Она начала сопротивляться, но что для меня значили удары ее кулачков? Я поцеловал ее и, войдя во вкус, поцеловал еще раз. И она возвратила мне поцелуй, или мне это только показалось?Потом я отпустил ее, быстро вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. Когда я бежал по коридору, услышал ее голос:— Трус!И вот они пришли. До меня донеслись их шаги на черной и главной лестницах. Я заскочил в ближайшую комнату, поджег два листка папиросной бумаги о тлеющий кончик сигареты, потом схватил одеяло с кровати и сунул в него горящую бумагу. Оно сразу же вспыхнуло. Пожар поможет мне выиграть хоть немного времени.Я стоял уже у окна, когда кто-то, учуяв запах дыма, закричал:— Пожар!Раздался топот бегущих по коридору ног. Выглянув в окно, я увидел внизу только одного человека и выпрыгнул с высоты восемнадцати футов.Он повернулся и направил на меня винтовку, а я схватил ее за дуло и дернул на себя. Потеряв равновесие, парень начал валиться вперед. Я опустился на одно колено, схватил его покрепче и, перекинув через себя, шарахнул о стену. А потом вскочил и побежал.Сзади грянул выстрел. Оперевшись на столб загона, я перемахнул через забор. Подбежав к воротам, я распахнул их, поймал одну из лошадей, вскочил в седло и, прячась за ее корпусом, помчался к выходу. Напуганные кони рванули из загона и я вместе с ними.Раздались выстрелы, проклятия, вопли. Табун понесся вниз по переулку. Сторож попытался отпрыгнуть в сторону, и это ему почти удалось. Но все же его задели, и он упал. Я направился к той конюшне, где меня ожидал мой Рыжий.Соскочив с чужой лошади, я бросился вперед, но слишком поздно заметил троих с револьверами, которые поджидали меня. У меня подвернулась нога, что, как оказалось, спасло меня. Вокруг гремели выстрелы, и я — чисто инстинктивно — тоже начал стрелять из обоих револьверов.Отогнав нападавших, я вскочил на Рыжего, и мы помчались. Как мне показалось, сразу за околицей я уловил свежий запах сосен…Только на самом деле хвоей пахло не вблизи города. Сосны росли на дальней горе за домом Наны, а я лежал на земле. Неподалеку от меня щипал траву Рыжий. Перекатившись, я сел, и от этого движения у меня снова пошла кровь. Голова раскалывалась, и волны боли накатывались на меня. Я лег навзничь на траву и посмотрел в небо, где собирались облака.Немного спустя, я снова сделал попытку встать и добрался до ручья, который так прельстил моего Рыжего. Я пил, снова и снова припадая к воде, а потом, сидя под нависшими облаками, разорвал джинсы, осмотрел раны, промыл и как мог перевязал их. Хорошо, что я знал, как это делают индейцы и какие растения они в таких случаях применяют.Я снова сел в седло и углубился в холмы. Ранчо осталось далеко позади, но я все ехал и ехал, отыскивая скалу, которая по форме напоминала затылок. Дважды я останавливался, чтобы посмотреть вниз. Там цепью ехали всадники, разыскивавшие меня.Пошел дождь, и его капли холодили мне лицо. Сверкнула молния, раздался гром. Я кое-как закутался в плащ и, сгорбившись под дождем, продолжал свой путь.Дождь смоет мои следы. Это поможет нам. Рыжий с трудом шел вперед. Гром грохотал, эхом рассыпаясь среди вершин. Один раз перед нами произошел обвал, но мы все продолжали двигаться вперед. И вот при яркой вспышке молнии я увидел это!Объехав скалу, я оказался в лабиринте из валунов. Дважды попадал в проходы, которые кончались тупиком. Возвращаясь каждый раз назад, я все-таки отыскал нужный проход, и передо мной открылся путь.Сквозь стальную сетку дождя стволы деревьев казались чугунными столбами. Я еле держался в седле, лишь изредка направляя моего Рыжего. Потом пошел крутой спуск в горную долину. Трава, вода, деревья… И вот он — арочный вход в старинную испанскую миссию!В небольшом глинобитном доме мы нашли убежище, Рыжий и я. Из растения амолилло и кукурузной муки я сделал компрессы на раны и впервые за все время перекусил немного вяленым мясом и хлебом, которые лежали в моих седельных сумках.Вскоре я заснул, просыпаясь только чтобы сменить компрессы на ранах.Здесь я был в безопасности. Никто не мог отыскать это место целых двести лет, и мне хотелось верить, что никто не найдет его и сейчас. Спустилась ночь, ветер завывал, дождь стучал в старую крышу, местами вода протекала на древний пол.Долгое время снаружи только сверкали молнии, грохотал гром и лил дождь. Потом мне показалось, будто чьи-то руки прикасаются ко мне и ласкают меня, и я ощутил на губах поцелуй моей любимой.Наступило утро, и я проснулся. Солнечный свет проникал сквозь старинную дверь. Я слышал, как мой Рыжий хрустел травой. Седло и уздечка лежали в углу. Я даже не помнил, как снимал их.Я был укрыт одеялом, и голова покоилась на подушке из травы. Пора было заняться ранами, я повернулся и сел. Но тут увидел, что на ранах свежие повязки из белой ткани, и страшно удивился. Наверно, в этом месте водятся привидения.И вдруг до меня донеслось пение, в дверях мелькнула тень, а потом вошла Нана с охапкой цветов.Увидев, что я проснулся, она остановилась.— Так значит это ты пришла!— А кто другой мог прийти? Кто другой смог бы отыскать тебя здесь?— Ты никому не сказала?— Ни единому человеку.Она подошла ко мне, держась, однако, на приличном расстоянии, потому что несмотря на мое недомогание, при виде ее у меня в глазах загорался голодный блеск. И она замечала это.— Я собираюсь обратно, — сказала она. — Тебе надо отдохнуть. Я привезла еду, на какое-то время хватит. Отдыхай, восстанавливай силы и уезжай.— Уезжать?— Веттерлинг охотится на тебя, как на дикого зверя. Он ничего не слушает. Ты застрелил Мака и еще двоих. Нескольких ранил. Он поклялся уничтожить тебя.Я коротко и ясно объяснил ей, что никуда не уеду, что останусь здесь, что ее поцелуи для меня так дороги, что никого в жизни я больше не поцелую. И что я обязан остаться.Она пришла в ярость, заявила, что я дурак. Что она никогда не целовала меня и впредь никогда не позволит целовать себя. Что я должен уехать. Потому что она не хочет, чтобы я умер.— Ты любишь меня?— Нет! — выпалила она. — Любить тебя? Негодяя? Убийцу, который продается за деньги? Убирайся! Я не хочу, чтобы тебя убили, потому что помню, что ты сделал для меня тогда, очень давно.Я печально покачал головой.— Но если я уеду, то не смогу быть с тобой. А это невозможно.Она вскочила и гордо задрала подбородок. Так приятно было смотреть на нее, но она тут же ушла…День за днем прошла неделя, началась другая. Я ходил вокруг, расставлял ловушки. Ел то, что мне оставили. Искал старинную шахту. А под полом нашел место, где…Я слишком поздно услышал, что они идут. Мои револьверы лежали в другом конце комнаты.Это оказался тот человек, который нанял меня, и он пришел не один. С ним явились два индейца племени яки. Дикого племени. Оба они носили оружие и явно умели обращаться с ним.— А я и не знал, что вы — Ибаньес, — сказал он.— Как вы попали сюда?— Наблюдал за Наной. Все очень просто. Вы исчезли. Но где-то вы должны скрываться. А разве есть место лучше этого? И я следил за ней, потому что если кто и знал о нем, то только она. И теперь я нашел вас.Он сел. Яки остались стоять.— Вы не справились с работой. Но, надеюсь, скажете мне, где спрятаны серебро и утварь миссии.— А кто это знает?Он улыбнулся недоброй улыбкой.— Вы когда-нибудь слышали о том, как сосновые щепки втыкают в тело, а потом их поджигают? Яки хорошо разбираются в такого рода вещах. Если вы не заговорите, они прямо сейчас же и приступят к делу.Меня ждала плохая смерть. И я не был к ней готов. И насколько мне удалось восстановить силы?— Мы могли бы договориться.— Только одно условие. Я дарю вам жизнь, если вы откроете тайники.Он, конечно, лгал. Спокойные люди всегда самые опасные. Он убьет меня, как только выцарапает из меня все, что я знаю. Лучше уж сразу смерть.— Хорошо, — кивнул я. — Я совсем не горю желанием умереть.Но его трудно было одурачить, этого типа. С Веттерлингом все казалось попроще. Я взглянул на свою руку. Сколько сил я потерял? Сохранил ли ловкость? Во время прогулок, охоты, розысков мой организм понемногу восстанавливался, но две недели не такой уж большой срок, да и крови я потерял немало.— Сейчас поздно, надо дождаться утреннего солнца.Он нахмурился.— Почему? Это же в доме.Я терпеливо пожал плечами.— Здесь? В таком месте? Разве они могли быть уверены, что его здесь не найдут? Слишком явно. Нет, клад не здесь.Он спокойно выслушал меня. Также бесстрастно они начали доставать одеяло и пищу, чтобы остаться на ночь. Они позволили мне помочь разжечь огонь в очаге, и я вспомнил, что Нана говорила, будто Веттерлинг продолжает лихорадочно разыскивать меня. Его люди рыщут по всей округе. И я думал об этом и об очаге, в котором разведут огонь.Наступил вечер, до темноты осталось около часа. Стало очень тихо — ни дуновения ветерка. Двигаясь медленно, будто от слабости, я помогал собирать дрова.Вы знаете, что такое окотилло? Еще его называют дерево-свеча. Это не кактус, хотя и с колючками. Ствол у него прям, как тростник, и цветет оно прекрасными пурпурными цветами. Те, кто живет в пустыне, знают, что в нем много воска и каучука и что оно очень ярко горит, хотя имеет много и других свойств.Редко кто находит погибшее окотилло. Только отдельные растения погибают, когда их сломают или вырвет с корнями ветер. Как раз такое погибшее растение мне и попалось. Собирая дрова для очага, я старался брать его. Помогая развести огонь, я подбрасывал туда окотилло. Яки не смотрели за мной, а Борнмен, так звали моего нанимателя, понятия не имел, что такое окотилло. И вот мы снова оказались в доме.Как только огонь начал разгораться, сквозь стебли пробились яркие языки пламени, потом огонь вспыхнул, и из трубы повалили густые клубы черного дыма! Глава 4 Мы сытно поели в тот вечер, потому что Борнмен привез с собой хорошие продукты. Он так же возил много одеял, так как любил путешествовать с комфортом. А кто этого не любит?Меня крепко связали. Не доверив столь важную процедуру яки, Борнмен все выполнил сам, и даже индейцы не сделали бы это лучше. На меня набросили одеяло, и вскоре я услышал, как мои стражи ровно задышали во сне. Сам Борнмен и я спали около очага, а яки — у дверей.Несмотря на свои габариты, я отличался гибкостью и проворностью и знал один фокус. Руки мне связали за спиной, но если развести их в стороны насколько это возможно, то есть шанс просунуть между ними бедра. Как и у большинства людей, которые много ездят в седле, у меня узкие бедра, и все же пришлось потрудиться. Когда мне удалось сесть на связанные кисти, я подтянул колени к подбородку и протянул руки под ногами так, что они оказались передо мной. Потом зубами начал развязывать узлы, пока они не ослабли. Эта тяжелая работа потребовала около двух часов.И вот я освободился. Мои враги все еще дышали ровно и спокойно. Накрывшись одеялом, я встал и как кошка начал пробираться к двери. Я уже почти достиг ее, когда мирное дыхание одного из яки прервалось. До меня донесся сдавленный вздох, парень начал подниматься. Но я тут же схватил его правой рукой за глотку, а левой перекрыл ему дыхание. Он оказался скользкий как змея, но мне посчастливилось оторвать его от пола.Он молча и отчаянно боролся, но я не отпускал его горла, и сопротивление понемногу становилось все слабее и слабее. Вытащив наружу, я бросил мертвое тело, словно падаль, туда, где они найдут его утром. Он был убийца, один из тех, кто причинил мне страдание, и у меня не возникло ни сожалений, ни угрызений совести.А потом я убежал в лес, туда, где среди деревьев на поросшей травой поляне пасся мой Рыжий. Из веревок, которыми меня связали, я смастерил уздечку. Седло осталось в домике, но мне не впервой было ездить без него. Я забрался на коня и направился во тьму ночи.Немного погодя, услышал цокот копыт и убрался с тропы, зажав рукой ноздри моего коня. По дороге ехали всадники. Мы подождали, пока они проедут. Первым скакал крупный мужчина. Веттерлинг. Они все-таки увидели дым.Револьвер! Мне надо раздобыть револьвер.Рыжий летел как ветер, мне нравился его легкий ход. Он бежал и бежал, и, когда на востоке засерело небо, я въехал в рощу возле ранчо Наны Мадуро. Она здесь или в той комнате на втором этаже салуна?Под покровом последней темноты я отыскал ее окно, услышал ее дыхание и перекинул через подоконник сначала одну ногу, потом другую. Я дотронулся до ее руки, она открыла глаза и повернула голову.Нана не закричала, но быстро села в кровати. От ее вида у любого мужчины перехватило бы дыхание.— Лу Морган! — воскликнула она испуганным шепотом. — Что ты тут делаешь?— Мне нужен револьвер, — ответил я. — Лучше пара револьверов. А твои воздыхатели сейчас грызутся в старой миссии, где ты оставила меня.Потом рассказал ей, как мне грозили пыткой горящими лучинами, и об индейцах яки.Она быстро оделась, пока я смотрел в окно на малиновые лучи занимавшейся зари. Откуда-то из тихих покоев своего дома она принесла и вручила мне пару красивых револьверов с гравировкой — оба «смит-и-вессон» 44-го калибра. Их часто называли «русскими». Настоящие произведения искусства!Я укрепил их на поясе, взял винчестер 76-го калибра и патронташ. Теперь я был готов.Она собственноручно быстро приготовила мне завтрак. Я пил черный кофе, ел яичницу с ветчиной и, прийдя в восторг от ее грации и красоты, позабыл обо всем на свете. Но когда опомнился, оказалось уже слишком поздно.Мы услышали, как они остановились у крыльца, и увидели их в окно. Полдюжины всадников, один с перевязанной головой, другой — с рукой на перевязи и три оседланные лошади без всадников. Но Веттерлинг и Борнмен ехали вместе, бок о бок. Мои враги объединились против меня.Что же делать?Вот сейчас что-то должно произойти. У этих людей нет совести. Они выбьют из нас секрет золота и серебра миссии или уничтожат. За ними не заржавеет поднять руку и на женщину.В сером утреннем свете я вышел и увидел кровавый отблеск зари на их лицах. Винтовка стояла, прислоненная к двери, а револьверы покоились на бедрах.— Доброе утро, — приветствовал я. — Воры ездят вместе.Глаза Веттерлинга вспыхнули, а взгляд Борнмена остался холодным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20