— Я не стану этого делать! — Альфред задрожал.
Лазар двинулся прямо на него. Альфред пятился назад до тех пор, пока не уперся в стену. Он уперся обеими руками в камень, словно пытаясь просочится сквозь него:
— Не буду…
— Тебе надо выбираться отсюда! — убеждал Эпло. — Тебе и Мейрит! Вы в опасности! Если Ксар найдет вас здесь…
— А как же ты? — спросил Альфред.
Мейрит посмотрела на него подозрительно:
— Что «как же ты»?
— Нет, нет! — Альфред начинал терять контроль над собой. — Я… я говорю с Эпло.
Ее глаза чуть не выскочили из орбит:
— С Эпло?
— Ты что, не слышишь его? — спросил Альфред и в этот момент понял, что нет. Она и Эпло были близки, но они не менялись душами, как было с Альфредом, тогда, при проходе через Врата Смерти.
Альфред вздрогнул.
— Не думай обо мне! Просто уходи, черт возьми! — твердил Эпло. — Используй свою магию.
Сглотнув, Альфред попытался облизать пересохшие губы сухим языком, безуспешно попытавшись смочить горящее горло, и начал петь заклинание, надломанным, почти неслышным голосом.
Клейтус достаточно хорошо знал забытый язык рун, чтобы осознать, что делает Альфред. Протянув руку, лазар схватил Мейрит.
Она попыталась вырваться, нанося удары мечом. Но мертвые не испытывают физической боли. С нечеловеческой силой Клейтус вырвал меч из рук Мейрит. Лазар схватил ей за шею своей испачканной кровью рукой.
Руны на руке Мейрит ярко вспыхнули, сила магии стала на ее защиту. Любое другое существо было бы немедленно парализовало шоком, но труп наследника династии принимал все без видимого вреда. Длинные синие ногти глубоко вонзились в плоть Мейрит.
Она вздрогнула от боли и вскрикнула. Струйки крови побежали по ее коже.
— Споешь еще одну руну, — предупредил Клейтус Альфреда, — и я превращу ее в живой труп.
Язык Альфред коснулся неба и замер. Прежде чем он приведет заклинание в действие, Мейрит погибнет.
— Отведи меня к Седьмым Вратам! — потребовал Клейтус. И для убедительности поглубже всадил ногти в горло Мейрит, отчего та еще раз вскрикнула.
Альфред видел, как она отчаянно размахивала руками, пытаясь вырваться из крепкой хватки.
Собака скулила и хныкала.
Мейрит начала задыхаться. Клейтус медленно душил ее.
— Сделай же что-нибудь! — неистово приказал Эпло.
— Что? — закричал Альфред.
— Вот что надо, сартан!
И тут в камеру вошел лорд Ксар. Он поднял руку, начертил в воздухе руну, и бросил ее прямо в Клейтуса.
Глава 14. НЕКРОПОЛИС. АБАРРАХ
Магическая руна ударила лазара в грудь и взорвалась. Поскольку он был трупом и не ощущал боли, Клейтус завопил от ярости. Тем не менее он повалился на пол и забился в конвульсиях, его конечности сводило судорогами.
Но Клейтус боролся с магией. Мертвец, казалось, побеждал и был близок к тому, чтобы подняться на ноги.
Ксар что-то резко произнес. Одинокая руна разрослась, ее форма приобрела вид щупалец, окружила и полностью опутала корчащееся тело.
Лазар вздрогнул и остался лежать неподвижно.
Повелитель Ксар отнесся к этому с недоверием, предполагая, что все может быть притворством. Он ведь не убил его. Он не мог убить то, что уже и так было мертво. Ксар всего лишь обезвредил лазара на несколько мгновений. Символ еще некоторое время слабо горел, затем замерцал и окончательно погас. Заклятье иссякло. Лазар пока не двигался.
Удовлетворенный, Ксар повернулся к Альфреду.
— Какая встреча, Змеиный Маг! — сказал Повелитель Нексуса. — Наконец-то.
Глаза сартана вылезли из орбит, его челюсти беззвучно открывались и закрывались, силясь произнести хоть что-то. Ксар подумал, что никогда еще не видел столь жалкое и несчастное существо. Но он не был одурачен его внешним видом. Этот сартан был могущественен, необычайно могущественен. Его обманчиво слабый вид был всего лишь видимостью.
— Хотя должен сказать, что я разочаровался в тебе, Альфред, — продолжал Ксар. Нет смысла показывать сартану, что его уловка раскрыта. Ксар ткнул неподвижного лазара носком сапога. — Я полагаю, ты бы смог сделать это и сам.
Повелитель склонился над Мейрит:
— Ты не ранена, дочь моя?
Ослабевшая и потрясенная, она попыталась отодвинуться от него, но спиной натолкнулась на каменное ложе.
Ксар схватил ее. Мейрит было дернулась, но он был крайне нежен и помог ей подняться на ноги. Девушка стояла неуверенно, покачиваясь, но Ксар поддерживал ее.
— Раны жжет в тех местах, где он дотронулся до тебя. Да, я знаю, дочь моя. Я тоже почувствовал на себе болезненное прикосновение лазара. Предполагаю, это какая-то разновидность яда. Но я могу облегчить твою боль.
Он положил свою руку ей на лоб. Отведя в сторону прядь волос, его пальцы мягко, едва касаясь, обвели контуры вытатуированного на лбу символа. Символа, который он даровал ей еще в Лабиринте. Его прикосновение заставило руну затянуться, даровав исцеление.
Мейрит этого не заметила, ее по-прежнему била лихорадочная дрожь, голова кружилась, она была полностью дезориентирована. Ксар несколько облегчил ее боль, но и только.
— Скоро тебе станет лучше. Присядь, — Ксар посадил ее на край каменного ложа Эпло. — Отдохни. У меня есть некоторые вопросы, которые я хотел бы обсудить с этим сартаном.
— Мой Повелитель! — закричала Мейрит, схватив его за руку. — Мой Повелитель! Лабиринт! Наш народ сражается там за свою жизнь.
Лицо Ксара стало непроницаемым:
— Я знаю это, дочь моя. Я собираюсь вернуться. Они смогут продержаться до тех пор.
— Повелитель, ты не понимаешь! Змеедраконы подожгли Нексус. Город в огне! Наши люди… гибнут…
Ксар был потрясен. Он не мог поверить в то, что слышал. Это было невероятно:
— Нексус горит?
Сначала Ксар подумал, что она лжет. Но они были снова вместе, и он мог видеть правду в ее разуме. Он видел Нексус, прекрасный город, с белыми шпилями зданий. Его город. И неважно, что его построил враг, ОН первым вступил в него. ОН завоевал его кровью и непрерывным трудом. ОН привел туда свой народ. И его народ сделал этот город своим домом.
Теперь, в глазах Мейрит, он видел Нексус красным от пламени пожарищ, черным от дыма и смерти.
— Все, над чем я столько трудился… пропало… — пробормотал Ксар. Он ослабил свой напор на Мейрит.
— Повелитель, если ты вернешься… — она быстро схватила его за руку. — Если ты вернешься, у людей появится надежда. Возвращайся к ним. Они нуждаются в тебе!
Ксар колебался. Он вспоминал…
…Он не проходил через Последние Врата… Он полз на животе, толкая свое измученное тело между покрытыми рунами камнями. Он оставлял кровавый след позади себя, след, который отмечал его путь через Лабиринт. Часть крови была его собственной, большая же ее часть принадлежала его врагам.
Перетащив себя через некую черту, он очутился на мягкой траве. Перевернувшись на спину, он посмотрел в сумеречное небо, окрашенное красным заревом и огненными сполохами, небо, отливавшее золотом. Он должен был излечить себя, выспаться. Так он и сделает со временем, но на мгновение ему захотелось почувствовать все, включая боль. Это был момент триумфа, его триумфа, и он хотел запомнить его навсегда. Запомнить всю ту боль, которую испытал.
Боль. Страдания. Ненависть.
Когда же он понял, что должен либо исцелиться, либо умереть — он приподнялся на локте и огляделся, желая убедится, что вокруг нет опасности.
И впервые он увидел город, который его враги назвали «Нексус».
Он был прекрасен: его белокаменные здания мерцали всеми цветами заката. Ксар узрел красоту, и вместе с ней кое-что еще.
Он увидел людей — свой народ, трудящийся в мире и безопасности. Без страха перед драконами, вовкулаками и сногами.
Он выжил в Лабиринте. Он победил его. Вырвался. Он был первым, кто сделал это. Самым первым. Но он не будет единственным. Завтра, после того как он выздоровеет, он вернется назад через Врата, и приведет кого-нибудь еще.
Еще через день он снова вернется. А затем еще и еще. Он будет возвращаться в эту ужасную тюрьму и поведет свой народ к свободе. Он приведет свой народ в этот город, в этот рай.
Слезы застилали его взор. То были слезы, рожденные болью и усталостью, но впервые в жизни это были также и слезы надежды.
Потом, уже гораздо позже, Ксар взглянет на город чистым и холодным взглядом, и там он будет видеть армии.
Но не тогда. Тогда, сквозь слезы, Ксар видел играющих детей…
Теперь же предзакатное небо было черно от дыма. Обугленные тела детей лежали на улицах, сведенные страшными предсмертными судорогами.
Рука Ксара потянулась к сердцу, к руне, нанесенной на его грудь много лет назад. Его имя, было… Как же его звали? Имя человека, который протащил себя через Последние Врата? Ксар не мог вспомнить. Он стер это имя со своего тела, переписав поверх него руны силы и могущества.
Также же, как и стер его в своей памяти.
Если бы только мог вспомнить это имя…
— Я вернусь в Нексус, — Ксар говорил в пугающую тишину, которая исходила от него. Тишина, которая на мгновение сблизила их надежды. Связала даже с его врагом. — Я вернусь… через Седьмые Врата.
Ксар посмотрел на сартана. Альфред, так он себя называл. Это тоже не настоящее имя:
— И ты отведешь меня туда.
Пес громко залаял, точно требуя чего-то. Это могло навлечь на него неприятности.
— Нет! — сказал Альфред спокойно и слегка печально. — Я не стану этого делать.
Ксар взглянул на тело Эпло, лежащее на холодном камне:
— Он все еще жив, в этом ты прав. Но он с таким же успехом может умереть. Что ты собираешься предпринять по этому поводу ?
Лицо Альфред стало пепельно-белым. Он облизнул сухие губы.
— Ничего, — сказал он, сглотнув. — Здесь я ничем не могу помочь.
— Неужели? — издевательски-вежливо полюбопытствовал Повелитель Ксар. — Заклинание некромантии, которое я использовал, сохраняет его плоть. Его сущность или душа, как вы это называете, заключена внутри собаки. Внутри тупого животного.
— Некоторые могли бы сказать, что все мы заключены подобным образом, — произнес Альфред тихо, и никто кроме собаки его не расслышал.
— Ты можешь все это изменить, — продолжил Ксар. — Ты можешь вернуть Эпло к жизни.
Сартан задрожал:
— Нет, не могу.
— Сартан — лжец! — Ксар улыбнулся. — Никогда бы не подумал, что такое возможно.
— Я не лгу. — Сартан развернулся, вытянувшись во весь рост. — Вы использовали заклинание некромантии, применив магию патринов, я не могу ни снять его, ни изменить.
— Но ты мог бы… — прервал его Ксар. — Внутри Седьмых Врат.
Альфред поднял руки, как бы защищаясь, хотя никто даже не сделал и шага в его сторону. Он отступил в дальний угол, оглядывая камеру, возможно первый раз посчитав ее настоящей тюрьмой:
— Вы не можете просить меня об этом!
— Но мы просим, не так ли, дочь моя, — сказал Ксар, оборачиваясь к Мейрит.
Она лихорадочно дрожала. Протянув руку, она коснулась холодной плоти Эпло.
— Альфред…
— Нет! — Альфред вжался в стену. — Не проси меня об этом! Ксару наплевать на Эпло, Мейрит. Твой повелитель хочет уничтожить мир!
— Я хочу вернуть все то, что уничтожили сартаны! — прорычал Ксар, теряя терпение. — Объединить четыре мира в единое целое.
— Которым ты будешь править! Только способен ли ты на такое? Даже Самах не смог править миром, который создал. Все, что он делал — было одной большой ошибкой. И он ответил за свои преступления. Время все расставило по своим местам. Менши построили новую жизнь в этих мирах. Если вы свершите, что задумали, миллионы невинных погибнут…
— Те, кто останутся, только выиграют от этого, — Ксар повернулся. — Разве не это сказал Самах?
— А как же те из вашего народа, кто пойман в Лабиринте? — требовательно спросил Альфред.
— Они будут свободны! Я освобожу их!
— Вы обрекаете их. Они могут сбежать из Лабиринта, но им никогда не избежать тюрьмы, которую вы для них построите. Тюрьму, сотканную из постоянного страха. Я знаю! — сказал он и печально добавил: — Я жил так почти всю свою жизнь.
Ксар молчал. Нет, он не обдумывал слова Альфреда; казалось, он вообще перестал уделять свое драгоценное внимание вечно ноющему сартану. Он пытался придумать способ, как принудить этого размазню выполнять его волю. Повелитель осознавал всю реальную мощь, таящуюся в сартане, может быть, даже лучше, чем он сам. Ксар не сомневался, что ему удастся выиграть битву, если таковая между ними произойдет. Но ему не удалось бы выйти из нее невредимым, да и сартан был бы наверняка мертв. Принимая во внимание «удачи» Ксара в некромантии, такой результат был крайне нежелателен.
Хотя имелась одна возможность…
— Я думаю, тебе лучше уйти в более безопасное место, дочь моя, — Ксар взял Мейрит под руку, отводя ее подальше от каменного ложа, на котором лежал Эпло.
Повелитель Нексуса начертил цепочку рун на основании ложа и произнес заклинание.
Огонь поглотил каменный постамент.
— Что… что вы делаете? — воскликнула Мейрит.
— Мне не удалось поднять Эпло из мертвых, — сказал Ксар бесцеремонно. — Сартан не станет использовать свою силу, чтобы сделать это. А труп для меня в этой ситуации бесполезен. Пусть это будет похоронный костер Эпло.
— Вы не посмеете! — Мейрит бросилась к Ксару. Она схватилась за его одежды, умоляя:
— Вы не можете, Повелитель! Это… это уничтожит его!
Огонь медленно распространялся по камню, формируя огненный круг. Языки пламени стремились вверх, за неимением другой пищи пожирая последнюю магическую защиту.
А затем пламя достигло тела.
Мейрит рухнула на колени, слишком ослабевшая от яда, чтобы стоять:
— Мой Повелитель, умоляю!
Ксар склонился к ней, поглаживая ее волосы:
— Ты просишь об этом не того человека, дочь моя. Только сартан в силах спасти Эпло. Умоляй ЕГО!
Пламя становилось сильнее, поднимаясь все выше. Жар от него увеличивался.
— Я… — Альфред открыл было рот.
— Не делай этого! — приказал Эпло.
Пес предупреждающе гавкнул и блокировал Альфреда.
— Но… — он уставился на пламя, — если твое тело сгорит…
— Пускай! Если Ксар откроет Седьмые Врата, то что будет тогда? Ты ведь и сам знаешь — что…
Альфред втянул воздух, задыхаясь:
— Я не могу стоять здесь и просто смотреть…
— Тогда брось этим заниматься, черт возьми!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35