Петрович посмотрел на него таким взглядом, что Генка тут же отступил:
– Ну, шутка такая! Шутка. Неужели не понятно? Просто полное отсутствие чувства юмора!
– Ты даешь, Генка... – испуганно сказал Михаил.
– Становись! – сказал Петрович. – Шагом марш!
– Кому сдавать-то будем? – прошептал Михаил, печатая шаг.
– Государству, – сурово ответил Петрович. – Держи ногу!
Перед ними в тесном сомкнутом строю стояли райком, исполком, райсобес, прокуратура, ЗАГС, милиция и почта со сберкассой.
– Государство – перед нами, – напряженно сказал Генка. – Страна ждет своих сыновей. Конкретней! Кому?
– Мы кто? – спросил Петрович.
– Водители, – одновременно сказали Генка и Михаил.
– Правильно! Кто для нас государство?
– Милиция, – хором ответили они.
– Правильно! Для нас с вами государство – это милиция! Значит, клад сдаем в милицию!..
– Ох, не погорячились ли мы? – покачал головой Генка.
– Не боись, Генка! – с веселой бесшабашностью воскликнул Петрович. – Ты сейчас увидишь, что будет! Корреспонденты из области саранчой налетят! Из президиумов вылезать не будем! Ты этот день на всю жизнь запомнишь. И внукам своим будешь врать, что в твоей молодости даже обыкновенные куры соловьями пели!..
У самых дверей милиции Михаил вдруг оживился, ткнул заскорузлым пальцем в термос и торопливо зашептал:
– Слушайте, мужики! А мне за это не могут там талон предупреждения поменять? А то у меня уже две просечки...

* * *

В одном из кабинетов райотдела милиции восседал суровый дознаватель Генкиного возраста в форме младшего лейтенанта. Напротив него сидела запуганная старушка.
– Приметы? – вкрадчиво произнес младший лейтенант, вонзая в старушку всевидящие голубые глаза.
– Чё? – пролепетала старуха.
– Как выглядел, во что был одет?
– Дак темно ж было, ночь. А я со страху была под кроватью, притаивши...
– Что заметили, услышали?
– Сильно матерился и, видать, был очень даже выпивши...
– Это не примета. Ночью был пьяный, утром стал трезвый. И, протрезвев, мог спокойно раствориться в общей массе сознательных граждан.
– Значит, и кроликов моих теперя не сыщете?
Но тут зазвонил телефон. Младший лейтенант схватил трубку:
– Слушаюсь, товарищ майор! – Положил трубку и приказал старушке: – Выйдите в коридор. Посидите, повспоминайте. Скоро вернусь.
– А кролики?
– Я кому сказал, гражданка? Выйдите в коридор. Меня вызывает сам заместитель начальника райотдела, а вы... Давайте, давайте!..

* * *

– Входи, входи, Белянчиков! – радушно пригласил младшего лейтенанта майор лет пятидесяти, чем-то неуловимо похожий на Петровича.
На майорском столе, на расстеленной газете, высилась куча золотых десятирублевиков, перемазанных землей и глиной. Тут же стоял старый китайский термос.
Петрович, Михаил и Генка сидели вдоль стены.
– Слушай, Белянчиков. Я чего тебя вызвал – почерк у тебя замечательный! Садись-ка, набросай акт приемочный.
– Слушаюсь, товарищ майор! А на что акт?
– Ты посмотри, чудо-то какое! – Майор был в восторге. – Вот товарищи из Прохоровки в поле нашего района обнаружили... Колесами самосвала, можно сказать, вырыли из земли такое богатство для всей нашей Родины!
Майор был счастлив и горд за свой район, за его людей, за себя, за всю страну.
– А чего оно все такое грязное и липкое? – без интереса оглядел кучку золота младший лейтенант.
– Ну, в земле ж, говорю, было!
– Та-а-ак... – протянул Белянчиков и посмотрел на Петровича, Михаила и Генку. – А это что у них? – Он показал на вздутую Генкину губу и заплывший глаз Петровича.
– А это... – Майор даже прослезился от веселья. – Слушай, ну, умора! Это их золотом, когда из-под колес вылетало! Представляешь себе?! Давай садись за стол, бери бумагу...
Но младший лейтенант не разделял хорошего настроения своего начальника:
– Фантастика. Прямо братья Стругацкие. Кого вы слушаете, товарищ майор? Не поделили заначку, вот отсюда и бланжи на физиономиях. Считаю необходимым обыскать всех троих.
– Это зачем? – удивился майор. Ему было очень жалко терять свое хорошее настроение.
– Золото липкое. Может, у них где еще с десяток монеток прилипло, – со значением произнес младший лейтенант.
– Вот я сейчас засвечу тебе между глаз! – заорал Петрович и вскочил со стула.
– Сидеть! – рявкнул майор. – Ишь, нервные какие... А ты, Белянчиков, не превышай. И вы себя в руках держите. Это наш молодой товарищ. Как сотрудник покамест неопытный. А вы позволяете всякие слова, когда он при исполнении и при форме. Не положено.
– Ничего, – сказал Генка. – Я его как-нибудь в Доме культуры на танцах отловлю, когда он без формы будет. Он у меня быстро опыта наберется!
Но младший лейтенант был не такой уж неопытный – спросил майора ровным, спокойным голосом, будто предлагал чаю попить:
– Может, в КПЗ всех троих, товарищ майор? И по разным камерам.
– Да уймись ты, Белянчиков! – Майор даже побагровел от стыда.
– А потом по одному на допросик выдергивать, – спокойно продолжал младший лейтенант. – Расколются как миленькие. КПЗ – великая штука!
– Слушай, Белянчиков!!! – заорал майор. – Иди-ка ты отсюда подобру-поздорову! А то я сейчас тебя самого в КПЗ налажу!..
Белянчиков моментально исчез, а майор продолжал бушевать:
– Сыщики сопливые! Начитаются разного дерьма детективного, а потом от них спасения нету! Мужики, вы уж простите его, дурака!..
– Ладно тебе, не психуй, – сказал ему Петрович. – Давай акт стряпать. Вон у Генки у нашего почерк тоже – будь здоров!

* * *

Как только Белянчиков подошел к своей двери, со скамейки поднялась старушка:
– Сыночек, как же с моими кроликами?
– С какими, еще кроликами?
– Ну, которых сегодня ночью у меня украли. Ты сказал: сиди, вспоминай...
– Вспоминайте, куда вы этих кроликов сами подевали. Подарили, съели, продали? А то чуть что, сразу в милицию: «Украли!» Откуда в вас всех такая подозрительность?! – И он захлопнул дверь перед самым старушечьим носом.

* * *

Генка заканчивал писать акт. Петрович и Михаил ссыпали золотые монеты обратно в термос.
– Все, – сказал Генка.
Майор заглянул ему через плечо, в умилении погладил Генку по голове:
– Во, молодец! Действительно, почерк – прямо загляденье! Куда нашему Белянчикову. Подписывайте.
– А когда мне термос вернут? – спросил Петрович.
– Вернут, – коротко ответил майор. – Не на базаре. С государством дело имеешь. Подписывай.
Все трое подписали акт. Майор тоже расписался. Напоследок полюбовался документом, запер его в сейф и радостно потер руки:
– Вот теперь порядок! Теперь берите свой драгоценный груз – и в областной центр. В ювелирный магазин «Сапфир». Там все это оценят, примут и выплатят вам положенное. Только не загуляйте от дурных денег! А то не посмотрю, что вы герои...
– Братцы! Да что же это!.. – ахнул Михаил. – Еще сто тридцать верст пилить?!
– Слушай, командир, в какой еще областной центр? – возмутился Петрович. – Какой «Сапфир»? Мы тебе золото сдали...
– От чудаки! – искренне развеселился майор. – Ну, дают славяне! Вы мне акт сдали, а не золото. А золото я у вас принять не имею никакого права. Акт – пожалуйста, а золото – ни-ни. Вот ежели бы вы его, так сказать, того... Вот тогда мне пришлось бы с вами разбираться. А пока вы проявили себя как честные, сознательные граждане, настоящие патриоты. Короче, берите термос...
– Нам известь на поле возить надо! – заорал Петрович. – Нас управляющий «Агропромом» за невыход на работу схарчит и сапог не оставит!
– А на это есть закон, – легко парировал майор. – Я вам повестки выпишу на два дня, и пусть он только посмеет... Закон есть закон!
Майор выписал три повестки и вручил каждому, будто грамоту, с пожатием руки.
– И в путь-дорогу. Бон вояж, как говорят французы. Дескать, всего хорошего!
– А если в дороге что случится? – слабо выкрикнул Генка.
– Тоже читаешь какую-нибудь муру собачью? – спросил майор и тут же добавил, лучезарно улыбаясь: – А если что-нибудь случится, если хоть одна монетка из ста девяноста двух пропадет – я вам по шесть лет гарантирую. И называться это будет уже не обнаружение клада, а его сокрытие. Всем все ясно?

* * *

В коридоре районного «Агропрома» у дверей управляющего толпился рабочий люд. Все были в крайнем возбуждении.
– Ну, чего он говорит?..
– А они?
– Да тихо вы!.. Говорят, что им уже и повестки милиция вручила...
Толпа сочувственно затихла. Здесь хорошо знали, что такое повестка из милиции. И вдруг из кабинета во внезапно наступившую в коридоре тишину понеслось громовое:
– Да я на его повестки... Пусть он этими повестками себе...
Дальше уже ничего нельзя было расслышать, потому что коридор восхищенно заржал:
– Ну, мужик!
– Руку на отсечение даю, его от нас скоро в Москву заберут! Сейчас там будь здоров команду собирают!..

* * *

... Петрович, Генка и Михаил стояли у стола управляющего и тупо разглядывали кучку грязных золотых монет.
Управляющий прошелся по кабинету, сел за стол и уже спокойнее сказал:
– Ему главное – спихнуть с себя. Он первый раз в жизни в своей милиции столкнулся с честными, порядочными людьми и ничего лучше не придумал,
как повестки им выписать! А отпустить вас не только на два дня – на два часа я не имею никакого права!.. Господи Боже мой! Да кому я это все рассказываю?! Были бы вы прохиндеи-сезонники, но вы же волки! Асы! Вы же сами не хуже меня понимаете, что такое для нашей страны будущий урожай! И в самый критический момент, в дожди, когда у нас до посевной осталось всего несколько дней...
– Все, – твердо сказал Петрович.
Он первый проникся ответственностью за выполнение плана по вывозу удобрений на родные поля и стал собственноручно запихивать золото в термос.
– Нет вопросов, – сказал Генка и взялся помогать Петровичу. Ему очень понравилось, что управляющий назвал его волком и асом.
– Надо – так надо... – тихо согласился Михаил.
– Значит, мы сейчас погоним машины под погрузку, – сказал Петрович. – А эти несколько дней, от греха подальше и чтоб душе было спокойней, нехай золотишко полежит у вас в сейфе. А когда напряженка с удобрениями спадет, мы его у вас заберем и съездим в область. Там его сдадим... – И Петрович протянул управляющему термос.
– Молодцы! – торжественно проговорил управляющий и вышел из-за стола. – Очень правильное решение! Я в вас и не сомневался. Мыслите истинно по-государственному! – Он с чувством пожал руку каждому и мягко отстранил от себя термос. – А вот это уже совершенно ни к чему. Сами говорили, что майор вам по шесть лет заключения пообещал, если хоть одна монетка пропадет. Как же я могу брать на себя ответственность за свободу моих лучших водителей?! А не дай Бог кто-нибудь залезет в сейф? Вам по шесть лет, а я потом всю жизнь себе этого не прощу! Встаньте на мое место...
– Вот это да-а-а-а... – протянул Генка.
– А ты как думал? – сказал управляющий. – Я руководитель и не имею права рисковать свободой личности своих подчиненных. Мне обо всем думать надо.
– Здесь же ценностей на семьдесят четыре тысячи... – хрипло выдавил Петрович и протянул вперед термос.
Управляющий «Агропромом», словно тореадор, увернулся от термоса и сказал:
– Ты меня только цифрами не пугай. У меня удобрений на миллион лежит под открытым небом, я и то не пугаюсь. Так что давайте по машинам, и... я на вас очень надеюсь! – Он внимательно оглядел их и, указывая на заплывший глаз Петровича и вздутую верхнюю губу Генки, спросил: – А это что?
Петрович с ненавистью ответил:
– Золотишко делили!

* * *

В коридоре Генку, Михаила и Петровича встретила тихая, угрюмая толпа. Запахло кровью... Все трос вжались в стену. Петрович прижал термос к груди.
Самый жуткий тип из толпы тихо сказал им:
– А ну, выходи на волю. Двигай, двигай.
Страшные, злобные лица, грязные спецовки, пудовые кулаки окружали Петровича, Генку и Михаила. Казалось, пришел последний час. Их вывели в серый от дождя двор автопарка.
– Ну-ка, прикрой дверь, – приказал главарь шайки одному из своих вассалов.
Тот прыгнул в самосвал с работающим двигателем, развернулся и мгновенно прижал дверь конторы задним бортом машины.
– Ничего, отмахнемся... – неуверенно прошептал Петрович.
Не сводя глаз с толпы, Генка нагнулся и нашарил обломок кирпича. Толпа молча стала надвигаться.
– Не подходи! – звенящим от напряжения голосом проговорил Генка.
– Точно, ребята. Лучше не стоит... – Михаил вытащил тяжелый разводной ключ из-за голенища.
Темные силы остановились. Главарь оглянулся по сторонам, негромко спросил:
– Где золото?
– Здесь. – Петрович тряхнул термосом. – Здесь и останется. Зубами буду грызть.
Михаил и Генка выдвинулись вперед, прикрывая Петровича. Жить оставалось совсем немного.
– Погоди ты грызть. Тоже мне, грызун старый, – презрительно сказал главарь. – Вот что, мужики. Мы там все слышали. Вы плюньте на него, езжайте в область, сдавайте эту хреновину, действительно, от греха подальше. Свобода дороже.
И тут вся толпа задвигалась-заговорила:
– Он, вишь, боится к себе в шкафчик это барахло запереть...
– Пока люди на него же вкалывать будут...
– Людям срок корячиться, а он их под погрузку ставит!
– Не думайте ничего, уезжайте, и дело с концом, – сказал главарь. – Мы ваши тонны на несколько машин разбросаем и вывезем, и пусть он потом попробует чего-нибудь вякнуть.
Генка выронил обломок кирпича. Михаил тщетно пытался запихнуть разводной ключ обратно за голенище сапога. Петрович прослезился...

* * *

Уже позже, когда, счастливые и вдохновленные народными массами на продолжение подвига, они ехали на мотоцикле по проселочной дороге, Михаил растроганно сказал:
– Во люди... Никогда не подумаешь!
– Какой коллектив! – шмыгнул носом Петрович. Генка выдержал паузу и, глядя через плечо Михаила в серую пелену дождя, странным голосом произнес:
– Да. Такое возможно только у нас.
При въезде в поселок Генка снова потянул режиссуру на себя:
– Теперь, пока мы от золота не избавимся, мы ни на минуту не должны расставаться друг с другом. Всё – только втроем!
– Правильно, – согласился Петрович.
1 2 3 4 5 6