила дорогу к ее дому.
Вечером, следуя указаниям Суи, я отправилась к ней. Дом оказался довольно далеко, минутах в двадцати езды, и я села в автобус.
Суи жила на окраине города, в белом, как соевый творог, доме.
Я вновь строила разные догадки о ее жилье, но квартира оказалась на удивление никакой: совершенно ничего, что отражало бы ее вкус.
Холодильник. Грубые (так и хотелось назвать их – утварь) кухонные принадлежности. На полу ни ковра, ни подушек. Комната в японском стиле, без единого стола. Сёдзи Раздвижные перегородки в японском доме

в одном месте порваны. Когда я обратила на это внимание, Суи почему-то принялась оправдываться:
– Все собираюсь починить, да никак руки не доходят.
Только книжные полки выдавали ее интересы. Много европейских сочинений, иллюстрированные книги, фотоальбомы, Диккенс, Генри Миллер, Камю, Юкио Мисима, модные журналы, комиксы…
Книги напоминали мозаику.
Я поняла, что она не любит свой дом, для нее это всего-навсего коробка.
– Выпьешь чаю?
Она прошла на кухню и налила из холодильника стакан докудами Травяной чай из хоуттуинии

. Я сделала глоток.
– Вкусно?
– Отвратительно.
– Мне на работе дали. Сейчас сделаю кофе. – Суи засмеялась.
Потом мы сидели за кухонным столом и ели эклеры. Колокольчик на веранде раздражал своим монотонным позвякиванием.
Мне было неуютно. Ее неуравновешенная жизнь удерживала меня в напряжении. Но стоит только расстаться с ней, как чувствуешь что-то недосказанное и хочется встретиться снова.
– Ты собиралась что-то показать.
– Вот это. В знак признательности.
Суи протянула мне стопку пожелтевшей бумаги, которая лежала на столе.
– Что это? – спросила я.
– Девяносто девятый рассказ, – сказала она.
– Подлинник? – удивилась я. – Кто-нибудь знает о его существовании?
Суи молчала.
– Отохико знает? Она кивнула.
– А Саги? Сёдзи?
– Я им не говорила. Думаю, что и Сёдзи не знал, – сказала Суи. Мне отчего-то стало грустно.
– Можно прочесть?
Она кивнула.
Я начала читать. Рукопись была на английском. Все то время, что я читала, Суи смотрела в окно. Я видела Суи только краем глаза, но ее профиль, как ни странно, врезался мне в память.
Мне сразу же стало ясно, почему девяносто девятый рассказ не опубликован. Возможно, из-за психологического состояния Такасэ рассказ не был завершен, скорее это этюд или набросок.
Рассказчик несколько раз описывает свою жену, от которой ушел, и детей. Во сне он приходит к ним домой. Следит за ними в уличную дверь, с потолка. Подглядывает через щели в сёдзи. Не может окликнуть их. Дети что-то замечают, но мать говорит: «Вам показалось!» Он бесконечно долго смотрит на них, уткнувшись лицом в оконное стекло.
В рассказе снова и снова повторялись эти сцены, других не было.
– Как грустно, – сказала я.
Занавес перед смертью. Отохико и Саги легко узнавались, точно такими я их видела на вечеринке.
– А мне обидно! – воскликнула Суи. Она видела рассказ с совершенно иной точки зрения, чем я.
– Почему?
– С одной стороны, он любит меня как дочь, а с другой – как совершенно случайную женщину. Всякий раз, когда я читаю этот рассказ, мне становится обидно и завидно, – сказала Суи.
– Любовь это любовь, неважно какая и к кому, – сказала я. – Мне очень нравится девяносто восьмой рассказ. Любовь к ней как к дочери и как к женщине сливаются в одну, и это могучее чувство готово заполнить собой всю вселенную. Она возвышает. Если кому и завидовать, так это тебе! По-моему, это лучший рассказ в книге.
– Правда? – Суи улыбнулась, но, мне показалось, не восприняла мои слова. – В любом случае Такасэ умер и после этого рассказа ничего уже не напишет.
– Может быть, сделать копию для Саги? Ей будет приятно, – сказала я.
– Может быть. Но как только я представлю, как она прочтет и обрадуется, мне становится досадно.
– Я тебя понимаю.
– Или представлю себе, что Саги выпустит книгу и этот рассказ войдет в нее как неопубликованный, и мне совсем не по себе! Я очень злая?
– Это вполне нормально – так мне кажется.
– Ты, собственно говоря, на чьей стороне? – сказала Суи каким-то странным голосом.
– Ни на чьей.
– Я знала, что ты так скажешь.
– Зачем тогда спрашивала?
– Какая ты странная!
То, что Суи назвала меня странной, я сочла за великую честь и невольно улыбнулась.
– А как этот рассказ попал к тебе? Отец дал?
– Да! Он написал его у меня, а потом умер.
– Вот как…
– У меня мурашки бегут от мысли, что он написал это своей рукой! Я тогда была еще ребенком, хорошо еще, что не выбросила.
– А-а…
Странная история, подумала я. История чужой страны, история другого измерения…
– Я давно хотела тебе еще кое-что подарить и вот, наконец, решилась, – сказала Суи.
– Как?! Неужели будет еще сотый рассказ, а потом сто первый… – засмеялась я.
– Я храню это очень давно! Ты ведь не была на похоронах Сёдзи.
Суи вышла в соседнюю комнату, открыла стенной шкаф и вернулась с маленькой деревянной коробочкой.
– Что там? Слоновая кость? – спросила я.
– Почти угадала, – сказала она. – Открой.
Коробочка была легкая. Я осторожно открыла ее и вздрогнула. Внутри на вате лежал какой-то осколок белого цвета. Он напоминал цвет этого дома, цвет со своей историей.
– Это кость? – спросила я. – Не может быть!
– Кость Сёдзи.
Суи смущенно улыбнулась. «Почему она смущается?» – подумала я.
– Когда мы были на кремации, я незаметно ее взяла. Было очень страшно, – покраснев, сказала она.
Я была потрясена и, чтобы как-то прийти в себя, сказала:
– Все, что от него осталось.
– Тебе легче? – спросила Суи.
Мне не было легче, и я не понимала, зачем она это сделала. Из дружеского участия? Действительно ли это кость Сёдзи?
– Спасибо, – сказала я. Маленькая коробочка из некрашеного дерева у меня на ладони. Я старалась не думать о том, что внутри, но кончики моих пальцев будто онемели.
– Где ты подрабатываешь?
– В закусочной.
– Караоке поешь?
– Бывает.
– Хм, – сказала я. – У тебя квартира какая-то никакая.
– Мне это помогает! – усмехнулась Суи.
Комната, похожая на гроб. В темноте за окном сверкали уличные огни.
– Побудь со мной. С тобой хорошо, – сказала Суи.
Я почувствовала навалившуюся на сердце тяжесть.
– Ладно, – ответила я.
И никак не могла отогнать мысль о его кости.

*

Тем вечером я встретила приятеля, с которым училась в школе и которого давно не видела. Мы изрядно выпили.
Я опьянела. На ногах еще держалась, но мне было не по себе и круги в глазах.
По пути домой я встретила Отохико. Мы жили в одном районе, и такое с нами нередко случалось: я видела его то на улице, то в книжном магазине. Обычно мы здоровались и расходились.
В тот вечер, однако, я совершенно не заметила, что навстречу идет Отохико.
– Эй! – громкий возглас Отохико остановил меня.
– Это ты, – сказала я.
– Ты, кажется, пьяна, – сказал он.
– Давай выпьем чаю! – сказала я.
– Кадзами, уже далеко за полночь! – Отохико засмеялся.
– Пойдем в «Мистер Донате», – предложила я. – Там еще открыто.
– Далеко! Давай лучше купим чай в банке и выпьем его на улице.
– Как нищие.
– Разве плохо? Летом можно!
– И то правда, – сказала я. Середина лета. Пройдет несколько недель, и оно сойдет на нет. Грустно.
В автомате, который попался нам по пути, мы купили чай. С грохотом выкатились две довольно большие банки.
Потом мы сели под ставнями закрытого магазина. Мимо на большой скорости проносились автомобили. Всякий раз, когда ехал грузовик, мне передавалась дрожь асфальта.
– Как здорово сидеть на тротуаре! Ощущаешь свое присутствие, – сказала я. – Какая свежая ночь. И эти машины…
– Те, кто живет у дороги, к ним привыкли.
– Наверное.
Время здесь как будто остановилось. Я смотрела на машины и на редких прохожих и различала какой-то другой мир:
бесконечную вереницу уличных фонарей,
разноцветные огни машин,
гудки,
отдаленный собачий лай,
какие-то шорохи на дороге,
голоса людей,
их шаги,
шум ветра, который гремит ставнями,
теплоту воздуха,
нагретый за день асфальт,
далекие запахи лета.
– Как у тебя дела?
– Плохо! – сказал Отохико и крепко схватил меня за руку.
– Больно.
– Вот так же мне плохо.
– Как ребенок, – сказала я. – Ты очень любишь Суи?
– Да, – он глотнул чай. – Так сильно, что в лицах всех проходящих женщин вижу ее лицо. Такая песня была. Плагиат.
– Но слова хорошие, – сказала я.
– Боюсь, что ничего хорошего у нас не будет.
– Все образуется.
– Страшно.
Время остановилось.
Как будто Бог бросил на нас свой благосклонный взгляд. Вечный мир. Замершее время. Долина ночи.
Эта ночь была похожа на Суи.
Когда я вспомнила об этой ночи позже, она не показалась мне при свете дня такой монументальной. Но тогда прикосновение темноты было величественным и неоспоримым.
– Когда я жил в Америке, у меня был приятель, чуть старше меня, с которым мы часто плавали на яхте. Как-то он приехал погостить в Бостон, мы пили втроем с Суи, и она в совершенстве играла роль моей постоянной и верной возлюбленной. Бывает, что присутствие третьего человека все сглаживает и возникает иллюзия, будто все хорошо.
– Понимаю.
Подул ветер. Среди высоких зданий мы были заперты, словно рыбы.
– Но моряка трудно обмануть. Он оказался на редкость проницательным – сразу увидел, что происходит на самом деле. Когда Суи захотела спать и ушла домой, он сказал: «Опасная женщина! Такие живут в море и увлекают моряка к себе. Обычно это бывает тогда, когда он не сосредоточен или устал от работы. Таких встречают только в молодые годы. У твоей женщины точно такие же глаза, как у них. Она околдовывает тебя даже тогда, когда этого не хочет». Я подумал, что он прав.
Я кивнула.
– Ты все прекрасно понимаешь, – Отохико тоже кивнул.
Середина ночи в разгар лета. Я закрыла глаза и услышала звуки шагов, как будто кто-то украдкой удалялся от нас. Я долго сидела у дороги и молча к ним прислушивалась.

*

Мы с Суи сидели на насыпи у реки и ели булочки.
– Скоро лето пройдет, – сказала Суи.
Мы сидели рядом и смотрели на воду. Ослепительно сверкая, набегали волны.
– Да.
Жаркое солнце нагрело под нами бетон, в его лучах все было совершенно белым. Гулко шумела вода.
– Когда солнце такое яркое, глаз не открыть. Как будто спишь, – сказала Суи и прислонилась к моей спине. Ее маленькая и горячая голова была как птенец на ладони.
– Жарко, – сказала я, но отодвигаться не стала.
– Спать хочется… Смотри, какие у меня на солнце волосы золотые, – болтала Суи.
– Ветер, – сказала я. Ветер был приятный. Люди играли на зеленой траве в мяч, прогуливались с собаками, отдыхали с детьми.
Небо широко раскинулось над рекой и домами на противоположном берегу. Его голубой цвет можно было вдохнуть. Тело у меня было вялое, руки и ноги пропитаны густым запахом травы. Ни до чего не было дела – ни до прошлого, ни до будущего. Горячий воздух обволакивал мое влажное от пота тело. Я закрыла глаза, внутренняя поверхность век была красная. Лучи солнца подрумянивали мою кожу.
– Хорошо! Но очень жарко. Кажется, что к нам может прийти какой-нибудь дух. Кого бы нам вызвать? – засмеялась Суи, и ее смех отозвался в моей спине.
– Сёдзи, – сказала я. Сделала глоток из бутылки с соком, которая стояла у моих ног, и ощутила в себе его сладость и прохладу.
– Слушаюсь, – сказала Суи и замолчала. Через некоторое время она заговорила мне в спину:
– КАДЗАМИ, ИЗВИНИ МЕНЯ.
«Прекрати эти шутки», – хотела сказать я, но мой язык прилип к гортани. Я понимала, что это шутка, но моя спина в том месте, где к ней прикасалась голова Суи, похолодела. В ее голосе, прошедшем через мою спину, угадывались отзвуки иного мира.
– ИЗВИНИ, ЧТО НЕ СМОГ ПОЕХАТЬ С ТОБОЙ НА МОРЕ, КАК МЫ ДОГОВОРИЛИСЬ. ИЗВИНИ, ЧТО НЕ ВЕРНУЛ ТЕБЕ КНИГИ И ТВОИ ЧАСЫ.
Мне стало страшно, я не могла двинуться. На глазах у меня выступили слезы. Тело напряженно застыло. Наконец я слабым голосом произнесла:
– Суи, откуда ты знаешь?
Я обернулась. «Что?» – Суи с отсутствующим видом смотрела на меня. На солнце это была совершенно невзрачная девушка, усыпанная гречневой шелухой веснушек.
– Я говорила что в голову взбрело. Ты плачешь? Прости меня.
Она прикоснулась ладонью к моей щеке. Так жарко, что закружилась голова.
– Ничего. Просто кое-что вспомнила, – сказала я.
Суи снова сидела сбоку, положив ладонь мне на колено. Она жмурилась на солнце и молча глядела на реку.
Под такими жаркими лучами может случиться все что угодно, как только что случилось.
Я тоже стала глядеть на реку. Если смотреть пристально, кажется, будто бы ты плывешь. В прозрачной воде виднелись рыбы. Под руками дышала трава.
– Прости меня, – еще раз сказала Суи и, повернувшись ко мне, улыбнулась. Озаренное улыбкой, ясное, радостное, как у детей, лицо.

*

Я встретилась с мамой. Не видела ее два месяца.
Внезапно она позвонила: «Пообедаем завтра вместе?» После нас с сестрой мама больше не рожала. Ее муж (у меня о нем самое общее представление, нам не довелось жить вместе) работал главным редактором одного журнала. Он женился первый раз, детей у него, естественно, не было. Они уговаривали меня жить вместе, но я отказалась. Иногда раскаиваюсь в этом, иногда чувствую себя виноватой. Раскаиваюсь, когда мне кажется, что чем позже становишься самостоятельной, тем лучше. Чувствую себя виноватой, когда слышу по телефону грустный мамин голос.
Было время ланча, ресторан переполнен. Я опоздала минут на десять. Мама сидела одна и пила чай. На ней был темно-синий костюм, накрашена в самый раз. Она смотрела в окно и выглядела почему-то как вдова, но это у нее уже давно.
– Мама, – позвала я.
Она обернулась и заулыбалась.
– Ты похудела, – сказала я за едой.
– Пожалуй. Летом из-за жары почти ничего не ем.
– Вся в делах?
– Да. После ланча меня ждет заказчик, – мама улыбнулась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12