Принцесса оказалась на улице, освещенной факелами, расположенными через равные промежутки.
Она замерла на мгновение, затем, прежде чем ее решимость исчезла, принцесса закрыла за собой дверь. Легкая дрожь пробежала по ее телу, когда она посмотрела по сторонам. Улица была совершенно пустой и тихой. Ясмела, дочь аристократов, никогда прежде не выходила одна, без сопровождающих, из дворца своих предков. Мысленно подбодрив себя, она быстро пошла по улице. Ее ноги, обутые в атласные туфли, легко ступали по мостовой, но от малейшего звука шагов ее сердце подпрыгивало до горла. Ей казалось, что они отдаются громовым эхом в лабиринте города, и будят злобные фигуры с крысиными глазами в тайных логовищах под землей. Казалось, в каждой тени крылся наемный убийца, в каждой подворотне таились крадущиеся псы ночи.
Внезапно она вздрогнула всем телом. Впереди нее на жуткой улице появилась фигура. Принцесса быстро укрылась в густой тени, которая теперь казалась небесным спасением. Ее сердце бешено колотилось. Приближающийся человек шел не скрытно, как вор, и не робко, как скромный путник. Он вышагивал по ночной улице, как человек, у которого нет ни желания, ни необходимости идти тихо. В его походке была бессознательная важность, и звуки его шагов по мостовой отдавались громким эхом. Когда он приблизился к факелу, принцесса ясно разглядела его — высокий мужчина, одетый в кольчугу из прочных колец, какие носят наемники. Принцесса собралась с духом и вышла из тени, плотно кутаясь в плащ.
— Ах-ха! — меч прохожего наполовину вылетел из ножен. Он замер, когда мужчина увидел, что перед ним всего лишь женщина. Однако взгляд воина скользнул поверх ее головы в тень, ища возможных компаньонов.
Они стояли друг перед другом. Рука мужчины лежала на длинной рукояти меча, которая выглядывала из-под алого плаща, небрежно спадавшего с его широких плеч. Свет факелов тускло блестел на полированной синей стали его поножей и легкого шлема. Более гибельный огонь блестел синевой в его глазах. С первого взгляда было видно, что он не коренной житель Косса, а когда он заговорил, принцесса поняла, что он не гибореец. Он был одет как капитан наемников, а в этой отчаянной команде были люди из многих стран — как цивилизованные иностранцы, так и варвары. В этом воине было нечто волчье, изобличавшее в нем варвара. Глаза цивилизованного человека, каким бы он ни был дикарем или преступником, не могут сверкать таким огнем. В его дыхании чувствовались винные пары, но он не пошатывался.
— Тебя что, вышвырнули на улицу? — спросил он на варварском косском, протягивая к ней руку. Его пальцы сомкнулись на ее запястье без нажима, но она почувствовала, что он без труда может сломать ей кости. — Я иду из последнего открытого винного погребка — Иштар да проклянет этих белобрюхих крючкотворов, которые закрывают питейные дома! «Пусть люди спят вместо того, чтобы напиваться», говорят они — ну конечно, чтобы люди лучше работали и сражались для своих хозяев. Евнухи с мягкими кишками, я их называю. Когда я служил наемником в Коринфии, мы пили и гуляли с девками всю ночь, а потом сражались весь день — о да, и кровь рекой текла по нашим клинкам! Но что с тобой стряслось, детка? Сними-ка эту проклятую маску…
Принцесса, ловко изогнувшись, избежала его хватки, стараясь в то же время не оттолкнуть его. Она понимала, какой опасности себя подвергает — в городе, на пустынной улице, наедине с пьяным варваром. Если она откроет ему свое имя, он может посмеяться над ней и уйти. Она не была уверена, что он не перережет ей горло. Варвары поступают странно и необъяснимо. Принцесса переборола растущий страх.
— Не здесь, — рассмеялась она. — Пойдем со мной…
— Куда? — его дикая кровь взыграла, но он был осторожен, как волк. — Ты хочешь меня заманить в притон грабителей?
— Нет, нет, клянусь! — она всеми силами старалась избежать руки, которая снова протянулась сорвать с нее вуаль.
— Укуси тебя демон, девчонка! — буркнул он с отвращением. — Ты со своей вуалью хуже гирканской женщины. Дай я хотя бы взгляну на твою фигуру!
Прежде чем она успела ему помешать, он сдернул с нее плащ, и тихонько свистнул сквозь зубы. Он стоял с ее плащом в руках, глядя на нее так, словно вид ее богатых одежд слегка протрезвил его. Она увидела, что в его глазах мелькнуло сердитое подозрение.
— Кто ты такая, черт побери? — пробормотал он. — Ты не уличная девка, если только твой любовник не украл для тебя одежду из королевского сераля.
— Неважно, — она решилась положить свою белую руку на его массивное закованное в броню предплечье. — Пойдем со мной, уйдем с улицы.
Он некоторое время колебался, затем пожал могучими плечами. Принцесса увидела, что он наполовину поверил в то, что она — какая-нибудь знатная дама, которой прискучили церемонные любовники, и она выбрала такой способ развлечься. Он позволил ей снова закутаться в плащ и последовал за ней.
Принцесса краем глаза наблюдала за ним, когда они вместе шли по улице. Его кольчуга не могла скрыть суровых черт его тигриной мощи. Все в нем было тигриным, первобытным, раскованным. Он был для нее чужд, как джунгли, в своем отличии от благовоспитанных придворных, к которым она привыкла. Она боялась его, она говорила себе, что ей отвратительны его грубая неотделанная сила и бесстыдное варварство. Однако что-то безымянное, жаждущее риска внутри нее тянулось к нему — скрытая первобытная струна, которая прячется в душе каждой женщины, звучала в ответ. Она чувствовала его напряженную руку в своей руке, и что-то глубоко в ней ответило на эту близость. Много мужчин становилось перед Ясмелой на колени. Это был тот, кто, она чувствовала, никогда не станет на колени ни перед кем. Ее чувства напоминали чувства человека, который ведет тигра без поводка. Она была испугана и возбуждена своим испугом.
Принцесса остановилась у двери дворца и легонько постучала. Наблюдая украдкой за своим спутником, она не заметила в его глазах подозрения.
— Дворец, да? — проворчал он. — Так ты горничная?
Принцесса обнаружила, что со странным чувством ревности думает, впускала ли какая-нибудь из ее девушек во дворец этого военного орла. Стражи не шевельнулись, когда она вела его мимо них, но он смотрел на них, как дикий злобный пес смотрел бы на чужую стаю. Она провела через занавешенную дверь во внутренний покои, где он остановился, наивно разглядывая гобелены, пока не заметил хрустальный кувшин с вином на столике черного дерева. Варвар с удовлетворенным вздохом схватил кувшин и опрокинул его содержимое в рот. Из внутренней комнаты выбежала Ватиса с взволнованным восклицанием:
— О, моя принцесса!
— Принцесса?!
Кувшин с вином упал на пол и разбился. Неуловимо быстрым движением наемник сорвал с Ясмелы вуаль и глянул ей в лицо. Он отпрянул с проклятием, меч оказался в его руке, блеснула синевой сталь. Глаза варвара сверкали, как у попавшего в ловушку тигра. В воздухе скопилось напряжение, словно затишье перед бурей. Ватиса осела на пол, лишившись дара речи от ужаса, но Ясмела смотрела на разъяренного варвара, не отводя глаз. Она понимала, что речь идет о ее жизни. Доведенный до безумия подозрениями и нерассуждающей паникой, он был готов сеять смерть при малейшей провокации. Но принцесса чувствовала какое-то невыразимое возбуждение от опасности ситуации.
— Не бойся, — сказала она. — Я принцесса Ясмела, но у тебя нет причин бояться меня.
— Зачем ты привела меня сюда? — рявкнул он, осматриваясь вокруг сверкающими глазами. — Что это за ловушка?
— Это не ловушка, — ответила она. — Я привела тебя сюда, потому что ты можешь мне помочь. Я воззвала к богам — к Митре — и он велел мне пойти на улицы и просить помощи первого, кого я встречу.
Это было нечто, что он мог понять. У варваров тоже есть оракулы. Он опустил меч, хотя и не вложил в ножны.
— Ну, если ты принцесса Ясмела, тебе действительно нужна помощь, — буркнул он. — Твое королевство попало в дьявольскую переделку. Но чем я могу тебе помочь? Конечно, если тебе нужен головорез…
— Садись, — предложила она. — Ватиса, принеси ему вина.
Варвар повиновался. Она обратила внимание, что он позаботился сесть спиной к прочной стене, где он мог видеть всю комнату. Он положил обнаженный меч на защищенные кольчугой колени. Ясмела смотрела на меч в восхищении. Его тусклый синеватый блеск, казалось, отражал былые кровопролития и грабежи. Она сомневалась, что сможет его поднять, но знала, что наемники вращают мечи одной рукой с такой же легкостью, как она
— хлыст для верховой езды. Она обратила внимание на силу и мощь рук варвара. Это не были корявые неразвитые лапы дикаря. С чувством вины она внезапно обнаружила, что представляет, как эти сильные руки перебирают ее темные волосы.
Варвар, похоже, успокоился, когда она села напротив него на диван. Он снял свой легкий шлем и положил рядом на стол, и откинул назад железный назатыльник, позволяя складкам кольчуги падать на его массивные плечи. Теперь она более явственно рассмотрела его несходство с гиборейцами. В его темном, покрытом шрамами лице был намек на угрюмость, и, хотя черты его не были отмечены испорченностью или злобой, они были определенно грозными, а самым примечательным были его горящие синие глаза. На низкий широкий лоб спадали пряди взъерошенных волос, черных как вороново крыло.
— Кто ты такой? — резко спросила она.
— Конан, капитан наемных копьеносцев, — ответил он, одним глотком опустошая чашу вина и протягивая ее наполнить снова. — Я родом из Киммерии.
Название ей мало что говорило. Она смутно знала, что эта дикая, угрюмая холмистая страна лежит далеко на севере, за пределами гиборейских земель, и населяет ее дикая, жестокая, угрюмая раса. Она никогда до сих пор не видела киммерийца.
Ясмела оперла подбородок на руки и устремила на воина взор глубоких темных глаз, которые полонили много сердец.
— Конан Киммериец, — произнесла она, — ты сказал, что мне нужна помощь. Почему?
— Ну, — ответил он, — это всякому понятно. Твой брат король — пленник в Офире, Косс строит заговоры, чтобы поработить тебя, этот колдун в Шеме провозгласил кровь и смерть. А что хуже всего, так это то, что твои солдаты дезертируют ежедневно.
Принцесса ответила не сразу. Для нее было внове слышать столь откровенную речь. Слова этого человека не прятали суть за придворными вежливыми оборотами.
— Почему мои солдаты дезертируют, Конан? — спросила она.
— Некоторых переманил Косс, — ответил он, с удовольствием потягивая вино. — Многие считают, что Хорайя как независимое государство обречена. Многие испуганы россказнями об этом псе Нэтоке.
— Наемники останутся? — обеспокоенно спросила она.
— Да, пока ты будешь нам хорошо платить, — честно ответил он. — До твоей политики нам дела нет. Ты можешь верить Амальрику, нашему генералу, но остальные наемники — простые ребята, которые любят добычу. Если ты заплатишь выкуп, который просит Офир, люди станут говорить, что ты не сможешь заплатить нам. В этом случае мы можем перейти на службу к королю Косса, хотя этот проклятый скупердяй мне не друг. Или можем ограбить твой город. В гражданской войне добыча всегда богатая.
— Почему вы не перейдете к Нэтоку? — настойчиво спросила она.
— Чем он нам заплатит? — фыркнул он. — Пузатыми медными идолами, которые он унес из ограбленных шемитских городов? Пока ты воюешь с Нэтоком, можешь быть уверена, что мы не переметнемся к врагу.
— Пойдут ли за тобой твои товарищи? — резко спросила она.
— Что ты хочешь сказать?
— Я хочу сказать, — подчеркнуто ответила она, — что я собираюсь назначить тебя командующим армией Хорайи!
Он замер с чашей вина, поднесенной к губам, которые кривились в широкой ухмылке. Глаза его сверкнули новым огнем.
— Командующим? Кром! Но что скажут твои надушенные аристократы?
— Они будут повиноваться мне! — Она хлопнула в ладоши, призывая раба, который вошел и склонился в низком поклоне. — Пусть граф Теспид тотчас явится ко мне, а также канцлер Таурус, лорд Амальрик и Агха Шупрас.
— Я верю словам Митры, — сказала она, останавливая взгляд на Конане, который теперь уплетал еду, поставленную перед ним дрожащей Ватисой. — Ты много воевал?
— Я был рожден на поле сражения, — ответил он, отрывая кусок мяса от огромной кости сильными зубами. — Первые звуки, которые услышали мои уши, были звон мечей и вопли сражающихся. Я дрался в кровавых схватках кланов, участвовал в племенных войнах и в имперских кампаниях.
— Но ты сможешь вести людей и организовывать линии войска?
— Ну, я могу попробовать, — ответил он, не раздумывая. — Это всего лишь битва на мечах, только большого масштаба. Вынимаешь из ножен гвардию, замахиваешься, удар — и либо голова врага с плеч, либо твоя.
Раб вернулся, объявил прибытие тех, за кем посылали. Ясмела вышла во внешнюю комнату, задернув за собой бархатную занавесь. Аристократы опустились на колени, явно удивленные тем, что их призвали в такой час.
— Я призвала вас, чтобы известить о своем решении, — сказала Ясмела.
— Королевство в опасности…
— Вы правы, моя принцесса, — заговорил граф Теспид, высокий мужчина, чьи черные волосы были завиты и надушены. Одной белой рукой он поглаживал остроконечные усы, другой держал бархатный берет с алым пером и золотой пряжкой. Его туфли с острыми носками были атласными, одежда была из расшитого золотом бархата. Граф отличался жеманностью манер, однако мускулы его под шелковыми одеждами были стальными. — Хорошо бы предложить Офиру больше золота за освобождение вашего брата.
— Я категорически возражаю, — прервал его канцлер Таурус, пожилой мужчина в плаще, подбитом мехом горностая.
1 2 3 4 5 6 7