Найдите хоть одного монголоида, которому было бы удобно произносить шипящие звуки, столь свойственные славянам. Неужто уже не существует национального удобства произношения, знакомого по расхожему выражению «язык сломаешь»? Безусловно, и подобным явлениям есть объяснения. Например, активный темперамент требует больших энергетических затрат, что для северянина просто неоправданно. Как вообще организована фонетика? По двум принципам. Во-первых, чтобы вас понимали, во-вторых, чтобы слышали. Есть звуки гортанные или резонирующие в ротовой полости, есть просто выдыхаемые наружу. В одном случае вовсе необязательно широко раскрывать рот, в другом, напротив, губы представляют некий раструб, и звук усиливается именно за счет беспрепятственного выхода воздуха изо рта. Вполне логичным представляется суждение, что «закрытый» тип произношения адаптирован под условия постоянного проживания народа, скажем, в холодном климате (усиленная теплоотдача, связанная с активным выходом) или в условиях открытого ландшафта с частыми песчаными бурями и т. п. Адаптация!
Таким образом, древний индоевропейский язык можно считать результатом длительного процесса формирования связанной речи, процесса, который определяла необходимость, а не случайность. Впоследствии древний фонетический строй «разветвился» на родственные европейские языки.
Что же касается боевого искусства, то здесь исторический обзор выводит нас к исходной точке. Древнейший, равный нам по типу человек Европы – кроманьонец Тридцать тысяч лет назад он оставил в своей пещерной графике свидетельство боевого применения оружия. Правда, как считают исследователи, ограниченная численность кроманьонцев (плотность их расселения была равна двум человекам на 100 кв. км) не позволяет говорить о сколько-нибудь серьезных войнах. Но графические свидетельства знакомят нас не только с применением оружия, а со сложившимся уже культом, в частности, лука. (См. рис.) Показательна поза, в которой находится раненный стрелами воин – через десятки тысяч лет подобная позиция почти без изменения будет применяться в древнерусской системе оборонительных движений – Свиле. Однако об этом мы поговорим потом. Итак, в двухстах километрах от Москвы 23 тысячи лет тому назад в торжественном и пышном погребальном обряде был похоронен знатный кроманьонец, известный по месту своей стоянки как «сунгирский человек». Он был еще не стар. Может быть, его сразила в бою вражеская стрела?
Многое сейчас кажется сходным в развитии этносов. Народы идут по одному историческому пути. Однако не будем забывать, что «кроманьонцы– воистину первооткрыватели Америки и Австралии; еще больше для них подходит русское слово „землепроходцы“, ибо они действительно прошли земли всех континентов до их пределов» (Том Придо. «Кроманьонский человек.» Пер. с анг. М., Мир, 1979). А значит, возможно, это они передали опыт применения оружия и его конструкции более примитивному виду доисторического человека – неандертальцу. Ведь еще никто не доказывал, что сам кроманьонец является антропологическим наследником неандертальца, точно так же как современного жителя московского Арбата нельзя назвать наследником современного полудикого и антропометрически равного неандертальцам австралийского аборигена.

Род – хранитель кастовых знаний



Воинская каста – что это такое? Психология, культура, традиции, специальные знания, обучающие системы, морально-нравственные критерии, информационный язык, система ценностей. Начнем с того, что особую, священную ценность имеет оружие, оно символизирует божественное начало. Сарматы, например, покланялись богу Меча, символом которого был воткнутый в землю клинок.
В воинские инициации входят обряды освоения или, точнее, овладения стихией оружия. Это – натяжение тетивы лука и стрельба из него, завладение мечом или выковывание его и другое. Стрельба из лука сюжетно прослеживается в родственных мифологиях и связана с женитьбой, а также выбором удела при создании собственной родовой общины. Аналогии: скифский эпос, греческий миф об Одиссее и сватовстве женихов к Пенелопе, русская сказка «Царевна-лягушка». Показателен здесь и сюжет на знаменитом роге-ритоне из курганного захоронения Х века «Черная могила». Ритуальное овладение невестой предваряет здесь стрельба из лука и последующие единоборства, выраженные в символике. Стрела невесты перебита стрелой жениха.
Меч также не обделен мифологическими хитросплетениями. Овладение этой стихией начинается с кузницы, или с извлечения клинка из-под валуна. По-моему, под валуном, рождающим клинок с чудесными свойствами, следует понимать болотную руду. Вообще язык мифологии подразумевает двойственность. Это вызвано тем, что сюжет – не просто красивая прибаутка, а специфические кастовые знания, подлинное значение которых открыто только посвященным.
Не следует забывать, что организация этих знаний и мировоззрение, которое они отражают, тесно связаны с таким важнейшим критерием развития человеческого общества, как религиозное сознание. На пути развития боевого искусства руси славянской когда-то был поставлен мощный идеологический заслон – христианство. Мало кто сейчас знает, за исключением разве что молчащих специалистов, что некогда могучая балтинско-славянская Русь – последний оплот североевропейского язычества – обладала могущественным, не имевшим себе равных, храмов Святовита на острове Руяне (ныне – Рюген, север Германии). Храм являлся «кузницей боевых искусств европейского Севера». Его триста отборных воинов безраздельно господствовали на Балтике, включая и северные ее берега. «На острове том живали люди-идолопоклонники, люты, жестоки к бою… таковы вельможны, сильны, храбрые воины бывали, не токмо против недругов своих отстаивалися крепко, но и около острова многие грады под свою державу подвели… и всем окрестным государствам грозны и противны были. Язык у них был словенский…» (Герард Меркатор. Космография). Однако наша молодежь больше знакома с китайским Шаолинем.
Мало кто знает также, что волны германо-датско-шведской экспансии, включая и «Ледовое побоище» 1242 года, есть крестовые походы против иноверческой Руси. На полстолетия ранее всемирно известной битвы на Чудском озере, под ударами датчан пала Аркона с ее храмом Святовита, пал священный славянский остров Руян (Буян), где, согласно славянской мифологии, боги создали первого человека.
Язычество, с его психологией Рода, отрицавшей обожествление власти, и в XII веке сохраняло кастово-родовую структуру общества. На смену ей пришла традиционная для христианских государств сословная структура. Объединение структур происходило уже не по признакам крови и этноса, а по вере и по территории. И если в язычестве нет четко выраженных государственных границ, а есть «земля» такого-то рода или иного рода-племени, то при христианском огосударствлении государственные границы укрепляются как элемент исполнительной власти.
Наряду с искусственно создаваемой замкнутостью этнического пространства формируется понятие национальности. Вместе с тем исчезает кастовая замкнутость, связанная со спецификой кастового мировоззрения. Теперь и землепашцу, и воину следует исполнять одни культовые традиции, ведические, кастовые знания заменяются религиозной догматикой. Однако тысячелетний опыт, формировавший профессиональное самосознание, невозможно было перечеркнуть одной религиозно-политической реформой. Ведь создание воинства есть не только обучение владению оружием, но в основе своей – вплетение чисто технического навыка в идейно-философскую модель бытия.
Знания не исчезают, знания перевоплощаются. И они нашли новое русло– народный эпос.
Так, почти за каждым шагом былинного героя стоит сакральная символика древнего воинского культа. Три старца-ведуна поднимают на ноги немощного Илью Муромца с помощью ковша ключевой воды. Три Сварожича – три ипостаси Солнца, вода здесь – «хляби небесные», мужское силогонное начало. Выход Ильи на родительское поле, корчевание пнищ и разбрасывание камней – древнейший земледельческий культ поклонения Мати-Сырой Земле. (Впоследствии он отразился в народных игрищах, а в Швейцарии по сей день входит в число традиционных видов спорта: это метание валуна, а сам валун называется «камнем Уншпунена».) Освобождение Ильёй коня, когда богатырь ломает засовы стопудовые (в другом варианте – поимка худого жеребчика во чистом поде и создание из него богатырского скока), символизирует одну из первых воинских инициации – объезжание коня, взятого в табуне.
Народный сказитель, использующий сюжет былины, безусловно, привносит и собственное понимание происходящего, и историческую событийность, и сложившееся отношение к героям. Однако это никак не умаляет значения повествования. Достоверно известно, что, например, за легендарной личностью Алеши Поповича стоят сразу два реальных исторических лица – Ольбег Ратиборич и Александр Попович. Это установлено благодаря сопоставлению эпической событийности с реальными историческими фактами. Идентифицирован и противоборец Алеши – былинный Змей Тугарин – это половецкий хан Тугоркан. Он принадлежал к кровавой династии Шаруканидов, тотемическим, родовым знаком которых являлся Змей. Однако погиб Тугоркан 19 июля 1096 года, тогда как исторический Алеша, а точнее – Александр Попович жил в XIII веке и погиб в битве при Калке. Так был найден второй прототип – Ольбег Ратиборич, действительно сразивший в княжеских покоях (что само по себе их ряда вон выходящее) надменного половчанина Итларя. Произошло это в 1095 году, то есть почти одновременно со смертью Змея. Из сказанного следует, что перепалка в княжеском тереме, отраженная в былине «Алеша и Тугарин Змеевич», настолько захватила сказителя, что он определил ей постоянное место в русском героическом эпосе. В полулегендарной фактографии переплелись две реальные судьбы – ростовского дружинника Александра и переяславского богатыря Ольбега. Впрочем, как видим, сказатель вовсе не стремится к точному совпадению имен и событий. Для него это вещь второстепенная. Пересказчики эпоса только используют известные всей Древней Руси имена. В былине правят законы жанра. Эпос есть эпос. Так, в том же бою с Тугарином герой рассекает труп врага и рассеивает останки «по чисто полю». То же делает и Индра в бою с Вритрой. Или же былинный младенец Алеша просит мать запеленать его не пеленкой, но кольчугою. Подобные отождествления мифологических персонажей с реальными историческими лицами вообще характерны для европейской культуры и прослеживаются, начиная с самого Индры. И все же не стоит прямолинейно отождествлять героев эпоса и истории, ибо в этом случае эпос превратился бы лишь в жизнеописание, что уже совершенно иной жанр.

Первое разделение боевых искусств

Итак, к неолиту, то есть новому каменному веку, род утвердился как общинно-кастовая структура. Охотники стали воинами, воины создали боевое оружие. Кстати, связь воинов и охотников отчетливо просматривается в традиционной вышивке. На мужских воинских рубашках в русской глубинке до XVIII – XIX веков вышивались узоры из ветвистых рогов– символ охотничьих кланов. Однако разделение по родам-кланам привело к появлению разных видов состязательного боя. Но это разделение все-таки в большей степени зависело от другого важнейшего фактора– эволюции религиозного сознания. К сожалению, по сей день это не учитывается историками, а ведь религиозное сознание – мощнейший организатор исторического бытия.
Легко убедиться (на основании данных археологии), что культуры с единым уровнем развития производительных сил имеют совершенно различную динамику развития, если одни имеют в основе религиозно-Политической организации архаичный матриархальный культ с поклонением Матери-Земле, а другие – культ Неба с поклонением Богу-Отцу. Именно здесь и происходит разделение боевого искусства. Как уже говорилось, культ Земли предлагает мужскому началу свой обожествленный Идеал – Тавра, быка. Это грубая физическая сила. Критерий мужского достоинства прочно соединен с половым потенциалом, который, в свою очередь, как правило, неразрывно связан с физической мощью. Матриархальное направление язычества долго удерживалось у землеобработчиков. Это вполне понятно – таинство прорастания семян, обильного всхода и богатого урожая подчиняло сознание человека вере в женское, земное начало жизнеобеспечения. Воины земледельческих родов были приверженцами культа быка. Основой их боевой подготовки являлось развитие силы, а обрядовые поединки представляли собой довольно грубую, силовую борьбу. Главная воинская символика земледельцев – рога. Они имеют здесь особый, сакральный смысл. Не случайно боги земледельческого культа рогаты. У славян к числу таких богов относятся Макошь, Волес, Переплут.
Но по мере расселения индоарийцев появлялся и культ Небесных богов. Именно индоевропейцы первыми обожествили Небо, а соответственно и мужское начало. Они поставили во главу пантеона Громовержца, обозначив его лидерство исходным числительным: Перун (Первуна-Первун-Перва-Пирва – в переводе с санскрита – «первый»); Один (сравни с индоевропейским числительным «один»). Имя греческого Зевса, правда, означает «светлое небо», однако его римский прототип Юпитер назван так не случайно. Дело в том, что одноименная планета у римлян была главной среди прочих небесных тел: громовержец Индра так же имеет эпитеты лидера – «царь богов, царь вселенной».
Взаимоотношения небесных (нимбоносных) и земных (рогоносных) богов известны нам больше по библейской версии. Рога постепенно слились с демонической атрибутикой. Противоборству двух родовых систем богов уделяет особое внимание каждая из родственных мифологий. У германцев это борьба асов с ванами, у греков – олимпийцев с титанами. Показателен и славяно-балтийский цикл противоборства Перуна и Волеса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21