- Ох, быть войне!
- Надеюсь, эльфы все же поймут, что у них есть общий враг, и притом
куда более опасный, - сказал Стурм. - Смотрите! Вы видите?
У ног мертвого эльфа лежал щит - щит врага, бой с которым стал
последним для юного воина. И Лорана ахнула, разглядев на покореженном щите
ненавистный символ:
- Это щит драконида!..

Путешествие вверх по Тон-Цалариану оказалось долгим и многотрудным:
мощное течение преодолеть было нелегко. Даже Тасу вручили весло, но он тут
же уронил его за борт и чуть не вывалился сам, пытаясь его достать.
Спасибо, Дерек вовремя ухватил его за пояс и втащил обратно в лодку, а
Диковатые Эльфы решительно заявили, что сами выкинут кендера в воду, если
он учинит что-нибудь еще.
Оставшись без дела, Тассельхоф вскоре заскучал и стал смотреть за
борт, надеясь разглядеть хотя бы рыбешку.
- Вот это да! - сказал он неожиданно. И, перегнувшись, опустил в воду
ладонь. Когда он вновь вытащил ее, руку покрывало прозрачное серебро,
сверкавшее на утреннем солнце. - Серебряная вода! Эй, Флинт, посмотри! -
окликнул он гнома, сидевшего в другой лодке. - Посмотри в воду!..
- Еще чего! - стуча зубами, откликнулся гном. Он мрачно греб, глядя
куда угодно, только не в воду, и оттого не попадал в такт с остальными.
- Ты не ошибся, маленький кендер, - улыбнулась Сильвара. - Вот и
Сильванести дали нашей реке имя "Тон-Саргон", что значит - "Серебряная
Дорога". Жаль, что вы попали сюда при такой скверной погоде. В полнолуние
она особенно прекрасна: вся река словно бы течет расплавленным серебром...
- Почему? - спросил Тас, с удовольствием разглядывая свою
поблескивающую ладонь.
- В точности не знает никто, - замялась Сильвара. - В моем племени
бытует одна легенда...
И она замолкла, покраснев.
- Что за легенда? - спросил Гилтанас. Молодой вельможа сидел как раз
напротив Сильвары, устроившейся на носу. Веслом он, правду сказать,
действовал не намного проворнее Флинта, ибо то и дело засматривался на
Сильвару и забывал о деле. Она уже и глаз поднять не могла без того, чтобы
тотчас не встретиться с ним взглядом. А поскольку длилось это не первый
час, смущение девушки не знало предела.
- Тебе вряд ли покажется интересной наша легенда, - сказала она,
глядя в серо-серебристую даль и старательно избегая его взгляда. - Это
всего лишь детская сказка о Хуме...
- Хума! - встрепенулся Стурм, сидевший позади Гилтанаса. Рыцарь греб
размеренно и неутомимо - и за себя, и за эльфа с гномом. - Пожалуйста,
расскажи нам о Хуме!
- Расскажи, - улыбнулся Гилтанас.
- Что ж... - Сильвара покраснела еще пуще и, откашлявшись, начала: -
Каганести рассказывают об этом так... На закате войн с драконами рыцарь
Хума путешествовал из страны в страну, пытаясь хоть чем-нибудь помочь
людям. Но, к великому своему горю, видел, что не в его силах было
остановить разрушение и смерть, которые приносили на своих крыльях
драконы. И тогда он обратился к Богам...
Сильвара покосилась на Стурма. Тот утвердительно кивнул головой:
- Все верно. И Паладайн ответил на его молитву, послав ему Белого
Оленя. Но куда завел Хуму тот Олень, не знает никто.
- Мой народ знает, - тихо ответила. Сильвара. - Ибо, преодолев
бесчисленные опасности и испытания, Хума вышел вслед за Оленем в тихую
рощу - здесь, на Эрготе. Там его встретила женщина, столь же
добродетельная, сколь и прекрасная. Она говорила с ним и нашла слова,
облегчившие его боль. Они с Хумой полюбили друг друга, но еще много
месяцев она отвергала все его клятвы и лишь потом, не выдержав огня,
бушевавшего в ее сердце, ответила на его любовь. И счастье их было подобно
серебряному лунному свету в страшной ночи...
Сильвара умолкла, невидяще глядя куда-то вдаль. Потом рассеянно
коснулась грубой ткани, в которую было завернуто Око Дракона, лежавшее у
ее ног.
- Продолжай же, - попросил Гилтанас. Молодой эльф уже и не
притворялся, что гребет, и сидел неподвижно, зачарованный красотой
Сильвары и музыкой ее голоса.
Сильвара вздохнула и, выпустив уголок ткани, устремила взгляд за
реку, туда, где темной стеной стояли леса.
- Недолгим было их счастье, - тихо продолжала она. - Ибо женщина та
хранила страшную тайну: вовсе не к роду людскому принадлежала она. Она
была драконицей, и лишь волшебство придавало ее телу видимость женского.
Но Хуме она солгать не могла: она слишком любила его. Ужасаясь, открыла
она Хуме свое естество, явившись ему однажды ночью в своем истинном
облике, в облике серебряной драконицы. Жизнь была не мила ей; она
надеялась, что Хума возненавидит ее или даже убьет. Но рыцарь, увидевший
перед собой лучезарное, великолепное существо, тотчас признал в нем
благородный дух женщины, которую полюбил. Тогда она вновь обернулась
женщиной и обратилась с молитвой к Паладайну, прося оставить ее навеки в
женском обличье. Она готова была отказаться и от способности к волшебству,
и от долгого драконьего века, лишь бы полностью принадлежать Хуме... жить
в его мире...
Сильвара опустила ресницы; на лице ее было страдание. Гилтанас,
смотревший на нее во все глаза, недоумевал, почему так волновала и мучила
ее эта старинная повесть. Наклонившись вперед, он коснулся руки Сильвары.
Девушка вздрогнула, точно дикий зверек, и отшатнулась так резко, что
закачалась лодка.
- Прости, я совсем не хотел испугать тебя, - виновато проговорил
Гилтанас. - Но что же было дальше? Что ответил ей Паладайн?
Сильвара глубоко вздохнула.
- Паладайн пообещал исполнить ее желание... но с одним условием, и
страшным было это условие. Он открыл перед ними будущее, и они увидели:
если она останется драконицей, им с Хумой даровано будет Копье и силы для
победы над драконами Тьмы. Если же она сделается человеком, они с Хумой
будут жить долго и счастливо как муж и жена - но власть над миром обретут
силы Зла. Тогда Хума поклялся отдать все - даже свое рыцарство и свою
честь - за счастье вдвоем с любимой. Но свет померк для него при этих
словах, и, плача, он понял, какой ответ даст. Нельзя, чтобы драконы Тьмы
правили миром... А серебряная река, говорят, возникла из слез несчастной
драконицы, которые она пролила, когда Хума покинул ее, отправившись на
поиски Копья...
- Хорошая сказка, только уж больно печальная, - зевнул Тассельхоф. -
Ну и что, вернулся к ней Хума? Как там насчет счастливого конца?
- Историю Хумы счастливой не назовешь, - сказал Стурм, неодобрительно
хмурясь. - Он с величайшей славой пал в битве: сразил предводителя
драконов, но и сам получил смертельную рану. Я слышал, однако, - добавил
рыцарь задумчиво, - что в последний свой бой Хума летел верхом на
Серебряной Драконице...
- Тот рыцарь в замке Ледяной Стены тоже сидел на серебряном драконе!
- радостно встрял Тас. - И он отдал Сту...
Рыцарь немедленно ткнул его в спину, и кендер запоздало припомнил,
что это было вроде как секретом.
- Серебряная Драконица? - пожала плечами Сильвара. - Не знаю. Мой
народ вообще-то немного знает о Хуме. Он, в конце концов, был человеком. Я
думаю, и легенда-то сохранилась у нас потому лишь, что связана с рекой,
которую мы любим, которой мы доверяем своих умерших...
Тут один из Каганести указал пальцем на Гилтанаса и резко сказал
что-то Сильваре. Гилтанас, ничего не понимая, вопросительно посмотрел на
нес, и девушка улыбнулась:
- Он спрашивает, действительно ли ты слишком знатен, чтобы грести? В
этом случае вашему сиятельству предоставляется плыть...
Гилтанас улыбнулся в ответ. Щеки молодого вельможи вспыхнули, он
поспешно подхватил весло и взялся за работу.
К концу дня даже Тассельхофа вновь засадили грести, но, несмотря на
все их усилия, лодки медленно и с трудом продвигались вверх по реке. Ко
времени вечернего привала у каждого болели все мышцы, а на руках
кровоточили мозоли. Сил едва хватило на то, чтобы втащить лодки на берег и
укрыть их в кустах.
- Как ты думаешь, мы оторвались от погони? - устало спросила Лорана у
кузнеца.
- Смотри сама, - Терос указал вниз по течению.
В сгущавшихся сумерках на воде были едва различимы темные точки. Они
были еще далеко, но Лоране сделалось ясно - хорошенько выспаться не
удастся. Между тем один из Каганести тоже подошел к кузнецу и что-то
сказал ему, указывая назад. Терос кивнул.
- Не волнуйся, до утра нам ничто не грозит, - сказал он Лоране. - Им
тоже придется причалить. Никто не дерзает плавать ночью по этой реке, даже
Каганести, наизусть знающие каждую излучину и каждый топляк... Еще он
говорит, что мы заночуем здесь, на берегу, ибо ночами по лесу бродят
странные существа - люди с головами ящериц. Завтра мы постараемся уйти как
можно дальше на лодках, но скоро нам придется расстаться с рекой и идти
пешком...
- Спроси его: не поможет ли нам его племя отделаться от Квалинести,
которые нас преследуют? - обратился к Теросу Стурм. - Мы ведь пойдем по их
землям...
Кузнец говорил на языке Диковатых Эльфов с изрядным акцентом, но,
по-видимому, понятно. Каганести выслушал его и покачал головой. Он
выглядел настоящим дикарем, и Лорана начала понимать, почему ее племя
считало этот народ чем-то вроде животных. Черты лица его изобличали давнюю
примесь человеческой крови, и, хотя борода у него и не росла - для этого
доля человеческого в нем была слишком мала, - этот эльф живо напомнил ей
Таниса. Та же быстрая, решительная речь, такое же сильное, мускулистое
тело, такие же выразительные жесты... Воспоминания нахлынули на нее,
вынудив отвернуться.
- Он говорит, - переводил тем временем Терос, - что Квалинести,
следуя требованиям этикета, должны будут обратиться к старейшинам с
просьбой о позволении войти в их земли, чтобы разыскивать нас. По его
словам, старейшины скорее всего разрешат, а может быть, еще и помощь
предложат. Присутствие на Южном Эрготе людей устраивает их еще меньше, чем
нашествие других эльфийских племен... Более того, - медленно проговорил
Терос, - он ясно дал мне понять: все, что они для нас сейчас делают, они
делают из благодарности за мои прежние заслуги и еще ради того, чтобы
помочь Сильваре.
Лорана немедленно нашла глазами дикарку... Сильвара стояла у края
воды, о чем-то разговаривая с Гилтанасом.
Терос заметил напряжение на лице Лораны и, посмотрев на молодого
вельможу, увлеченно беседовавшего с девушкой, безошибочно угадал чувства
дочери правителя.
- Странно мне видеть ревность той, которая, по слухам, убежала из
дому, чтобы стать возлюбленной моего друга, Таниса Полуэльфа, - заметил
кузнец. - А я-то думал, ты, Лорана, не такая, как остальной твой народ...
- Вот и неправда! - перебила Лорана, чувствуя, как жарко вспыхнули
щеки. - Я не возлюбленная Таниса... хотя дело даже не в том. Ну не доверяю
я этой девчонке, и все тут! Больно уж охотно она вызвалась нам помогать.
Почему бы?
- Может, все дело в твоем брате?
- Он - эльфийский вельможа... - сердито начала было Лорана... и
замолчала, осознав то, что собиралась сказать, и в результате спросила
совсем о другом: - Что тебе известно о ней?
- Немногое, - ответил Терос, глядя на Лорану с непонятным
разочарованием, которое столь же непонятным образом рассердило ее. - Я
знаю только, что Каганести очень уважают и любят ее, и в особенности за ее
искусство целительницы.
- А за шпионское? - ровным голосом спросила Лорана.
- Их народ борется за то, чтобы выжить, и делает то, что для этого
необходимо, - ответил Терос сурово. И добавил, помолчав: - А уж какую речь
ты закатила тогда на берегу, Лорана! Я почти поверил...
Повернулся и ушел помогать Каганести прятать лодки, а Лорана осталась
беспомощно кусать губы: стыд, гнев и досада выжимали слезы из глаз.
Неужели Терос был прав, и она, Лорана, в глубине души попросту считала,
что Сильвара недостойна внимания ее брата?.. Вот так и сам Гилтанас
относился к Танису. В чем разница?
"Прислушивайся к своим чувствам", - однажды посоветовал ей Рейстлин.
Все правильно, но в этих самых чувствах сперва следовало разобраться.
Неужели любовь к Танису так ничему ее и не научила?
Лорана покопалась в себе и наконец решила, что беспокоило ее именно
то, о чем она и сказала Теросу Было что-то в Сильваре, что определенно не
внушало ей доверия, и их с Гилтанасом взаимная склонность была тут ни при
чем. Жаль, что Терос не понял ее. Она последует совету волшебника и
послушается внутреннего голоса.
Она будет внимательнее присматривать за Сильварой.

5. СИЛЬВАРА
Каждая жилка в теле Гилтанаса настоятельно требовала отдыха. Он
только и мечтал скорее залезть под одеяло. Но, добравшись наконец до
постели, молодой эльф обнаружил, что не может уснуть. Он долго лежал с
открытыми глазами, глядя в небо. Штормовые облака еще висели над головой,
но их уже начинал отгонять западный ветер, ощутимо пахнувший морской
солью. Понемногу проглядывали звезды, а один раз появилась даже алая луна:
словно свеча вспыхнула в небе, но облака тотчас же снова ее поглотили.
Юноша попробовал устроиться поудобнее... и крутился с боку на бок,
пока окончательно не разорил свое ложе. Пришлось сесть и выпутываться из
одеяла. После этого он оставил бесплодные попытки уснуть, решив, что,
верно, твердая, прихваченная морозцем земля всему виной.
Однако ни у кого из его спутников, похоже, бессонницы не было, только
у него одного. Лорана крепко спала, по детской привычке подсунув под щеку
ладонь. Как странно она ведет себя последнее время, подумалось Гилтанасу.
Но, с другой стороны, можно ли винить ее? Она всем пожертвовала ради того,
что считала необходимым исполнить:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62