Ты помечена для наслаждения, и если ты не найдешь вампира, чтобы владеть тобой и защищать тебя, все они этим воспользуются, возьмут, что хотят, и передадут следующему, пока ты не превратишься в марионетку, умоляющую, чтобы ей пустили кровь. Я надеялась, что ты сможешь говорить «нет». Что если я тебя как следует обучу, ты сможешь прогнать от себя голодного вампира. Но ты не можешь, солнышко. Слишком сильно пропитали тебя нейротоксины. Ты не виновата. Прости меня…Я дышала часто и коротко, и с каждым вдохом расходилось по телу обещание наслаждения, уходило, как отходящая олна, и тут же на ее место приходила новая, усиливая прежнюю. Я задержала дыхание, отчаянно стараясь найти в себе силы сказать ей, чтобы оставила меня… И не находила. Голос Айви стал тихим, проникновенным:– Пискари сказал, что это единственный способ тебя сохранить. Сохранить тебе жизнь. Я буду доброй, Рэйчел. Я не попрошу ничего, что ты не хотела бы дать. Ты не будешь похожа на эти жалкие тени, что мы видели у Пискари, ты будешь сильной, ты будешь равной. Он показал мне, когда зачаровал тебя, что это не будет больно. – Голос ее стал почти детским. – Демон уже и так сломал тебя, боли больше не будет никогда. Пискари говорил, что ты отреагируешь, и видит Бог, Рэйчел, так и оказалось. Это как если бы тебя сломал мастер. И ты теперь моя.Ее жесткий тон собственницы взметнул во мне страх. Айви повернула голову, волосы упали назад, открывая лицо. В черных глазах горел древний голод, не ведающий греха.– Я видела, что случилось у тебя с Пискари, а ведь это всего лишь палец коснулся твоей кожи.Я слишком была напугана, захвачена волнами ощущения, расходящимися "от шеи в ритме пульса.– Представь себе, – шептала она, – что будет, если вместо твоего пальца это будут мои зубы – нежно и чисто входящие в тебя.От этой мысли меня обдало жаром, я обмякла в ее железной хватке, тело восставало против мечущихся мыслей. По лицу покатились слезы; теплые на щеках, они капали на ключицу. И непонятно было, слезы это, или страх, или желание.– Не плачь, Рэйчел, – сказала она, наклоняя голову, чтобы коснуться губами моей шеи. Я чуть сознание не потеряла от ноющего желания. – Я тоже не хотела, чтобы так вышло. Но для тебя, – шепнула она, – я нарушу пост.Зубы Айви прикусили мне шею, дразня… Я услышала тихий стон, поняла ошеломленно, что это я стонала. Тело кричало, требовало, но душа вопила «нет». Всплыли жадные, голодные лица у Пискари. Несбывшиеся мечты, потерянные жизни. Существование, посвященное служению чужой потребности. Я попыталась оттолкнуть Айви – и не смогла. Воля превратилась в ватную ленточку, рвущуюся от малейшего натяжения.– Айви! – все-таки сказала я, слушая собственный шепот. – Подожди. «Нет» я сказать не смогла. Но я смогла сказать «подожди». Она услышала, отодвинулась, чтобы на меня посмотреть. Сама она почти утонула в тумане предвкушения и страсти. Меня объял холодный ужас.– Нет! – сказала я, тяжело дыша, преодолевая навеянную феромонами эйфорию. Я это сказала. Как-то я смогла это сказать. Удивление и мука отразились у нее на лице, тень сознания вернулась в черные глаза.– Нет?Это был голос обиженного ребенка.У меня глаза закрывались под волнами экстаза, расходящегося от шеи, где ее пальцы гладили края шрамов, где только что были ее губы…– Нет, – сумела я сказать, не понимая, где я, не чувствуя реальности, только слабо пытаясь оттолкнуть Айви от себя. – Нет.От резкой боли в стиснутом плече глаза у меня открылись сразу.– Не верю, что ты это всерьез! – прорычала она.– Айви! – завопила я, срываясь на визг, когда она притянула меня к себе. Адреналин вычищал сосуды, за ним шла боль наказанием за дерзость. Ужас придал мне силы не допустить Айви к моей шее. А она тянула с возрастающей силой. Губы разошлись, обнажив зубы. У меня мышцы стали дрожать, не выдерживая напряжения, и она подтягивала меня все ближе и ближе. Душа исчезла из ее глаз, и подобно языческому богу сверкал в них голод. Руки у меня затряслись, еще секунда – и они не выдержат. Боже, спаси меня! – взмолилась я отчаянно, обращая глаза к тому месту, где остался след от распятия, висевшего здесь раньше на стене.Айви резко дернулась в ответ на металлический звон, наполнивший помещение. застыла. Желание ее замерцало, стало пропадать, брови удивленно приподнялись, в глазах появилась мысль. Задержав дыхание, я ощутила, как слабеет ее хватка. Пальцы соскользнули с моего плеча, и она, вздохнув, опустилась к моим ногам.У нее за спиной стоял Ник, держа в руках мой самый большой медный котел для зелий.– Ник, – прошептала я, не в силах разглядеть его сквозь нахлынувшие слезы.Вздохнув, я потянулась к нему и потеряла сознание, как только он коснулся моей руки. Глава тринадцатая Было тепло и душно. Доносился запах остывшего кофе. «Старбакс», два куска сахара, без сливок. Я открыла глаза, но перепутанные рыжие пряди застилали зрение. Рука отозвалась болью, когда я их отвела в сторону. Было тихо, только доносился уличный шум и привычное гудение будильника Ника. Я не удивилась, очнувшись у него в спальне, на своей обычной стороне кровати, видя сразу и окно, и дверь. Никогда еще не было мне так приятно видеть ободранный комод Ника с выпавшей ручкой.Косые лучи, светившие меж раздвинутых штор, уже начинали гаснуть. Очевидно, день клонился к закату. Часы показывали пять тридцать пять, и я знала, что это время точное. У Ника слабость ко всяким электронным штучкам, и эти часы каждую полночь корректировали свои показания, получая сигнал от атомных часов в Колорадо. И наручные часы Ника тоже. Зачем кому-то нужна такая точность – это было для меня непостижимо. Я-то наручных часов вообще не ношу.Меня до подбородка уютно укрывал сине-золотой шерстяной платок, связанный когда-то матерью Ника, и от него слегка пахло мылом «айвори соуп». Амулет от боли лежал на ночном столике – и иголка для пальца тут же. Ник подумал обо всем. Если бы он мог сам активировать чары, он бы это сделал.Я огляделась, ища его глазами – раз пахнет кофе, значит, он где-то рядом. Платок стек с меня, когда я спустила ноги на пол. Мышцы отчаянно протестовали, когда я потянулась за амулетом. Ныли ребра, тянуло спину. Наклонив голову, я уколола палец, добыв три капли крови, чтобы пробудить чары. И еще даже раньше, чем накинула шнур на голову, ощутила облегчение. Все травмы сводились к ушибам и синякам – все заживет.Я прищурилась в искусственных сумерках. Оставленная кофейная чашка привлекла мое внимание к груде одежды на стуле. Она шевелилась в плавном ритме, превратившись в спящего Ника, разбросавшего длинные ноги. В носках, потому что по его ковру не ходили в ботинках, и торчащие большие ступни вызвали у меня улыбку.Я села, довольная, что делать ничего сейчас не надо. У Ника день начинается на шесть часов раньше моего, и пробивающаяся щетина покрыла ранней тенью длинное спокойное лицо спящего. Подбородком он уткнулся в грудь, короткие волосы упали на глаза, открывшиеся, когда первобытным чутьем он ощутил мой взгляд. Я улыбнулась шире, когда он потянулся на стуле, зевнул.– Привет, Рей-Рей, – сказал он, и голос у него был теплый, как лужа воды под солнцем. – Как ты?– Нормально.Мне было неловко, что он все это видел, что он меня спас, а еще я от души радовалась, что он оказался на месте для того и для другого.Он пересел ко мне, матрас прогнулся, и я сползла к нему, счастливо и с облегчением вздохнув. Он обнял меня одной рукой и прижал к себе. Я положила голову ему на плечо, вдыхая запах старых книг и серы. Постепенно сердцебиение у меня успокоилось, и я сидела, ничего не делая, черпая силу просто в том, что он был рядом.– Уверена, что нормально? – спросил он, глубоко запуская руку мне в волосы.Я отодвинулась.– Да, спасибо. А где Айви?Он ничего не сказал, и я сама ощутила, как исказилось тревогой мое лицо.– Она тебе ничего не сделала? Он отнял руку от моих волос:– Она на полу, где я ее оставил.– Ник! – воскликнула я, отталкиваясь от него и выпрямляясь. – Как ты мог просто так ее бросить?Я встала, ища сумку, сообразила, что он ее не привез. И еще я была босая.– Отвези меня домой, – сказала я, понимая, что автобус меня не подберет.Ник поднялся одновременно со мной.– Блин! – произнес он вполголоса. – Извини. Мне показалось, что ты ей сказала «нет». – Он то смотрел мне в глаза, то отводил взгляд в сторону, и на лице отражались мука, разочарование и смущение, от которого он краснел. – Черт-черт-черт! – бормотал он про себя. – Прости, ей-богу. Да-да, конечно. Отвезу тебя домой. Может, она еще не очнулась. Уж прости, пожалуйста. Я думал, ты сказала «нет»… Бог ты мой, не надо было вмешиваться. Я честно думал, ты сказала «нет»!Он так был подавлен своей ошибкой, так расстроен. Я протянула руку и притянула его к себе, не давая выйти из спальни.– Ник, – позвала я его, и он замер на месте. – Я и правда сказала «нет».У него глаза еще больше вылезли на лоб. Челюсть отвисла, он стоял, будто не в силах даже моргнуть.– Но… и ты хочешь вернуться?Я села на кровати, посмотрела на него.– Ну, да. Она моя подруга. – Я взметнула руки: – Не могу поверить, что ты просто бросил ее там валяться!Ник заколебался. В глазах его читалось полное недоумение.– Но я видел, что она хотела сделать. Она чуть тебя не укусила, и ты хочешь вернуться?Я ссутулилась, опустила глаза к испещренному пятнами мерзкому желтому ковру.– Это я виновата, – сказала я тихо. – Мы устроили спарринг, а я была зла. – Я посмотрела на Ника: – Не на нее, на Эддена. Потом она стала выступать, и это меня завело, так что я поймала ее врасплох… прыгнула ей на спину, ухватила за волосы, закинула ей голову назад и подышала на шею.Ник сжал губы, сел не спеша на краешек стула и уперся локтями в колени.– Давай-ка проясним. Ты решила заняться с ней спаррингом, когда была зла. Ты подождала, пока обе вы окажетесь на эмоциональном взводе, и тогда на нее налетела? – Он шумно выдохнул через нос. – Ты точно не хотела, чтобы она тебя кусала?Я скорчила кислую рожу:– Я же тебе сказала, что она не виновата.Не желая с ним спорить, я встала и разняла его руки, освобождая себе место у него на коленях. Он удивленно хмыкнул, потом обнял меня, когда я села. Я ткнулась головой ему между щекой и плечом, вдыхая его мужской запах. Воспоминание об эйфории, наведенной вампирской слюной, мелькнуло и исчезло. Я не хотела, чтобы она меня кусала, не хотела, но не уходила мысль, что низшая часть моего существа, та, что стремится к удовольствию, могла хотеть. И я это понимала, я знала, что Айви не виновата. Как только я смогу себя в этом убедить и встать с его коленей, я ей позвоню и скажу.Я прижималась к нему, слушая шум машин с улицы, а Ник гладил меня по голове. Казалось, он испытывает необычайное облегчение.– Ник, – обратилась я к нему. – А что бы ты стал делать, если бы я не сказала «нет»?Он медленно вдохнул и выдохнул.– Поставил бы твой котел за дверью и вышел, – прокатился по мне его голос.Я выпрямилась, он шевельнулся, когда я перенесла вес тела.– Ты бы дал ей разорвать мне горло? Он не смотрел мне в глаза.– Айви не выпила бы всю твою кровь, не оставила бы тебя мертвой, – сказал он нехотя. – Даже в той горячке, что ты ей навеяла. Я слышал, что она тебе предлагала. Не на один раз, а на всю жизнь.Демонский шрам отозвался на эти слова покалыванием, и я, испугавшись, подавила в себе это ощущение.– И сколько времени ты там стоял? – спросила я, холодея от мысли, что Айви не просто потеряла самообладание, что причины этого кошмара куда серьезнее. Он прижал меня теснее, но в глаза все же не смотрел.– Достаточно, чтобы слышать, как она предлагала тебе стать ее наследником. И если бы это было то, что ты хотела, я бы не встал у тебя на дороге.У меня отвалилась челюсть, я убрала руку, которой обнимала его.– Ты бы ушел прочь и дал бы ей превратить меня в свою игрушку?В карих глазах мелькнула злость.– В наследника, Рэйчел. Не тень и не игрушку, и даже не в раба. Разница в целый мир.– Ты бы просто ушел? – воскликнула я, не желая вставать с его колен из страха, что гордость заставит меня уйти из его дома. – Ты бы ничего не сделал?Он стиснул зубы, но не сделал попытки сбросить меня на пол.– Это ведь не я живу в церкви с вампиром! – раздраженно сказал он. – Я не знаю, чего ты хочешь. Могу исходить только из того, что ты мне говоришь и что я сам вижу. Ты живешь с ней. Ты встречаешься со мной. Что я должен думать?Я ничего не сказала, и он добавил уже тише:– То, чего хочет Айви – ничего в этом нет неправильного или необычного, это просто холодный и пугающий факт. Ей лет через сорок или около того понадобится надежный наследник, и ты ей нравишься. Честно говоря, это отличное предложение. Но ты бы лучше решила сама, пока вампирские феромоны не приняли решение за тебя.С запинкой, нехотя, он продолжил:– Ты бы не стала игрушкой. У Айви – не стала бы. И ты была бы с ней в полной безопасности, неприкосновенная для каждой мерзкой твари во всем Цинциннати.Моя мысль выхватила из туманной дымки мелкие, вроде бы не связанные между собой случаи трений между Айви и Ником, представив их теперь в новом свете.– Она все это время за мной охотилась, – прошептала я, ощутив первые прикосновения настоящего страха.Морщинки у глаз Ника стали резче.– Нет. Ей не просто кровь нужна, хотя и это важно. Но я должен быть честным: вы дополняете друг друга, как ни один вампир с наследником, которых мне случалось видеть. – Какая-то неизвестная эмоция вспыхнула в его глазах и погасла. – Это шанс достичь величия – если ты захочешь расстаться со своими мечтами и жить ее мечтами. Ты всегда будешь второй. Но второй после вампира, которому суждено править в Цинциннати.Рука, гладившая мне волосы, остановилась.– Если я ошибся, – сказал он, тщательно подбирая слова и не глядя мне в глаза, – и ты хочешь быть ее наследником, то ладно. Я отвезу тебя с твоей зубной щеткой домой и уйду, дав вам завершить то, что я прервал. – Он снова погладил меня по волосам. – И жалеть буду только о том, что меня не хватило, чтобы сманить тебя от нее.Я оглядывала забитую мебелью комнату Ника, слыша за окном гул забитой машинами улицы. Так это было не похоже на церковь Айви с ее открытыми пространствами и полными воздуха помещениями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58