С тех пор как пациент поступил в больницу, сильных приступов не было. Боль возникает в основном за грудиной с радиацией влево, но редко продолжается более нескольких минут. Когда холодно, начинается невралгия и могут иметь место сердечные приступы, поэтому в палате установили несколько электрообогревателей, так как парового отопления недостаточно.

20 декабря. Легкая облачность, потом ясно.
Вчера вечером около 8 часов приступ боли в груди от солнечного сплетения, распространившейся за грудину. Продолжался полчаса. Сняли боль таблеткой нитроглицерина, уколами болеутоляющего и сосудорасширяющего, предписанными дежурным врачом. Электрокардиограмма никаких изменений по сравнению с предшествующей не показала. Давление 156 на 78.

23 декабря. Ясно, потом переменная облачность.
Каждый день легкие приступы. Так как в моче обнаружен сахар, утром пациенту дали обильный завтрак, рис с приправами, после чего взяли кровь на гликемию и возможный диабет.

26 декабря. Ясно, потом облачно.
Приблизительно в 6 часов вечера мне позвонили из больницы: у пациента сильная боль в левой половине грудной клетки. Продолжалась более десяти минут. Я попросил дежурного врача принять срочные меры и прибыл в больницу около 7 часов.
Давление 185 на 97, пульс ровный. Сделали укол болеутоляющего, и пациент успокоился, наверное, его испугало то, что по воскресеньям в больнице лечащий врач отсутствует, что и явилось причиной сильного приступа. Во время приступа давление повышается.

29 декабря. Ясно, потом град и сильный туман, потом ясно.
Сильных приступов за это время не было. Векторная электрокардиограмма показывает возможный инфаркт миокарда передней стенки левого желудочка. Реакция Вассермана негативная. С завтрашнего дня я решил давать новое сосудорасширяющее средство, полученное из Америки.

3 января 1961 г. Ясно, потом облачно, потом дождь. Возможно, в результате применения нового лекарства больному гораздо лучше. Моча мутная, анализ под микроскопом обнаружил большое количество лейкоцитов.

8 января. Ясно, густой туман, ясно.
Вызвали профессора К. из урологического отделения. Он установил увеличение предстательной железы и уроинфекцию вследствие нарушения пассажа мочи. Посоветовал массаж предстательной железы и антибиотики. Электрокардиограмма показывает некоторое улучшение. Давление 143 на 65.

11 января. Переменная облачность.
Несколько дней жалуется на боль в пояснице. Кроме того, боль в груди, которая постепенно увеличивается, но больной терпел, а сегодня после полудня очень сильная боль и стеснение в обеих сторонах груди, продолжалась 10минут. Это самый сильный приступ за время пребывания в больнице. Давление 176 на 91, пульс 87. Дали таблетку нитроглицерина и сделали уколы сосудорасширяющего и болеутоляющего. Боль прошла. Электрокардиограмма не показывает никаких изменений.

15 января. Ясно.
Рентгеновский снимок, сделанный вчера, показал сильное искривление позвоночника. Чтобы пациент не сильно сгибался в пояснице, на кровать под поясницу положили металлическую пластину, чтобы тело в кровати не оседало.

(Опущено)

3 февраля. Совершенно ясно.
Электрокардиограмма показывает значительное улучшение. Последнее время никаких, даже легких, приступов. Скоро буду выписывать.

7 февраля. Переменная облачность.
Пациент уехал из больницы в хорошем настроении. Несмотря на февраль, сегодня очень теплый день. Поскольку пациенту холод противопоказан, его отправили домой в середине дня в машине с отоплением. Мне сказали, что дома в кабинете господина Уцуги топят большую печку.


Выдержка из записок Сирояма Ицуко

20 ноября прошлого года у отца были спазмы мозговых сосудов, вслед за тем сразу же приступы стенокардии и инфаркт миокарда. 15 декабря того же года его положили в Токийскую больницу, благодаря профессору Кацуми он выздоровел и 7 февраля этого года вернулся домой на Мамиана. Но от стенокардии он совершенно не избавился, после выхода из больницы было несколько легких приступов, и даже сейчас он иногда принимает нитроглицерин. С февраля до марта он из спальни не выходил. Сиделка Сасаки во время отсутствия отца оставалась в доме на Мамиана и ухаживала за моей матерью, а когда отец вышел из больницы, стала ухаживать за ним: три раза в день его кормит, водит в уборную и по большой и по малой нужде; иногда ей помогает О-Сидзу.
В Киото у меня особых дел не было, и я полмесяца прожила на Мамиана, ухаживая за мамой вместе с Сасаки. Отец видеть меня не хочет, поэтому я старалась не показываться ему на глаза. То же самое с Кугако.
Положение Сацуко особенно деликатное и сложное. Следуя указаниям профессора Иноуэ, она все время относится к отцу очень ласково, но когда нежность становится чрезмерной и она подолгу сидит у его постели, отец приходит в возбуждение. Часто после посещения Сацуко у отца были приступы. Но если она несколько раз в день к нему не заглянет, он обязательно начинает беспокоиться, а это может привести к ухудшению его состояния.
Отец, как и Сацуко, психологически находится между двух огней. Приступы стенокардии очень болезненны, он, хотя и говорит, что смерть ему не страшна, боится предсмертных мучений. Поэтому он изо всех сил старается избежать близкого общения с Сацуко, но совсем не видеться с ней не может.
Я ни разу не поднималась на второй этаж к Дзёкити и Сацуко. По словам сиделки Сасаки, Сацуко теперь уже не спит в спальне, а перебралась в комнату, которая служила комнатой для гостей. Время от времени на втором этаже украдкой появляется Харухиса.
Когда я возвратилась в Киото, мне неожиданно позвонил отец. Я забеспокоилась, что случилось. Оказалось, что листы цветной бумаги с отпечатками подошв Сацуко до сих пор находятся в лавке Тикусуйкэн, и он попросил забрать их, отдать каменщику из храма и попросить вырезать по ним стопы Будды. В «Записках о странах, лежащих к западу от великой империи Тан» сказано, что отпечатки стоп Будды сохранились в стране Махадха. Длина их 1 сяку 8 сун, ширина 6 сун, на обеих ногах чакраварти. На отпечатках ног Сацуко чакраварти можно не изображать, но сделать их такого же размера, как стопы Будды. Он настоятельно просил, чтобы я все точно исполнила.
Я не могу обращаться к кому бы то ни было с такой абсурдной просьбой. Выслушав его, я повесила трубку, а потом позвонила и сказала: «Мастер сейчас уехал на Кюсю и даст ответ позже».
Через несколько дней отец опять позвонил мне и велел в таком случае отправить эстампы ему в Токио, что я и сделала.
Вскоре я узнала от Сасаки, что, получив эти листы, он из нескольких десятков выбрал четыре или пять, которые показались ему наиболее удачными, все время с большим вниманием их рассматривал. Сиделка опасалась, как бы это занятие его слишком не разволновало, но отобрать у него листы было невозможно, и она решила, что пусть он лучше возится с ними, чем непосредственно общается с Сацуко.
В середине апреля, когда наступила хорошая погода, он минут 20-30 начал гулять посаду. С ним ходит в основном Сасаки, а изредка его водит за руку Сацуко.
В то же время, как было предусмотрено, начали строить бассейн, и все клумбы срыли.
– Напрасно это, все равно летом папа не будет выходить из комнаты, – сказала Сацуко. – Лучше прекратить эту бессмысленную трату денег.
Дзёкити на это ответил:
– Он смотрит, как идет работа, и начинает о чем-то мечтать. Да и детям будет удовольствие.

Junichiro Tanizaki,
1961

Послесловие переводчика

Танидзаки Дзюнъитиро (1886-1965), один из наиболее выдающихся японских писателей XX века, получивший мировое признание, родился в Токио. Предки Танидзаки занимались торговлей и жили в «нижней» части города, отведенной для ремесленников и торговцев.
Своим благосостоянием семья Танидзаки была обязана деду писателя, Кюэмон, энергичному предпринимателю, чувствующему конъюнктуру в эпоху решительных реформ. У него была многодетная семья: три дочери и четыре сына, но отец не любил мальчиков и отослал трех младших сначала в провинцию к кормилице, а потом дал их усыновить в другие семьи. Впоследствии, выдавая замуж дочерей, он поставил условие, что зятья примут фамилию Танидзаки. Его жена и отданные на сторону сыновья не переставали жаловаться, приписывая этой несправедливости причину последующих деловых неудач. В первой главе воспоминаний «Детство» (Ёсё дзидай, 1955-1956) Дзюнъитиро писал, что дед его, несомненно, был поклонником женской красоты, и видел в этом корни своего собственного преклонения перед прекрасным полом.
Две из дочерей Кюэмон вышли замуж за братьев Эдзава, представителей дома, занимающегося оптовой торговлей рисовой водкой, некогда преуспевающего, но в описываемое время находящегося в трудном финансовом положении. Как было сказано, оба брата приняли фамилию тестя и основали две младших ветви дома Танидзаки.
Младший из братьев, Васукэ, переменивший имя на Танидзаки Курагоро, женился на Сэки, третьей дочери Кюэмон, которая славилась редкой красотой. Их первый ребенок прожил всего три дня. Вторым родился Дзюнъитиро,который был записан старшим сыном и который со временем должен был продолжить дело дома и возглавить семью. Кроме него, у Курагоро и Сэки было семеро детей, из которых один, Сэйдзи, тоже сделал литературную карьеру.
Детство писателя было счастливым. Дом был зажиточным. К матери, которая скончалась в 1917 г., Танидзаки испытывал особую нежность. Ее образ появлялся на страницах его произведений, вплоть до «Дневника безумного старика» (Футэн родзин никки, 1961 г.).
Положение, однако, скоро изменилось. В 1888 г. скончался дед писателя. Курагоро не обладал ни талантами, ни энергией, необходимыми для ведения больших дел. Его преследовали неудачи. Несколько лет его поддерживал материально его брат, женившийся на старшей дочери Кюэмон, что на некоторое время оттянуло катастрофу, но в 1894 г. Курагоро с семьей был вынужден переехать в небольшой дом, что для Дзюнъитиро означало конец безоблачного детства.
Склонность Танидзаки к литературе проявилась рано. Ее развитию способствовал школьный учитель, Инаба Сэйкити, страстно влюбленный в китайскую и японскую словесность, знаток буддийской философии. Танидзаки был его учеником четыре года, с 1897 г., и всю жизнь считал своим учителем.
В 1901 г. Танидзаки поступил в Первое токийское училище, где изучал английское право, но все больше и больше времени он отдавал литературе.
В 1908 г. Танидзаки, окончательно утвердившись в своем желании стать писателем, поступил в Токийский императорский университет на факультет японской литературы. Решение привело к конфликту с семьей: старший сын должен был продолжить дело отца и вернуть обедневшей семье ее преуспевающее положение. Учение вскоре прервалось: в 1911 г. Танидзаки не смог внести деньги за обучение и был отчислен из университета.
Время, когда Танидзаки появился на литературной сцене, было временем расцвета новой японской литературы с ее главным жанром, романом, который в традиционной Японии считался не более чем развлекательным чтивом необразованной части общества. В эпоху Мэйдзи положение изменилось. Японский роман, развивавшийся под большим влиянием европейской литературы, стал чрезвычайно популярен и достиг расцвета. В творчестве Мори Огай (1862-1922), Нацумэ Сосэки (1867-1916), Симадзаки Тосон (1872-1943) и др. Основным направлением новой японской литературы стал натурализм, возникший в конце XIX в. под влиянием Мопассана и Золя. Наиболее крупными представителями этого течения были Куникида Доппо (1871-1908), Токуда Сюсэй (1871-1943), Симадзаки Тосон и Таяма Катай (1871-1930). Японский натурализм был явлением довольно сложным и распадался на несколько течений. Но несмотря на главенствующее положение, он не охватывал всей литературной продукции, к этому течению не примыкали такие крупные писатели, как Мори Огай, Нацумэ Сосэки и Нагаи Кафу (1879-1959). Танидзаки с самого начала заявил о себе как о писателе, чья позиция была противоположна натуралистической. Он создал в своих ранних произведениях особый мир, красочный и необычный, который отличался от скопированной действительности и простого отражения личной жизни героев, к чему зачастую сводился натурализм. Танидзаки тоже обнажал нутро человека, но по-своему. Любовь как дьявольское наваждение, различные эротические наклонности, одержимость злом, аморализм – вот темы его произведений.
Отличие Танидзаки от многих писателей того времени определялось не только литературой. В большинстве случаев писатели происходили из самурайского сословия, представители которого после прекращения междоусобных войн и объединения Японии в начале XVII в. составили интеллектуальную элиту. Получившие воспитание в конфуцианском духе, они проповедовали идеалы этого учения в своем творчестве: почтительность к родителям, супружеская верность, уважение в социальном плане – эти темы составляли основу их произведений. Выходец из торгового сословия, Танидзаки если и обращался к Конфуцию, то только для того, чтобы процитировать его высказывание: «Я никогда не встречал человека, который так бы любил добродетель, как плотские наслаждения» Луньюй (Суждения и беседы, IX 18, XV 13). 9

.
Особое влияние на Танидзаки оказал Нагаи Кафу, поклонник Эдгара По, Бодлера, Верлена и Уайльда. Эстет в литературе, он и в жизни воплощал для многих молодых писателей идеал, которому те старались следовать.
Танидзаки начинает сотрудничать с различными крупными издательствами, в которых регулярно публикует свои произведения.
После успеха своих первых сочинений писатель погружается в мир богемы. Он хочет вести жизнь, совершенно свободную от каких-либо обязательств, в том числе от обязанностей перед семьей (что стало причиной его разногласий с братом Сэйдзи). Подобно Оскару Уайльду, он стремился создавать не только произведения, но самое жизнь артиста. Он покидает дом, несмотря на сильную любовь к матери, кочует из одной гостиницы в другую.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19