Сияние ее рун уже поблекло. Самах одним коротким словом заставил загореться ярким светом белый шар, висевший над столом. Потом он с сожалением взглянул на пыль.— Если мы попытаемся ее стереть, то здесь будет нечем дышать. — Он помолчал, потом перевел взгляд на Альфреда. — Я предвижу, что ваш рассказ будет связан с вашим путешествием, и должен признаться, что он вызывает у меня страх, хотя я полагал, что не способен бояться. Думаю, мы можем сесть, и, пожалуй, на этот раз нет необходимости занимать наши обычные места.Он отодвинул стул для Олы, и она уверенно прошла на свое место. Остальные члены Совета расселись сами и подняли при этом такую пыль, что на мгновение присутствующих окутала мгла. Вce закашлялись и принялись петь заклинания, чтобы очистить воздух. За это время пыль осела.Альфред остался стояла, как и полагалось представшему перед Советом.— Прошу вас, брат, приступайте, — сказал Самах.— Сначала я должен просить вас ответить на несколько вопросов, — сказал Альфред, взволнованно стискивая руки. — Мне необходимо услышать ответ, прежде чем я буду вправе продолжать.— Ваша просьба будет выполнена, брат, — торжественно произнес Самах,— Благодарю вас, — Альфред неуклюже присел — видимо, это движение должно было изображать поклон. — Сперва я хочу спросить, не являетесь ли вы потомком того Самаха, который возглавлял Совет во время Разделения?Взгляд Оды метнулся к Самаху. Лицо женщины побелело. Члены Совета на своих местах зашевелились; некоторые тоже посмотрели на Самаха, другие уставились в пол.— Нет, — ответил Самах. — Я не являюсь его потомком. — Он сделал паузу, возможно, чтобы подчеркнуть свои слова. — Я и есть тот самый Самах.Альфред кивнул и тихонько вздохнул.— Так я и думал. Значит, это тот самый Совет Семи, который принял решение разделить единый мир и создать на его месте четыре отдельных. Это тот Совет, который руководил борьбой против патринов, который разбил их и взял в плен. Это тот Совет, который построил Лабиринт и заключил в нем наших врагов. Это тот Совет, который решил спасти некоторых меншей от уничтожения и переправить их во вновь созданные миры, в которых вы планировали создать новый порядок, всеобщий мир и процветание.— Да, — сказал Самах, — это именно тот Совет, о котором вы говорите.— Да, — тихо и печально-повторила Ола, — это тот самый Совет.Самах недовольно посмотрел на нее. Из прочих членов Совета двое мужчин и женщина, похоже, разделяли недовольство Самаха, а оставшиеся двое мужчин были на стороне Олы.Столь явный раскол Совета поразил Альфреда и спутал все его мысли, которые и без того не отличались особой упорядоченностью. Все, на что он был сейчас способен, — с раскрытым ртом глазеть на своих братьев.— Вы получили ответ, — раздраженно сказалг Самах. — У вас есть еще вопросы?Вопрос у Альфреда был, но Альфред не знал, как его задать и при этом не рассердить главу Совета Семи. Наконец он выдавил из себя:— Почему вы уснули?Boпpoc был очень простым. Но, к своему ужасу Альфред услышал отзвуки остальных вопросов, терзавших его сердце, и они повисли в воздухе, как крик боли.«Почему вы оставили нас одних? Почему вы покинули тех, кто так нуждался в вас? Почему вы закрыли глаза на хаос, разрушение, страдания?»Лицо Самаха стало серьезным и встревоженным Альфред сам испугался того, что натворил, и теперь мог только запинаться и размахивать руками в безуспешных попытках заставить молчать свой внутренний голос.— Вопросы порождают вопросы, — произнес наконец Самах. — Видимо, я не смогу ответить, пока вы мне кое-что не объясните. Вы не с Челестры, не так ли?— Нет, Самах note 18 Note18
Как вы можете заметить, Альфред не использует титулов наподобие «сэр» или «мой лорд», когда разговаривает с главой Совета, который правил всеми сартанами. Подобного деления на классы не существовало в сартанском обществе времен Разделения. Со сторона Альфреда было бы более точно обращаться к Самаху «брат». То обстоятельство, что Альфред не делает этого, явственно обнаруживает его недоверие к собственному народу.

. Я не отсюда. Я с Ариануса, Мира Воздуха.— И вы пришли в этот мир через Врата Смерти, я полагаю?Альфред заколебался.— Наверно, правильнее будет сказать, что я попал сюда по воле случая, или по воле собаки, — добавил он со слабой улыбкой. Эти слова тоже вызвали картинки в сознании слушателей, и, судя по изумлению, отразившемуся на лицах, картинки были им непонятны.Альфред понимал их недоумение. Он видел у них в сознании Арианус, различные расы меншей, которые воюют между собой, удивительную машину, которая ничего не делает, сартанов, которые ушли и позабыты. Он видел свое путешествие через Врата Смерти, видел корабль Эпло, видел самого Эпло.Альфред собирался с силами, чтобы ответить на вопрос, который, по его мнению, сейчас должен был задать Самах, но, очевидно, эти образы обрушились на сартана столь бурно, что он был сейчас полностью поглощен собственными ощущениями.— Вы говорите, что попали сюда случайно. Разве вас послали не для того, чтобы разбудить нас?— Нет, — ответил Альфред и вздохнул — Честно говоря, меня никто не посылал.— Разве наш народ на Арианусе не получил наше послание с просьбой о помощи?— Не знаю, — покачал головой Альфред, не отрывая взгляда от пола — Если и получили, то это было давно. Очень давно.Самах умолк Альфред знал, о чем он сейчас думает. Глава Совета думал, как лучше задать вопрос, который ему совсем не хотелось задавать. Наконец Самах взглянул на Олу— У нас есть сын: Он сейчас находится в соседней комнате Ему двадцать пять лет по тому счету, что был до Разделения. Если бы он не выбрал сон, сколько лет ему сейчас было бы?— Его бы не было в живых, — ответил Альфред.У Самаха задрожали губы. С видимым усилием ему удалось взять себя в руки— Вы уверены? Ведь сартаны живут долго. Возможно, он был бы глубоким стариком?— В живых не было бы ни его, ни его детей, ни детей его детей.Альфред не стал говорить, что скорее всего у молодого человека вообще не осталось бы детей. Альфред попытался скрыть это, но он видел, что Самах уже начинает догадываться Он ведь видел в сознании Альфреда гробницы Ариануса и мертвых сартанов Абарраха, сметенных лавовым потоком.— Сколько же мы спали? Альфред потер лысину— Я не могу сказать точно. В разных мирах разный отсчет времени.— Столетия?— Полагаю, что так.Ола приоткрыла рот, словно хотела что-то сказать и не могла. Остальные сартаны были потрясены. Альфред подумал, как это, должно быть, ужасно — проснуться и обнаружить, что проспал целую эпоху.— Это все так… запутанно. Единственные, кто может помнить об этом, у кого наверняка сохранились записи, это… — слово застыло у Альфреда на губах. Он не хотел, чтобы оно прозвучало здесь, ну, по крайней мере, сейчас.— Патрины, — закончил за него Самах. — Да, я видел в вашем сознании мужчину из числа наших древних врагов. Он освободился из Лабиринта. Вы путешествовали вместе.Лицо Олы прояснилось. Она нетерпеливо подалась вперед.— Можем ли мы искать утешения в этом? Я не одобряла этот план, — она быстро взглянула на мужа, — но я бы очень хотела ошибиться. Можем ли мы считать, что наши надежды на исправление оправдали себя? Что патрины, выйдя из заключения, усвоили этот суровый урок и отказались от своих дьявольских планов по захвату власти?Альфред помедлил с ответом.— Нет, Ола, ты не можешь найти утешения и в этом, — холодно сказал Самах. — Конечно, мы должны были знать. Посмотри на образ патрина в сознании нашего брата. Это те же самые патрины, которые принесли в мир страшные разрушения. — Он хлопнул по подлокотнику и снова поднял тучу пыли.— Нет, Самах, вы ошибаетесь! — запротестовал Альфред и сам поразился собственной дерзости. — Большая часть патринов все еще находится в той тюрьме, в которую вы их заключили. Они жестоко страдают. Бесчисленное множество их стало жертвами чудовищ, которых мог измыслить лишь дьявольский, извращенный разум! Те, кому удалось вырваться, полны ненависти к нам, ненависти, которая передавалась из поколения в поколение. И мне кажется, эту ненависть можно понять. Видите ли, я… я побывал там… в другом теле.Его новообретенное мужество быстро таяло под пылающим взглядом Самаха. Альфред сжался и ушел внутрь себя. Его руки теребили потрепанные кружева, выбивавшиеся из рукавов поношенной бархатной куртки.— Как вы можете говорить такое, брат?! — вознегодовал Самах. — Это невозможно! Лабиринт создан для обучения. Это игра — тяжелая, сложная, но не более чем игра!— Боюсь, эта игра стала смертельной, — произнес Альфред, не отрывая взгляда от пола. — Но, возможно, надежда еще существует. Видите ли, этот патрин, с которым я знаком, очень сложный человек. У него есть собака…Самах сощурился.— Вы, кажется, симпатизируете врагу, брат?— Нет-нет, — залепетал Альфред, — Я действительно не знаю никаких врагов. Я знаю только Эпло. И он…Но Самаха это уже не интересовало. Он отмахнулся от слов Альфреда, как от пыли.— Этот патрин, которого я видел в вашем сознании, был свободен и путешествовал сквозь Врата Смерти. Каковы его цели?— И-исследования, — от волнения Альфред начал заикаться.— Нет, не исследования! — Самах вскочид на ноги и устремил взгляд на Альфреда. Под этим пронзительным взглядом Альфред попятился. — Не исследования! Разведка!В глазах Самаха, когда он обратился к другим членам Совета, сверкало мрачное торжество,— Кажется, братья, мы проснулись вовремя. Наши древние враги снова готовятся начать войну. Глава 7. ГДЕ-ТО ПОСРЕДИ ДОБРОГО МОРЯ Утро. Еще одно утро отчаяния и страха. Утро — самое тяжелое для меня время. Когда я прихожу в себя после кошмарного сна, то в первое мгновение мне кажется, что я у себя дома, в своей кровати, и это был всего лишь сон. А потом я вспоминаю, что эти кошмары могут в любую минуту стать реальностью. Мы пока не видели никаких признаков присутствия змеев, но кто-то неотступно следит за нами. Мы не мореходы и не умеем управлять кораблем, но кто-то управляет им. Кто-то ведет нас. И мы не знаем, кто.От страха мы даже не отваживаемся подняться на верхнюю палубу. Мы стараемся скрыться в нижней части корабля, где этот кто-то не может достать нас.Каждое утро Элэйк, Девон и я собираемся вместе и без всякого аппетита что-то едим. Мы смотрим друг на друга и спрашиваем себя, не станет ли сегодняшний день последним.Самое страшное — это ожидание. Наш страх растет день ото дня. Нервы натянуты уже до предела. Девон — Девон? — поссорился с Элэйк из-за какого-то ее замечания об эльфах. Кажется, они до сих пор ругаются. Но причина этой ссоры — не гнев, а страх. Я начинаю думать, что страх сведет нас с ума.Воспоминания дают мне возможность хоть ненадолго забыться. Я расскажу о том, как мы готовились уходить.Сборы были горькими и мучительными. Оказалось, что принять решение сдаться змеям было самой легкой частью дела. Мы успокоились, вытерли слезы и стали думать, что скажем родителям. Мы выбрали Элэйк, чтобы она говорила от нашего имени, и пошли на террасу.Наше появление стало неожиданностью для родителей. Элиасон совсем недавно потерял жену (она умерла от какой-то эльфийской болезни), и теперь ему было больно смотреть на Сабию, свою единственную дочь, как две капли воды похожую на покойную мать Он отвернулся. Когда снова посмотрел на нас, его глаза были полны слез.Сабии изменило мужество. Она подбежала к отцу, обняла его и расплакалась. И конечно же, все рассказала.— Вы подслушивали?! — нахмурился Думэйк. — Опять?!Я никогда еще не видела его в таком гневе. Тщательно подготовленная речь застыла у Элэйк на губах.— Отец, мы решили идти. Вы не можете нас остановить…— Нет!!! — в ярости взревел он и принялся крушить кораллы, не обращая внимания на то, что разбивает руки в кровь — Я скорее умру, чем подчинюсь этим!..— Да, умрешь! — закричала Элэйк. — И весь наш народ умрет! Ты этого хочешь?!— Сражаться! — черные глаза Думэйка пылали, на губах выступила пена. — Мы будем сражаться! Эти твари так же смертны, как и мы! У них тоже есть сердце, которое можно вырвать!..— Да, — решительно сказал мой отец, — мы будем сражаться.У его ног на полу лежали вырванные из бороды клочья. В тот момент я впервые до конца осознала, на что мы решились. Я и раньше не думала, что нам будет легко это сделать, но мы, когда принимали решение, думали только о собственных страданиях. Теперь я поняла, что хотя нам предстояло умереть, и умереть ужасной смертью, после этого все наши страдания закончатся и мы предстанем перед Единым. А наши родители (и те, кто нас любит) будут переживать нашу смерть снова и снова.Мне было стыдно смотреть им в глаза.Отец и Думэйк уже обсуждали боевые топоры и другое оружие, которое они собирались изготовить, и наговоры, которые эльфы могли бы наложить на это оружие. Элиасон уже пришел в себя и действительно предложил несколько заклятий. Я не могла промолвить ни слова. Мне стало казаться, что, может быть, у наших народов действительно есть возможность спастись, что мы можем сражаться со змеями и что нам не обязательно жертвовать жизнью. И тут я увидела Элэйк. Она как-то странно молчала.— Мама, — вдруг холодно сказала она, — ты должна сказать им правду.Делу вздрогнула. Она бросила на дочь быстрый, полный затаенного недовольства взгляд, словно пытаясь заставить ее молчать, но было поздно. Мы поняли, что она что-то скрывает.— Какую правду? — настойчиво спросила моя мама.— Я не имею права этого говорить, — сказала Делу, стараясь ни на кого не смотреть. — И моя дочь прекрасно об этом знает, — резко добавила она.— Мама, ты должна сказать, — продолжала настаивать Элэйк. — Или ты хочешь позволить им вступить в безрассудную борьбу с врагом, которого невозможно победить?— Делу, что она имеет в виду? — Это снова вмешалась моя мама.Она была ниже всех присутствующих. Даже я выше ее. Я и сейчас вижу, как она стоит подбоченясь, вздернув подбородок и твердо упираясь ногами в землю. Делу была высокой и стройной — мама едва доставала ей до пояса. Но в моей памяти мама стоит выше всех — за ту силу и мужестве, которые она проявила в тот день.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51