– Да, – подтвердил тот. – Аменхотеп никогда не задерживал платежи. Да славится в веках его имя! И Людовика XIV – тоже.
– О чем это ты? – спросил один из американцев. – Видать, ты один из прихвостней продажного короля Адраса. Да здравствует Барака!
Чиун, однако, с ним не согласился.
– Нет, – сказал он, – предшественник Адраса всегда тянул с оплатой. Если бы не это, Адрас давно уже получил бы назад свой трон. Уж он-то отвечал бы на письма. Да здравствует король Адрас!
– Долой! – закричал прыщавый.
Это разрешило колебания негров в пользу Чиуна.
– Да здравствует король Адрас! – закричали они.
Услыхав голоса, более громкие, чем их собственные, двести пятьдесят споривших делегатов подумали, что они что-то упустили, и замолчали, прислушиваясь к возгласам. И чтобы не оказаться в стороне от нового важного движения, которое могло означать новую эру в мировой борьбе за мир, они подхватили:
– Да здравствует король Адрас! За здравствует король Адрас! Да здравствует…
Они изо всех сил старались перекричать друг друга, и скоро дворец «Победа Революции» огласился громкими возгласами, эхом разносившимися но всему зданию:
– Да здравствует король Адрас!!!
Взмахивая руками, Чиун дирижировал толпой, как оркестром.
Рассерженный этой сценой, Римо пошел прочь и столкнулся лицом к лицу с Джесси Дженкинс.
– Вы хотите вернуть нас назад, к монархии? А что дальше? Феодализм? – спросила она.
– Если Чиун остановится на этом, – сказал Римо, – считайте, что вам повезло. Как прошел ваш обед с Баракой?
– На сей раз сердцеед оказался не на высоте.
– Что вы говорите?
Она засмеялась, и ее груди заколыхались под легкой лиловой кофточкой.
– Должно быть, из-за той вашей записки, которую я ему передала.
– Значит, он ее получил?
– Конечно, я сдержала свое слово. Когда он ее прочитал, то выскочил из зала, как ошпаренный, а через десять минут вернулся и выпроводил нас – еще до десерта.
– Это интересно, – сказал Римо.
Сообщение действительно заслуживало внимания. Если Барака унес письмо, чтобы показать его кому-то, то это был, вероятно, Нуич. Значит, он живет в самой резиденции Бараки. Почему так? Наверное, ждет подходящего момента, чтобы нанести удар ему и Чиуну.
– Кто-нибудь предлагал купить у вас ваше открытие? – спросила Джесси, желая поддержать разговор.
– Мне сделали кое-какие предложения. Между прочим, как вы отнесетесь к моему предложению поужинать сегодня вместе?
– Когда бесчинства здесь будут закончены, нас строем отведут в казарму. Там нас покормят как гостей Лобинии, и мы отправимся спать. «Никаких отклонений от установленного режима!» – сказала Джесси, пародируя лающий акцент нацистских охранников.
– Так вы согласны улизнуть оттуда и поужинать со мной?
– Я бы с удовольствием, только это невозможно. – Заметив его удивленный взгляд, она добавила: – Я ничего не преувеличиваю: нам запрещается покидать территорию лагеря.
– Наверное, Чиун прав, когда ратует за монархию. Народная демократия, похоже, заключает в себе все, кроме демократии для народа, – сказал Римо.
– За все приходится платить, – мудро заметила Джесси.
– А если вам удастся выйти, вы поужинаете со мной?
– Разумеется.
– Будьте у главного входа на вашу территорию ровно в половине девятого.
– Они поставили охранников, которые выглядят так, будто для них нет ничего приятнее, чем застрелить человека.
– Не говорите им, что моя фамилия Гольдберг, – сказал Римо и повернулся к приближающемуся наставнику.
Стены и потолок дворца содрогались от здравиц в честь короля Адраса.
– Кажется, на сегодня мы сделали достаточно, – сказал Чиун.
Римо оставалось только согласиться.
В это время в Лобинии была достигнута еще одна договоренность – между Баракой и Клайтоном Клоггом.
По предложению Клогга, эти двое проехали расстояние в сорок миль и направлении образовавшегося некогда из останков мастодонтов нефтяного месторождения, суточная добыча которого – более двух миллионов баррелей нефти – ежедневно перекачивалась из восьмисот скважин в огромные цистерны, а затем – в танкеры, развозившие ее по всему свету.
Черный лимузин остановился у хранилища, после чего Клогг велел водителю пойти погулять, невзирая на убийственную жару: термометр показывал 130 градусов по Фаренгейту.
– Скажу нам наперед, – начал Барака, – что я не собираюсь принимать меры, направленные на снятие эмбарго.
– Очень хорошо, – ответил на это Клогг.
На лице Бараки отразилось недоумение.
– Тогда чего же вы хотите? – спросил Барака, не слишком почтительно, но и не грубо.
– Хочу задать вам вопрос. Что вы собираетесь делать со своей нефтью?
Клогг задел самое больное место.
– Покупатели на нее найдутся, – сказал Барака, испытывая неприязнь к этому американцу, который вечно совал свой поросячий нос в арабский пирог.
– Да, но надолго ли? – возразил Клогг. – Русские, разумеется, будут покупать, чтобы досадить Западу. Однако можно не сомневаться, что они скоро затоварятся и не смогут скупать все ваши излишки. Их экономика этого просто не выдержит.
– Есть еще Европа, – напомнил Барака.
– Она будет покупать вашу нефть до тех пор, пока американская экономика не начнет разрушаться. Без нефти не смогут обходиться ни средства сообщения, ни промышленность. Европу, тесно связанную с Америкой, ожидает та же участь.
«Очень похоже на Клогга, – подумал Барака, – забыть о других областях применения нефти. А производство электроэнергии? А тепло для квартир? У него на уме только транспорт и промышленные предприятия. Это – американский бизнесмен до мозга костей, не будь он так безобразен, с него можно было бы рисовать карикатуру».
Барака молча оглядел хранилища нефти, занимающие целые акры, буровые вышки, сложное оборудование, работающее в основном на компьютерах, поставляемых американскими нефтяными компаниями.
– Итак, у вас скопятся излишки нефти, – продолжал Клогг, – и ваша страна не сможет долго протянуть на накоплениях от продажи нефти.
– Давайте кончать эту лекцию по экономике, – проворчал Барака. – Я думал, у вас есть предложения.
– Да, есть. Продолжайте вашу политику эмбарго. Однако наша компания хочет, чтобы вы предоставили ей право бурения на одном или нескольких прибрежных островах, четко оговорив в контракте, что вся найденная там нефть будет нашей.
– На прибрежных островах нет нефти.
Клогг криво улыбнулся и стал, Боже спаси, еще безобразнее, чем было задумано самим Создателем.
– «Ну и что?» – как любят говорить мои соотечественники. Сооружение подземного нефтепровода отсюда до прибрежного острова – дело нескольких месяцев. Мы выкачаем ваши излишки нефти и продадим ее как свою. Лобиния получит от этого большой доход, которым вы сможете распоряжаться по своему усмотрению.
– А ваша компания получит возможность контролировать американскую экономику?
– Разумеется.
Барака уставился на свои нефтяные вышки. Месяц назад он застрелил бы Клогга, не дав ему закончить первую фразу. Такой явный и бесстыдный подкуп! Но месяц назад он еще верил, что этой страной можно управлять и что и он сам будет жить здесь до седин в почете и уважении. А теперь он знал о пророчестве. Нуич обещал ему защиту от американских наемных убийц. А кто защитит его от самого Нуича? Барака чувствовал, что не стерпит, если им будут командовать, как мальчишкой, весь период его правления. На днях ему пришла в голову мысль о Швейцарии: интересно, что там за жизнь? Он выглянул из окна автомобиля и увидел лобинийского рабочего, пытавшегося отвинтить гаечным ключом нарезной кран – только с шестой попытки он подобрал ключ нужного размера. Швейцарцы производят настенные и наручные часы, лобинийцы умеют производить только смуту и беспорядки.
– Можно ли сохранить это в тайне? – спросил он.
– Разумеется. В нашем соглашении имеется такой пункт, согласно которому монтаж нового оборудования для «Оксоноко» будут производить только местные рабочие. И…
– Не продолжайте, – перебил его Барака. – Я и так очень хорошо знаю: наши специалисты могут проработать пятьдесят лет на такой «добыче», не находя ничего странного в том, что нефть почему-то добывается из крана.
Клогг лишь пожал плечами. Он был доволен, что это сказал сам Барака. Порой эти погонщики верблюдов принимают такие вещи слишком близко к сердцу, когда дело касается их единоплеменников.
Это может получиться, решил Барака. Клогг, конечно же, прав. Если не «пристроить» нефтяные излишки, экономика страны скатится в пропасть. Она и без того чуть жива.
Надо только постараться, чтобы Нуич ничего не узнал. Дело должно выгореть. Должно.
– Здесь есть одно «но», – прервал его размышления Клогг. (Барака поднял глаза на нефтяного магната.) – Имеется один американец, открывший заменитель нефти. Его зовут Римо Гольдберг.
– Он прислал мне письмо, – сказал Барака. – Это аферист.
– Нет, не аферист, – возразил Клогг. – Я проверял его данные через своих людей. Это – один из величайших умов нашей страны. Если выпустить его из-под контроля, он причинит большой ущерб не только вашей стране, но и моей компании.
– Мне не разрешают его трогать, – сказал Барака.
– Как это? Кто не разрешает?
Барака понял, что проговорился, и поспешил исправиться:
– Я не хочу вступать в конфронтацию с Соединенными Штатами, устраняя американского гражданина.
– А если несчастный случай… – стоял на своем Клогг.
– Слишком много несчастных случаев произошло в последнее время – особенно с американскими учеными, которые заняты исследованиями в области нефти.
– Я считал, что вы знаете об этом больше, – сказал Клогг.
– А я считал, что знаете вы…
Мужчины испытующе посмотрели друг на друга, понимая каким-то чутьем, что оба говорят правду.
Кто такой Римо Гольдберг, раздумывал Барака, ученый или наемный убийца? Может быть, и то и другое. Никому не известно, до которых пределов может дойти вероломство Соединенных Штатов.
Клогг посмотрел прямо перед собой и подумал вслух:
– Никто ведь не гарантирован от несчастного случая…
– Разумеется. Я не могу нести ответственности за несчастные случаи, – сказал Барака, выдавая тем самым Клоггу желаемую лицензию на устранение Римо Гольдберга.
Они поговорили еще немного, сопоставляя свои наблюдения, и пришли в выводу, что единственным лицом, с которым Римо входил в контакт по приезде в Лобинию, была пикантная негритянка Джесси Дженкинс. Они договорились, что с разрешения Бараки один из людей Клогга будет допущен на территорию лагеря, чтобы следить за революционеркой Джесси. Барака одобрил в принципе планы Клогга насчет нефти, но отложил их обнародование на несколько недель, пока не будут улажены «некоторые мелкие проблемы».
Клогг кивнул в знак согласия и нажал на клаксон. Будто из-под земли появился водитель и, сев за руль, повел машину к Даполи.
Барам отметил, что это был молодой лобиниец, едва достигший двадцати лет, с гладкой тонкой кожей, длинными вьющимися волосами и чувственными губами, капризно изогнутыми, как у женщины. Полковник посмотрел на юношу с легкой неприязнью и спросил Клогга, хватает ли ему развлечений в их столице.
Клогг улыбнулся и ничего не сказал. Его глаза были устремлены на юношу.
Глава шестнадцатая
Джесси Дженкинс, одетая в белое платье, ждала Римо у единственного выхода из обнесенного высоким забором двора, посреди которого стояли построенные на скорую руку бараки для делегатов Третьего международного Конгресса молодежи. Вход охранялся двумя стражами.
Забор поднимался на высоту около восьми футов, а поверх него было натянуто два фуга колючей проволоки, чтобы помешать делегатам выбраться наружу.
Римо увидел Джесси издалека. А еще он заметил молодого рыжеволосого американца, который стоял, прислонившись к стене ближнего барака, время от времени затягиваясь сигаретой и не спуская глаз с девушки.
Римо подошел вплотную к двум вооруженным охранникам и, не обращая на них внимания, крикнул Джесси:
– Привет! Пойдем поиграем.
– Меня не выпустят. – Она указала головой на стражей.
– Это действительно так, джентльмены? – спросил их Римо.
– Без пропуска выходить не разрешаемся.
– А кто выписывает пропуска? – поинтересовался Римо.
– Никто, – сказал один из охранников, его напарник засмеялся.
– Благодарю вас, вы очень любезны, – ответил Римо. – Подойди вон туда, Джесси. – Римо кивнул головой, указывая на дальнюю часть забора.
Она двинулась вдоль внутренней стороны забора, он – с его внешней стороны. Так они отошли на добрую сотню футов от охранников. Бросив взгляд через плечо, Римо увидел, что рыжий американец идет вслед за ними, прячась в тени здания.
Колючая проволока была натянута таким образом, чтобы препятствовать постояльцам казарм выбраться за пределы двора, не мешая, однако, визитерам проникнуть во двор. Когда Римо и Джесси оказались вне досягаемости лучей прожектора, Римо ухватился обеими руками за верхний брус забора и, быстро пробежав два шага по вертикали, сделал рывок ногами кверху. Его тело выпрямилось, направленное вверх ускорение дало эффект кистеня: Римо перевернулся в воздухе, описав дугу, и, все так же не расслабляясь, опустился на ноги по другую сторону забора. В тот самый момент, когда он, казалось, вот-вот заденет за колючую проволоку, он отпустил руки, убрал голову в плечи и благополучно приземлился рядом с Джесси.
– Как тебе это удалось? – спросила она, придя в себя от изумления.
– Ничего особенного. Веду здоровый образ жизни.
– Что нам теперь делать, раз уж ты здесь?
– Выходить, разумеется.
Римо повел Джесси обратно к главным воротам и по дороге поинтересовался:
– Как прошло заседание?
– Лучше не спрашивай.
– Обещаю не задавать вопросов, если ты обещаешь не заводить разговоров о расизме, неравенстве, гетто, геноциде и угнетении.
– Вы, мистер Гольдберг, совсем не похожи на либерала.
– Мне всегда казалось, что либералы любят людей в общей массе, это цена, за которую они получают право ненавидеть их по отдельности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20