На него смотрели сердитые лица. Он видел злобный изгиб губ, слышал такое же злобное бормотание и едва ли не рычание. Однако враждебность собравшихся, похоже, ничуть не тревожила Дагнаруса. Он по-прежнему держался спокойно и уверенно.Регент стояла на подиуме со скрещенными руками и запрокинутой головой, олицетворяя собой оскорбленную добродетель. Если своей позой Кловис рассчитывала испугать Дагнаруса или заставить его осознать чудовищность собственных замыслов, то ее расчеты потерпели полный крах. Дагнарус как будто не замечал ее присутствия. Он пристально всматривался в одну из фресок с видом Старого Виннингэля. Рядом с ним стоял вооруженный Тасгалл, готовый к любым неожиданностям.— Скажите, уважаемый маг, там, кажется, изображен королевский дворец? — спросил Дагнарус.Тасгалл ответил настороженно, чувствуя подвох даже в таком внешне невинном вопросе:— А почему вас это интересует?— По одной простой причине. Если это — королевский дворец, художник все исказил, — смеясь, ответил Дагнарус.Не дав Тасгаллу и другим опомниться, он стремительно направился прямо к фреске. Баронам, военным и главам Орденов ничего не оставалось, как расступиться. Боевые маги устремились вслед за Дагнарусом, готовые, если понадобится, остановить его силой меча и магии. Он как будто их не видел. Наконец Дагнарус остановился напротив фрески, по странной случайности находившейся совсем неподалеку от стула, на котором сидел Ригисвальд. Старый маг делал вид, что поглощен чтением книги и происходящее совершенно его не занимает.Регент метнула на Дагнаруса сердитый взгляд, затем столь же сердито посмотрела на Тасгалла. Боевой маг пожал плечами. Он сам изумлялся поведению их «гостя»; оно было странным, но отнюдь не угрожающим. Поэтому Тасгалл не знал, что предпринять и стоит ли вообще что-нибудь предпринимать.Дагнарус внимательно смотрел на фреску.— Художник верно изобразил водопады. Но дворец выглядел совсем не так. — Дагнарус коснулся фрески. — Эта часть дворца оканчивалась не здесь, а тянулась примерно до этого места. И парадный вход находился вот тут, а не там, где он нарисован. Художник изобразил лишнюю башню, которой на самом деле не было. Из-за его ошибки балкон, где любил гулять мой отец, оказался чересчур вытянутым на запад. До своего ухода я обязательно набросаю вам, как выглядел дворец, чтобы у вас было правильное представление о нем.Последние слова Дагнарус произносил уже в мертвой тишине. Казалось, что кроме него в зале никого нет. Дагнарус вновь повернулся к собравшимся. На его губах играла улыбка.— Вижу, я увлекся, — заметил он. — Конечно, сейчас не время предаваться сладостным воспоминаниям.Дагнарус еще раз взглянул на фреску, и Ригисвальд заметил, как по его красивому лицу пробежала тень.— И все же так хочется видеть прошлое без искажений.Тень быстро сменилась обаятельной и добродушной улыбкой. Ригисвальд одним из немногих сумел увидеть взгляд Дагнаруса и услышать шепотом произнесенные слова, от которых у старика по спине побежали мурашки.Кловис — воплощение благородного негодования — мрачно переглянулась с Тасгаллом и Инквизитором. Скорее всего, они оба думали о том же, о чем и Ригисвальд, но в отличие от старика они не верили Дагнарусу. В их сознании не укладывалось, что Дагнарус — вовсе не самозванец.«Ничего, скоро вы ему поверите, — подумал Ригисвальд. — Дагнарус сделает все, чтобы вы ему поверили. Да помогут нам боги!»Массивная грудь Кловис всколыхнулась, словно парус, надутый ветром. Регент набрала в легкие воздуха, приготовившись говорить.Увы, сегодня ей решительно не везло. На сей раз ее опередил Дагнарус.— А где мой дальний родственник, юный Хирав? — спросил он, оглядывая зал.— Я не знаю, о ком вы говорите, господин главнокомандующий, — холодно ответила Кловис. — Я впервые слышу, что кто-то из присутствующих состоит с вами в родстве. До сих пор никто не уведомлял меня, что является вашим родственником.— Я имею в виду его величество короля, — сказал Дагнарус, продолжая улыбаться. Оскорбительный выпад регента его не задел. — Да, я говорю о юном Хираве Втором, моем дальнем родственнике. Я называю его «дальним родственником», ибо степень нашего родства настолько сложна, что едва ли я смогу правильно ее обозначить. Я проделал долгий путь, чтобы увидеться с ним, и мне бы очень не хотелось быть лишенным этого удовольствия.— Удовольствия? — взорвалась регент, фыркая от ярости. — Вы приставили кинжал к горлу каждого из нас и еще смеете говорить об удовольствии?— Насколько я понимаю, вы имеете в виду мою армию. Я не был уверен, что меня гостеприимно встретят, — все с той же улыбкой ответил Дагнарус. — Поэтому я решил прийти подготовленным.— Подготовленным к чему? К войне?У Кловис от ярости дрожал голос.— Нет, регент, — ответил Дагнарус, перестав улыбаться. — Я пришел сюда заявить о своих законных правах на трон Виннингэльской империи.— Я требую тишины, — словно труба, загремела регент.По каменному полу застучали тупые концы копий стражи. Неожиданно все стихло, но совсем не по воле регента. В зал вошел юный король. Трудно сказать, было ли его появление случайным совпадением, или изворотливый ум врикиля точно рассчитал время. Короля сопровождали камердинер и гвардейцы дворцовой охраны. Едва взглянув на застывших в поклонах людей, юный король сразу же устремил глаза на Дагнаруса. Ригисвальд внимательно следил — не подадут ли они друг другу какой-нибудь знак. Нет. Детские глаза светились вполне детским любопытством. Дагнарус взирал на мальчишку с покровительственным благодушием взрослого.Кловис тут же взглядом указала королю на трон, видимо, напомнив его величеству насчет их разговора о правилах поведения. Потом она повернулась к Инквизитору. Тот поднялся на подиум. Лицо его было встревоженным. Он стал что-то говорить регенту. Ригисвальд мог бы с помощью заклинания подслушать и этот разговор, но не хотел понапрасну растрачивать силы. Он и так представлял себе, о чем они говорят. Инквизитор почуял опасность и, вероятно, предостерегал Кловис. Скорее всего, он убеждал ее приостановить этот спектакль и удалиться для разговора наедине. Может, даже сообщил ей о новых «слухах».— Вы же явно не хотите выслушивать его объяснений о правах на трон. Тем более — при всех.Так Ригисвальд представлял себе слова Инквизитора.К ним подошел Тасгалл, добавивший свою долю опасений.Регент недоверчиво посмотрела на него. По губам Ригисвальд понял произнесенное ею слово: «Вздор!» Инквизитор стал приводить свои доводы. Тасгалл, несомненно, целиком был на его стороне, ибо то и дело кивал. Разъяренной Кловис пришлось отступить. Теперь ей нужно было исхитриться и увести из зала Дагнаруса, не вызвав противодействия баронов. Чуть раньше этот маневр, возможно, и удался бы ей. Но не сейчас.Они забыли про короля.Хирав Второй подался вперед и громко сказал:— Я слышал, господин, что ты имеешь законные права на трон. Хочу услышать, чем ты это докажешь.Регент попыталась угомонить юного короля.— Ваше величество, вам совершенно не о чем тревожиться…— Я желаю выслушать его, — выразительно посмотрев на регента, заявил король. — Говори, господин. Мы тебя слушаем.— С удовольствием, ваше величество, — с подобающей серьезностью ответил Дагнарус. — Я — принц Дагнарус, младший сын Тамароса, покойного короля Виннингэля. Поскольку мой старший брат Хельмос умер, я остаюсь единственным живым наследником Тамароса, а следовательно — единственным законным претендентом на королевский трон. *** Дагнарус конечно же знал, какая суматоха поднимется в зале после этих слов. Регент велела страже увести его величество в безопасное место. То был удобный повод удалить малолетнего короля из зала. На самом деле королю ровным счетом ничего не грозило. Гневные слова, вылетавшие из охрипших глоток, не были направлены против Хирава Второго. Надо признать, что и Кловис кричала ничуть не меньше остальных. Кто-то из присутствующих требовал обезглавить самозванца, иные жаждали видеть голову регента насаженной на пику. Одни требовали позволить Дагнарусу объяснить его более чем странное заявление, другие говорили, что его надо немедленно утопить в Арвене. Король упрямо не желал покидать зал, а регент на виду у взбудораженных и сердитых баронов не могла приказать, чтобы его увели силой.Страже ничего не оставалось, как окружить трон и замереть с мечами в руках. Вид у маленького Хирава был серьезный и несколько подавленный, но только не испуганный. Король не сводил глаз с Дагнаруса, что было вполне естественным. Дагнарус тоже взглянул на него, желая убедиться, что мальчишка в безопасности, затем спокойно повернулся в сторону собравшихся и встал поудобнее, приготовившись говорить. Он едва заметно улыбался.Шум и суета в зале позволили Ригисвальду получше разглядеть Владыку Пустоты. Старик усердно пытался увидеть хоть какие-то внешние признаки, некое телесное свидетельство того, что этот человек продлевает свою жизнь посредством вредоносной магии. Магия Пустоты никогда и ничего не давала просто так, но всегда требовала ощутимой платы.Лицо Дагнаруса было свежим и гладким, руки в шрамах и мозолях не отличались от рук любого воина. Такие мозоли натирал каждый, кто привык держать меч. Свои шрамы Дагнарус получил в сражениях; они ничем не напоминали язвы и прыщи. Тело Дагнаруса было крепким и мускулистым, держался он прямо. Обаятельный мужчина, которому никак не дашь двухсотлетнего возраста.Ригисвальд сидел сбоку от Дагнаруса, что мешало старику рассмотреть его глаза, хотя магу очень этого хотелось. Неожиданно Дагнарус сам повернулся к Ригисвальду.— Почтенный господин, вы согласились бы написать мой портрет? — с дразнящей улыбкой спросил Дагнарус, намеренно возвысив голос, чтобы перекрыть шум.— Я согласился бы добавить ваш портрет вон на ту фреску, — ответил Ригисвальд.Кивком головы он указал на фреску, изображавшую Хельмоса после Трансфигурации. Тот стоял рядом со своим отцом, королем Тамаросом, облаченный в сияющие доспехи Владыки. Они оба светились от счастья и ликовали. Здесь художник отошел от исторической правды. Летописи повествовали, что никакого ликования не было. Хельмос стал Владыкой Скорбей. Хельмос был первым и единственным, кого боги наградили таким званием. Дагнарус (тогда десятилетний мальчишка) на фреске почему-то отсутствовал. Это было вторым нарушением исторической правды.Дагнарус повернулся к фреске и долго глядел на отца и старшего брата, опьяненных радостью и гордостью. Это был их звездный час. Младшему брату, не желавшему вдохновляться примером Хельмоса и идти по отцовским стопам, там не было и не могло быть места.Когда Ригисвальд наконец-то увидел его глаза, в них не было ожидаемой бездонности Пустоты. Боль, так и не утихшая за эти двести лет… Честолюбивые замыслы, вот уже двести лет не дававшие ему покоя… Глаза, глядевшие сейчас на Ригисвальда, были вполне человеческими. Как ни парадоксально, но старик предпочел бы увидеть в них мертвую холодность Пустоты, а не затаенную тоску и страдание.— Так вы верите мне, почтенный господин? — с наигранной веселостью спросил Дагнарус.— Верю, — сказал Ригисвальд. — На свою же голову, — вырвалось у него.Дагнарус не обиделся. Кажется, ему даже понравилось беседовать с чудаковатым стариком, но к этому времени в зале удалось восстановить тишину. Дагнарус сразу же забыл о Ригисвальде и приготовился слушать, что скажет пышущая негодованием Кловис.— Ваши утверждения смехотворны, — начала регент. — Не хотелось бы понапрасну тратить время на их опровержение, но я все же это сделаю. Чтобы показать несостоятельность ваших притязаний, достаточно обратиться к летописям. Тому Дагнарусу, за которого вы имеете дерзость себя выдавать, сегодня было бы свыше двухсот лет. Как известно, люди столько не живут. Тот, настоящий Дагнарус, вероятнее всего, был убит при осаде Старого Виннингэля, которую он же и затеял. Тот, настоящий Дагнарус…— Простите, что прервал вас, Высокочтимый Верховный Маг. А если я докажу справедливость своих притязаний, причем докажу неопровержимо, будет ли этого достаточно для их удовлетворения?Кловис раскрыла рот, готовая к новому выпаду.«Не делай этого! — мысленно крикнул ей Ригисвальд. — Не играй в его игры. Спроси, каковы его условия, отвергни их и выстави его вон. Уж лучше мы все погибнем, а город превратится в развалины, чем твоими стараниями оказаться под властью Пустоты».— И каковы же ваши доказательства? — надменно спросила регент.Ригисвальд глубоко вздохнул и опустил голову.— Я обращусь к находящемуся здесь монаху с Драконьей Горы.Такой поворот событий несколько ошеломил Кловис, но она быстро овладела собой.— Я что-то не понимаю…— Простите, регент, — вкрадчиво перебил ее Дагнарус. — Вы же просили доказательства.Монах, о котором успели позабыть, встал со стула и в сопровождении великанов-телохранителей вышел на середину зала. Он коротко поклонился собравшимся и с неподдельным интересом уставился на Дагнаруса.— Почтенный Хранитель Времени, — в голосе Дагнаруса звучало беспредельное уважение. — Мне, как и всем, кто здесь находится, известно, что монахи с Драконьей Горы не творят историю, а являются ее свидетелями и летописцами.Монах слегка наклонил свою лысую, испещренную татуировкой голову, давая понять, что Дагнарус прав.— Я прошу вас, почтенный Хранитель Времени, засвидетельствовать правдивость моих слов. Являюсь ли я Дагнарусом, младшим сыном короля Тамароса, родившимся в пятьсот первом году у него и его законной жены, королевы Эмилии, дочери короля Дункарги Олгафа?Монах сложил ладони, вновь коротко поклонился и сказал:— Да, ты и есть тот Дагнарус.Монах четко и бесстрастно выговаривал каждое слово. Собравшиеся застыли в немом изумлении. Никто не позволил себе усомниться в истинности слов Ну-Тая.— Все это — происки зла! — сдавленно выкрикнула Кловис. — Зла Пустоты.«Поздно, голубушка, — мысленно бросил ей Ригисвальд. Он откинулся на спинку и принялся рассматривать узор потолка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73