Луноход рванулся с места, и рассеянная пыль и мелкие камни посыпались из-под колес. Минут через пять, когда воздух в отсеке стабилизировался, Василий Федорович расстегнул костюм и снял шлем.
— Как это ты оплошал, Володя? — спросил он начальника станции, когда тот по примеру Алферова разгерметизировал свой костюм.
— Не знаю. Чувствовал, что не надо пускать, но…
И он развел руками. Алферов взглянул на осунувшееся лицо Яковлева и вдруг заметил блестки седых волос в короткой, ежиком, стрижке начальника станции. Он успокаивающе положил ему руку на колено.
— Не переживай. Еще не все потеряно.
— Ребята хорошие, — с горечью сказал Владимир Кузьмич. — Шестые сутки… И пока никаких следов. Про завал ты слышал?
Алферов кивнул.
— Ума не приложу, что с ними могло приключиться. Завал, правда, странный. Я приказал передвинуть туда буровую, чтобы проверить, далеко ли сидит рыхлятина, но оказывается, туда даже луноход забраться не может. Разбирают вручную.
— Ладно, о деталях поисков потом. Сейчас меня интересуют мотивы поездки. Исследования исследованиями, а зачем ехать женщине?
— Им нужен был оператор на кали-съемку.
— Это еще к чему?
Хмуро поглядывая на начальника космоцентра, Яковлев рассказал предысторию поездки.
— Что же ты не сказал об этом с самого начала! — с досадой стукнул кулаком по подлокотнику сиденья Алферов и повернулся к водителю.
— Связь с поисковой группой!
Водитель молча нажал кнопку.
— Первый вызывает пятого! Прием.
— Я пятый. Слушаю.
— Немедленно возвращайтесь в район завала. Всех людей на разборку. Об исполнении доложить.
— Но…
— Никаких «но»! — рассердился Алферов. — Поиски должны быть осмысленными и направленными. Вы проверили модель их исследований?
— Но ведь нам точно известен район исчезновения.
— Соберите экипаж и продублируйте кали-съемку в районе завала. Вы видели там квадратную сетку следов?
— По ней мы и вышли на завал, — в голосе начальника спасательной группы прозвучала обида.
— Хорошо. Промоделируйте кали-съемку и проверьте, ведет ли зона аномалии к завалу. Второе. Проведите профильное электрозондирование и сейсмику. Заряды располагайте по одну сторону от завала, станции — по другую. Задача — получить информацию о наличии пустот. Всех свободных людей на разборку завала. Ясно?
— Ясно, Василий Федорович.
— Тогда действуйте.
Отдав распоряжение, Алферов откинулся на спинку, позволив себе расслабиться. Впервые с момента получения известия об исчезновении экипажа он почувствовал некоторое облегчение. Его личный опыт, опыт человека, отдавшего без малого восемнадцать лет Луне и исколесившего ее вдоль и поперек, подсказал, что меры, предпринятые им, являются оптимальным вариантом поиска, и ему уже не терпелось посмотреть, насколько эффективно выполняется программа, но еще в космопорте он понял, что МЛК-5 — единственный транспорт, оставшийся на станции. С другой стороны, он привык доверять подчиненным, ибо космос суров и вырабатывает в людях не просто дисциплинированность, а осознанную необходимость четкого и полного выполнения задания, поскольку от организованности и собранности каждого зависит подчас не только программа исследований, но и благополучие, если не жизнь каждого. Оставалось ждать прибытия на станцию, чтобы здесь, имея под рукой все данные, рассчитать реальные пределы жизнеобеспечения исчезнувшей группы.
А дорога все вилась и петляла между необыкновенно многочисленными здесь мелкими кратерами и, казалось, ей не будет конца, но вот она начала круто забирать влево, и луноход вошел в тень горы Лебедь. Вспыхнувшие фары осветили туннель шлюза. На станции ожидали приезда высокого начальства, и ворота шлюза были открыты.
Алферов не стал осматривать хозяйство станции, как делал обычно, попадая в подведомственную ему организацию, а сразу прошел в кабинет начальника станции. Яковлев предложил снять гермокостюмы, но Василий Федорович махнул рукой.
— Ты снимай, а я, может быть, еще поеду на место.
Начальник станции пожал плечами, но настаивать не стал, хотя ему было абсолютно ясно, что ехать к месту происшествия не на чем. Все тяжелые вездеходы ушли с поисковой группой, а отправлять Алферова на «молоке» он бы не рискнул даже по прямому его приказу. Сняв спецкостюм, Яковлев увидел, что начальник космоцентра стоит у окна.
— Твоя идея? — Алферов кивнул на имитацию улицы за окном и зеленые столбы разросшейся вдоль противоположной стены актинидии.
— Нет, — хмуро мотнул головой Владимир Кузьмич. — Это их затея.
— Ясно, — сказал Алферов и сел в кресло спиной к окну.
Начальник станции поспешно задернул шторы. Зеленая стена слишком часто напоминала ему о четверке, и он специально оставлял окно незашторенным даже на ночь, но сейчас оно мешало собраться с мыслями.
— Давай посчитаем реально, — Василий Федорович подвинул кресло к столу, взял листок бумаги, достал ручку и начал записывать по памяти нормы потребления кислорода.
— Шесть суток. Что тут считать, Василий Федорович? Они продержатся за счет резерва максимум еще сутки.
— Сутки? Давай исходные данные заправки баллонов в килограммах с точностью до одной десятой. Ты плохо знаешь своих подчиненных!
Получив все данные, Алферов заложил программу в ЭВМ и через несколько минут бросил на стол карточки с расчетами.
— Так. Пассивные варианты отбросим сразу. Это не для них. С другой стороны, они тоже не дураки и используют любую возможность, чтобы протянуть до подкрепления. Следовательно, от десяти до пятнадцати суток. Кислорода им должно хватить. Это самое главное. Хуже, что надвигается период ночи. В том районе он наступит раньше примерно на полтора дня. У нас в распоряжении остается не более пяти суток…
Алферов прикрыл рукой глаза. Какие могут быть варианты? В воронке их, конечно, нет. Нашли бы сразу по следу. Какая-нибудь полость? Нашли бы способ если не выбраться, то по крайней мере сообщить. Что-нибудь вроде Бермудских силовых полей?
— Там магнитные аномалии есть? — обратился он к Яковлеву.
— Маскон первого порядка, а магнитное поле, наоборот, пониженное, — сказал, подумав, начальник станции. — Впрочем, я не специалист. Можно посмотреть по справочнику.
— Не надо, Володя. Теперь и я вспомнил, что там самая крупная гравитационная аномалия… Нет, здесь такие вещи нереальны. Зыбуны, воронки, полости. Что еще? Скрытый купол?
— Маловероятно. После обрушения купол себя обнаружит. Это не воронка, которая засыпается над попавшим в нее луноходом.
— Значит, Луна подкинула что-то новенькое. Не могли они так легко попасться на простую ловушку. Прошли бы!
Уверенность Алферова ободрила Василия Кузьмича. Химик по профессии, он тяготел к кабинетной работе, но долгие годы работы на Луне и глубокая преданность исследованиям ее состава выдвинули его в число руководителей. Административную работу он воспринял как дополнительную, но необходимую нагрузку к своей основной деятельности. К удивлению многих, он оказался хорошим организатором и хозяйственником, предусмотрительным и расчетливым. За все годы на возглавляемых им станциях не случалось ни одного ЧП, может быть, поэтому он и не представлял всех тонкостей расчета пределов жизнеобеспечения, хотя знал, что нормы всегда закладываются с запасом. Ему, химику, привыкшему к точным расчетам ионных обменов при реакциях, не приходило в голову то, о чем известно каждому первокурснику специальных институтов, что кислород потребляется организмом неравномерно и что его можно в определенных условиях экономить. Во всех расчетах обычно фигурировали средние нормы, которым он привык доверять и теперь, узнав от Алферова, что экипаж, о судьбе которого он думал последние дни с душевным содроганием, сможет продержаться дольше его самых смелых прогнозов, Владимир Кузьмич вдруг обрел способность вернуться к повседневным заботам.
— У меня повар давно требует замены. Ты обещал прислать кого-нибудь на время, — напомнил он Алферову.
— Будет, — коротко ответил тот, тоже отвлекаясь от размышлений. — Кстати, ты плохо встречаешь гостей. Я бы сейчас борща поел из нормальной фарфоровой тарелки. За два дня полета мне изрядно надоели тубы!
— Пойдем, накормлю, — Яковлев впервые за последнее время улыбнулся. — Только как насчет борща, не знаю. Наш не очень жалует. Прислал бы обыкновенную девчонку, хохлушку. На Украине все готовят не хуже, чем студенты высших кулинарных курсов.
— Ты мне голову не морочь. Готовить каждый сумеет. На станции важно не только кулинарное искусство, но и точнейший математический расчет, чтобы вое время поддерживать вас в форме.
— Ладно, пошли. Вот похлебаешь сейчас форму, тогда я посмотрю, что ты заговоришь о содержании.
Раньше всех проснулся Сима и тут же устроил общую побудку, несколько раз открыв и закрыв солнцезащитную шторку. Наскоро подкрепившись, друзья принялись за работу. Ожидания Субботина сбылись лишь частично. Затратив шесть часов на съемку и отрисовав изолинии, он убедился, что аномалия вытянута, как он и предполагал, в направлении горного отрога, однако таких высоких значений, как в точке тридцать шесть, они больше не встретили.
— Тем лучше, — подмигнул Михаил. — Значит, пойдем по гребню повышения от тридцать шестой на отрог.
— Много ли тут пройдешь? — проворчал Сима. — До отрога метров пятьсот, а на гору эта лошадка не заберется.
— Ну, пощупаем вблизи. Время терпит.
— Надо еще керн посмотреть, — возразил Макаров. — И магнитный каротаж провести.
— Успеем, Саша. У нас в распоряжении не менее суток. Надо же довести работу до логического конца.
— Сашенька, милый, — вмешалась Майя, — каждая сотая процента калия — это лишние триста килограммов груза! Представляешь?
— Ладно уж. По старой дружбе потерплю. Давай, Сима, а то напали с двух сторон.
Луноход плавно тронулся и, набирая скорость, двинулся по дороге к угловой точке. Здесь Смолкин развернул его по направлению к отрогу.
— Поехали! — махнул Субботин.
Луноход прошел четыреста метров и замер.
— Точка сто двадцать вторая!
— Один сорок два!
— Подходяще! — довольно потер руки Михаил. — Майя, готовь мешки под загрузку.
— Сейчас, — она заторопилась и, приподнявшись, едва не сдвинула столик.
— Сиди, — успокоил ее Саша. — Мужа своего не знаешь, что ли? Нашли время забавляться. Один придумал светобудильник, другой играет на психологии…
— Внимание! — прервал его сентенции Субботин. — Поехали!
Сима включил двигатели и, выдерживая направление, тронул луноход. Метров через сто под колесами заскребло. Смолкин мгновенно переключил на пониженную передачу и дал полную мощность. Луноход рывком продвинулся вперед, снова залязгало под колесами, и продвижение его замедлилось, корпус затрясся, колеса забуксовали. Смолкин дал задний ход и попробовал пройти рухляк с разгона. Ему удалось продвинуться еще метров на пятнадцать.
— Все. Дальше не пойдет. Делайте замер здесь. — Сима выключил двигатели.
— Один пятьдесят семь! — эхом отозвался Саша.
— Симочка, ну еще чуть-чуть! — попросила Майя. — Может, пройдем этот кусочек, а там легче.
Смолкин вздохнул, включил двигатели и отогнал вездеход назад на добрую сотню метров.
— Толкаете на нарушение, — ворчливо проговорил он, сосредоточенно всматриваясь в склон отрога. — Прошу всех пристегнуть ремни и перейти на автономное дыхание.
Убедившись, что все выполнили его указание, он застегнул костюм и закрыл гермошлем.
— Ну, держись покрепче.
Вездеход рванулся с места и помчался, набирая скорость. С разгона он проскочил рухляк и помчался вверх по каменистому склону.
— Ну вот, — удовлетворенно сказал Михаил, когда вездеход остановился. — А говорил — не выберемся.
— Точка сто двадцать четвертая!
— Два пятнадцать!
— Ну, ребята! Это надо пощупать, — засуетился, отстегиваясь, Субботин.
— По-моему, сначала надо определить максимум, — задумчиво хлопая ресницами, Саша посмотрел на Михаила, и тот, устыдившись собственной поспешности, защелкнул пряжку.
— Ладно, поехали дальше, но эту точку я все-таки посмотрю.
Метров через двести опять начался рухляк. Порода напоминала прогнившую древесину, и даже крупные камни рассыпались под колесами. Сима направил луноход чуть вниз по склону и, преодолевая растущее сопротивление, продвинулся метров на двадцать. Вдруг вездеход качнулся и просел на одну сторону.
— Этого еще недоставало, — пробормотал Сима, включая задний ход.
Машину тряхнуло, она начала медленно, с натужным воем двигателей выползать из ямы, но это продолжалось недолго. Луноход скреб всеми колесами, но не двигался. Наползло пылевое облако оранжевого цвета. Смолкин включил инфравидение и принялся расхаживать колею, подавая то вперед, то назад. Колея удлинилась, и, набрав разгон, вездеход выскочил из ямы, и тут что-то хрустнуло, свет померк, на мгновение у всех возникло ощущение невесомости, и тут же раздался страшный удар… Следом как будто кувалды застучали по корпусу…
— Алло, кто живой? — раздался в темноте неестественно хриплый голос Смолкина.
— Зажги свет, — отозвался Субботин.
— Ка-ажется, я на-абил себе шишку! — заикаясь, проговорил Макаров.
Вспыхнул аварийный свет. Майя лежала, навалившись на планшет.
— Майя!
Тишина.
— Смолкин! Герметичность!
Сима глянул на приборы.
— Герметичность в порядке… Содержание кислорода в норме.
Саша отстегнулся и приподнял Майю за плечи.
— Ммм… — простонала она.
— Кажется, жива.
Субботин разгерметизировал ее костюм и снял гермошлем. Майя открыла глаза.
— Ничего, я сейчас… Полежу немного… Саша трансформировал кресло, откинув спинку назад. Поддерживая за плечи, Миша уложил жену на импровизированную кровать.
— Что? — спросил он с тревогой.
— Ничего… Столиком в солнечное сплетение…
— Ты меня напугала, — он расстегнул кофточку на груди. — Полежи, а мы посмотрим, что и как. Ну-ка, включи фары! Надо посмотреть, что там барабанило. И шорох какой-то, слышите?
Фары вспыхнули, и свет их ударил в глаза. Сима машинально переключился на ближний, и тогда все увидели мириады искрящихся на свету кристаллов и темнеющую глубину пустоты…
— Вот так штука!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15