– Ах! – произнесла она, с гневом закусывая губы. – Мне хотелось бы узнать имя той особы, которая имеет счастье пользоваться милостями вашего сиятельства?
– Ничего нет легче, моя милая, – ответил вице-король, позвонив.
Появился швейцар.
– Запряжена ли моя новая карета?
– Да, запряжена, ваше сиятельство! – почтительно ответил швейцар.
– Прекрасно, – продолжал вице-король, – скажите кучеру, что он, мулы и карета с этой минуты принадлежат сеньоре Камилии Периколя, которая теперь может располагать ими по своему усмотрению. Ступайте!
– Ах, ваша светлость, – воскликнула актриса, хлопнув весело в ладоши, – неужели действительно вы дадите мне эту великолепную карету?
– Да, моя милая, – ласково ответил дон Андрее, – я очень рад, что вам понравился мой подарок.
– Ваша светлость, вы слишком меня балуете.
– Прекрасно, прекрасно, это не стоит благодарности; напротив, поспешите ехать, потому что скоро начнется церемония, а я желаю, чтобы вы явились на нее как можно приличнее.
Молодая девушка поклонилась вице-королю, который поцеловал ее в лоб, и выбежала из зала.
– В особенности, моя милая, советую тебе вести себя благоразумно, – кричал ей дон Андрее.
– О! Не беспокойтесь, – сказала она исчезая.
Ее выезд из дворца произвел всеобщее волнение, и вскоре собралась толпа посмотреть на нее и весело прокричать ей:
– Браво! Периколя, да здравствует Периколя!
Молодая девушка, упоенная радостью, грациозно раскланивалась налево и направо, как вдруг она увидала тяжелую карету маркизы, в которой величественно восседали ее хозяйка и несколько ее друзей. В голове актрисы тотчас же мелькнула сумасшедшая идея, и она, забыв совет вице-короля, наклонилась к кучеру и шепнула ему несколько слов.
Почтенный автомедон стегнул своих мулов, которые поскакали галопом и понесли так несчастливо, что случайно карета актрисы наскочила на карету маркизы и опрокинула ее вверх колесами.
Через пять минут Периколя вошла в собор и, преклонивши колени, с сокрушением стояла перед балюстрадой хора.
Я не стану рассказывать вам о церемонии. Когда она окончилась, Периколя вышла из церкви и, садясь в экипаж, со злорадством увидела бедную маркизу, которую только теперь слуги успели, с большим трудом освободить из-под обломков ее экипажа.
В то самое время, когда она поворачивала в Каль Меркадерес, большая толпа преградила ей путь, и вскоре послышался колокольчик, впереди появился со Святыми Дарами священник.
Толпа расступилась перед священником и стала на колени по правую и по левую сторону дороги. Актриса также вышла и также преклонила колени со всеми.
Вдруг внезапно отворились двери дома, и из него выбежал бледный и окровавленный человек, который бросился к Периколя и остановился перед нею, размахивая кинжалом.
Молодая девушка вскрикнула от испуга, узнав дона Луи.
– Сеньорита, – воскликнул он слабым и дрожащим голосом, – я сказал вам что через три дня я прекращу свою жизнь, я исполняю мою клятву и умираю; да простит вам Бог!
И не успели удержать его, как он поразил себя кинжалом в сердце и замертво упал к ногам молодой девушки, обагрив кровью ее одежду.
Периколя упала в обморок.
Когда она пришла в себя, благодаря оказанным ей заботам, труп дона Луи лежал в двух шагах от нее.
Она с ужасом вскрикнула и закрыла лицо свое дрожавшими руками.
– Плачьте, дочь моя, – сказал ей чей-то кроткий голос, – милосердие Божие велико. Увы! Вы были невольной причиной смерти этого несчастного молодого человека.
Актриса подняла голову и узнала старого священника, который нес Святые Дары.
– О! Отец мой, – воскликнула она зарыдав, – я виновна; простит ли Бог этого несчастного за самоубийство?
– Я надеюсь, дочь моя; но увы, я стар и несмотря на все мои усилия, я не успел примирить его с Богом.
– Хорошо, батюшка, – ответила актриса со странной решимостью, – подобного случая более не повторится. Сядьте со мной в эту карету и отвезите меня в монастырь кающихся грешниц.
– Прекрасно, дочь моя, я исполню ваше желание; устами вашими говорит сам Бог.
На другой день все жители Лимы узнали с горестным изумлением о том, что их любимая актриса поступила в монастырь, раздав все свое значительное состояние бедным и пожертвовав на богоугодные заведения, в пользу несчастных и завещала, чтобы Святые Дары возились умирающим в ее карете.
Несмотря на все просьбы, которые были сделаны ей, актриса не оставила избранный ею монастырь, в котором она умерла спустя пятьдесят лет.
– Вот, сеньор, все то, что я могу рассказать вам о Периколя; я слышал об этом от моего отца, который знал ее в молодости и сохранил о ней самое трогательное воспоминание.
Я поблагодарил старика за его снисходительность, с какой он рассказал мне эту историю, и, заплатив за две порции мороженого, вышел из кафе.
Потом я часто искал его; но уже никогда более не встречал.

1 2