Старик Мерридью не задавал вопроса, которого опасался Биджа, а таракумара, к счастью, хранил молчание. Пустыня, отсутствие воды и жара были достаточно плохи, но местность, в которую они направлялись сейчас, была землей индейцев сери.
Обычно сери, если они не совершали набег, держались у побережья или в их крепости на острове Тибурон в Калифорнийском заливе. Не менее свирепые, чем апачи, — до Кэтлоу доходили слухи, что они людоеды, — сери опустошали обширные районы, и сейчас он вел караван в ту местность, которую сери пересекали, отправляясь в очередной набег или возвращаясь.
Но Кэтлоу надеялся избежать встречи с сери или отразить нападение, а что касается воды, то весной было много дождей. Уже приближался июль, а с июля по сентябрь в Соноре нередко случаются внезапные ливни. Правда, они проливались над сравнительно небольшими районами, оставляя за собой еще более мучительный зной, но в ямах и высохших озерах какое-то время сохранялась вода.
Как бы то ни было, другого пути из Мексики с двумя миллионами золотом и серебром просто не существовало.
Снова они молча скакали в теплой ночи.
Через два часа Рио задал неизбежный вопрос:
— В том месте, где мы собираемся расположиться лагерем, достаточно воды?
— Мы не собираемся располагаться лагерем — по крайней мере до утра.
— Черт возьми, Биджа, все выдохлись.
— Сейчас кавалерия Армихо уже прочесывает местность, — отозвался Кэтлоу. — Может, он нашел оставленных нами мулов, а может, и нет. И разве вы знаете, сколько нам предстоит проехать? Возможно, двести миль.
— Мы должны отдохнуть, — настаивал Рио.
— Вы отдохнете, когда мы доберемся до места назначения — не раньше.
Местность была неровной. Они спускались в овраги, перебирались через столовые горы, увязали в песке по лодыжки. День только начинался, когда перед ними открылось извилистое русло Бакоачи, но воды нигде не было видно.
— Где же вода? — осведомился Рио. — Я думал, она тут есть.
— Берите лопаты, — приказал Кэтлоу.
— Лопаты?! — Рио выпучил глаза. — Будь я проклят, если…
— Дай-ка мне одну, — спокойно сказал Келехер. — Пошли, Старик. Ты всегда умел находить воду.
Воду нашли на глубине двух футов, причем она начинала бить ключом во всех местах, где они копали. Мулов напоили, но Рио Брай оставался молчаливым и мрачным.
— Наполните все бочонки и фляги, — распорядился Кэтлоу. — До следующей воды миль сорок-пятьдесят.
Никто не проронил ни слова — все молча уставились на него. Боб Келехер собрал лопаты и погрузил их на мула. Теперь он понимал, почему Биджа настаивал, чтобы каждый из четырех мулов тащил по два бочонка воды.
Отдыхая в тени береговых отмелей, Кэтлоу не переставал думать. Ему предстояла самая трудная работа, за которую он когда-либо брался, тем более что их следы или, по крайней мере, следы мулов, уже наверняка обнаружили.
Солдаты погонятся за ним, но Кэтлоу больше всего опасался, что ему преградят дорогу. Что, если они догадаются обогнать его, двигаясь по дорогам, где много воды, и подстеречь прежде, чем он доберется до границы?
А может, они думают, что у берега залива Биджу поджидает лодка, чтобы увезти его за пределы их досягаемости?
Кэтлоу попробовал солоноватую воду и посмотрел на мулов. Лучших мулов здесь не отыщешь, и он специально их подготовил. Несмотря на быстрый шаг, они были в хорошей форме.
В нескольких милях к западу тянулся темно-голубой хребет. Между горами виднелись невысокие холмы, но беглецам следовало опасаться именно гор, хотя в тот момент Биджа Кэтлоу об этом не догадывался.
Высоко на зубчатом гребне одинокий воин-сери присел у остроконечной скалы, глядя на восток. Его зоркие глаза разглядели полоску дыма, похожую на изогнутый палец, устремленный к небу в немом вопросе.
Жуя сломанными зубами какое-то семя, сери вглядывался в даль. Дым означал людей, люди означали лошадей, а лошади — мясо… Он был голоден и хотел мяса.
Суровые черные глаза внимательно наблюдали за дымом. Возможно, это солдаты, но армия редко заходит в эти края и только после набега сери на какое-нибудь поселение — а такого набега не было.
Поднявшись, индеец снова посмотрел на восток, потом повернулся и заскользил вниз. Он находился в нескольких милях от своего лагеря, но тем не менее не спешил, хорошо зная местность, лежащую перед неизвестными людьми.
Заняться ими завтра будет нетрудно, но еще легче это сделать послезавтра.
Глава 17
Первым сознательным ощущением Бена Кауэна был запах плесени. Он долго пробыл без сознания и пока чувствовал только этот запах и тупую боль в голове. Потом Бен открыл глаза или подумал, что сделал это, но перед ним все еще был сплошной мрак. Он не слышал ни единого звука и не ощущал вблизи никакого движения.
Бен лежал распростертым на каменном полу… Наконец сознание вернулось полностью, а вместе с ним и память. Он выбежал из танцевального зала во двор казарм и начал задавать вопросы часовому. В этот момент его и ударили сзади.
Упершись ладонями в пол, Бен сумел принять сидячее положение. Его рука скользнула к кобуре. Револьвер исчез.
«Дерринджера» 44-го калибра, который он обычно носил за поясом, также не оказалось на месте, чего и следовало ожидать. Кэтлоу знал об этом оружии.
Бен вгляделся в окружавший его мрак. Он пребывал в полной тьме. Не сумев ничего нащупать рукой, Бен пополз на четвереньках, наткнулся на ножку стула и встал, держась за спинку, покуда не прекратилось головокружение.
Отсутствие даже маленького лучика света не позволяло что-либо рассмотреть. Должно быть, он находился в каком-то подземном помещении — возможно, в темнице.
Бен порылся в карманах в поисках спичек, но не обнаружил их. Очевидно, спички тоже забрали.
Если в помещении есть стул, значит, люди иногда сидели на нем. Таким образом, здесь может оказаться и стол. Бен провел руками по воздуху, но ничего не обнаружил. Наконец он осторожно двинулся с места, неся с собой стул, который в случае необходимости мог послужить оружием.
Внезапно Бен остановился, почувствовав тепло. Держась за стул, он опустился на колени и медленно пополз вокруг него. Проделав почти полный круг, Бен щекой ощутил жар. Двигаясь в том направлении, он обнаружил очаг.
В помещении было прохладно, но не настолько, чтобы нуждаться в огне. Значит, здесь кто-то готовил еду или варил кофе, поэтому очаг еще оставался теплым. Ощупав край очага, Бен наткнулся на кончик нетронутой огнем хворостины и подобрал ее. Осторожно пошарив рукой в золе, он определил наиболее теплое место и, пошевелив угли хворостиной, вытолкнул на поверхность несколько слабо тлеющих углей. Прижав к ним хворостину и слегка подув, Бен почувствовал запах дыма, но больше ничего не добился.
Вытянув из-за пояса подол рубашки, Бен оторвал кусочек ткани и положил его на красноватые угольки. Дым усилился, и появился маленький огонек. Заметив еще несколько хворостин, Бен придвинул их к пламени, которое жадно набросилось на них. При свете он разглядел на камине кофейник и несколько чашек. Ополоснув одну из чашек струйкой кофе, он наполнил ее и начал пить.
Кофе был крепким и горячим, поэтому после нескольких глотков Бен почувствовал себя лучше. Нашел несколько обломков дерева, подбросил их в очаг, потом встал и огляделся.
Бен находился в большой комнате с каменными стенами и низким потолком. Окон и дверей не было видно. На полу стояли стол и еще несколько стульев и валялось множество окурков сигарет и сигар, а также пустые бутылки из-под пива. Бен подобрал одну из них, взвесил ее в руке и поставил рядом в тени. После этого он разместил остальные бутылки в различных местах комнаты.
В конце концов Бен обнаружил дверь, но засов не поддавался. Дверь была сделана из тяжелых дубовых досок, очевидно укрепленных с другой стороны железными перекладинами.
Бен прошелся по комнате, изучая стены, потолок, пол, но не нашел ничего, дающего хоть какой-то шанс на бегство.
И все же кое-что здесь было…
В комнате стоял запах плесени, как в давно запертом или плохо вентилируемом помещении. Но на некотором расстоянии от камина Бен почуял другой запах.
Помещение имело добрых шестьдесят футов в длину и более тридцати в ширину. Бен шагал взад-вперед, время от времени останавливаясь. Пройдя несколько футов, он вновь ощутил слабый запах и медленно двинулся назад, втягивая носом воздух.
Ничего…
Или?.. Бен снова понюхал воздух и внезапно понял, что пахнет конюшней.
Вернувшись к очагу и добавив топлива из кучи хвороста, Бен взял горящую ветку, подошел к месту, где ощущался запах, и поднес ветку к потолку, находившемуся всего в двух футах над его головой. Там, несомненно, был люк.
Бросив ветку в огонь, Бен собирался попробовать открыть люк, но услышал звук отодвигаемого засова. Дверь открылась. В проеме, со свечой в одной руке и с револьвером в другой, стояла девушка, которую он видел в парке, когда говорил с генералом.
— В этом нет нужды, — сказал Бен, указывая на револьвер. — Я не привык нападать на женщин.
— Если хотите, попробуйте, — беспечно отозвалась она. — Стрельбой вы можете создать кучу проблем.
— Генерал был очень увлечен вами. На вашем месте я бы его поощрил.
Черные глаза смотрели на него с отвращением. Девушка указала на дверь.
— Там еда — берите.
Бен посмотрел на пищу на подносе за дверью. Перед ним был путь к спасению, однако он внезапно понял, что девушке нужен предлог, чтобы убить его. Но почему?
— Я не голоден.
Ее глаза странно блеснули, но это могло быть плодом его воображения или отблеском свечи.
Бен с любопытством посмотрел на девушку.
— Вы красивы, — заметил он. — Как раз тот тип, который мог бы предпочесть Биджа.
— Но не вы?
— Нет, не я. — Повернувшись спиной к двери, Бен двинулся к очагу. — Хотите кофе? Он слишком крепкий, но хороший.
— Нет.
Девушка напоминала ему пуму или леопарда. Она тоже направилась к очагу; ее лицо было странно напряженным, словно она ждала какого-то сигнала, сообщающего, что пришло время убить.
— Думаете, вы когда-нибудь увидите Биджу снова? Биджа нравится женщинам, — добавил Бен. — Я завидую ему — он всегда кажется таким уверенным в себе.
— А вы не уверены в себе?
— С женщинами? Никогда. — Бен подбросил хворосту в огонь. — Очевидно, я слишком редко их вижу. А может, я просто неопытен.
Черное дуло пистолета наблюдало за ним. Девушка наверняка уложила бы его с первого выстрела — ею руководили инстинкт и ненависть, а это сочетание было самым смертоносным.
Такие женщины часто ставили с ног на голову все правила меткой стрельбы. Чтобы поразить противника, нужно быстро выхватить револьвер и прицелиться, словно указывая пальцем. Чем больше тратишь на это времени, тем сильнее шанс промазать. Но Бен знал много случаев, когда женщины, а иногда и мужчины, никогда не державшие в руках оружия, поражали цель с первого выстрела. Правда, такое происходило только в приступе гнева или страха. Практикуясь в стрельбе, они, возможно, не сделали бы ни одного попадания.
— Он ваш отец? Человек, которому принадлежит шорная лавка?
— Он был мужем моей матери, но я не его дочь. — Ее глаза снова сверкнули. — Она была слишком слабой и мягкой для него.
— А вы?
Девушка внезапно рассмеялась.
— Я для него чересчур крутая. Он слушается Биджу и поэтому оставил бы вас в живых. А я — нет. Я вас убью.
Девушка зашагала к двери, повернулась и толкнула ногой поднос. Он скользнул вниз по ступенькам, рассыпая бобы. Она захлопнула дверь, и Бен услышал звук задвигаемого засова.
Бен посмотрел на поднос и, поколебавшись, взял только тортильи note 4. Если девушка намеревалась отравить его, то положила бы яд в более острую пищу — по крайней мере, он на это надеялся.
Сидя у очага, Бен ел тортильи и запивал их кофе. Потом он выбрал самый крепкий стул, поставил его под люком, влез на него и попытался поднять крышку. Но она не поддавалась.
Поднатужившись, Бен стал толкать крышку изо всех сил. Ему показалось, что она чуть шевельнулась. Очевидно, на ней лежало что-то тяжелое.
Придвинув стол, Бен взгромоздился на него и таким образом приблизился к крышке. Он снова надавил на нее, сверху что-то сдвинулось, и крышка приподнялась на несколько дюймов. Бен толкнул еще раз, груз откатился в сторону, и крышка наконец открылась.
Просунув голову в люк, Бен увидел, что на крышке лежали мешки, возможно, с кукурузой, полностью скрывая ее. Он выпрямился, уперся ладонями в пол амбара и подтянулся.
Когда его пятки приподнялись над отверстием, послышались лязг засова, приглушенный крик и выстрел. Чувствуя, как что-то ударило ему по каблуку, Бен отскочил от люка, захлопнул крышку и бросил на нее тяжелый мешок.
Он быстро огляделся. В амбаре стояли лошади, а именно лошадь была ему нужна.
Каким образом девушке удалось так быстро подняться в амбар, Бен так и не узнал, но, пока он размышлял, взять ему лошадь или уйти без нее, она появилась перед ним.
Черные глаза Кристины сверкали на смертельно бледном лице, грудь тяжело вздымалась от бега и избытка эмоций. Она подняла револьвер, и Бен ощутил жар выстрела, когда, пригнувшись, толкнул ее плечом, повалив на сено.
Кристина дралась, как дикая кошка, вырываясь из рук Бена, молотя его дулом револьвера и пытаясь выстрелить снова.
Ухватившись за револьвер, Бен заломил ей руку за спину. Девушка попробовала укусить его за руку, но он вырвал у нее оружие и отшвырнул его в сторону.
Вырвавшись, Кристина стала царапать ему лицо острыми ногтями, норовя добраться до глаз. Бен ухватил ее за запястья. Он никогда не бил женщин и не намеревался делать это теперь, но перед ним была не обычная женщина, а нечто среднее между дьяволом и зверем.
— Я не хочу вас бить, — с трудом вымолвил Бен, переведя дух.
Девушка плюнула ему в лицо.
Ее блузка порвалась, и Бен смущенно отвел взгляд.
— Трус! — презрительно фыркнула Кристина.
Бен приподнял ее, швырнул на сено и быстро вышел за дверь. Ворота на улицу были заперты, поэтому он прыгнул вверх, ухватился за верхнюю планку и подтянулся. Пуля расщепила дерево рядом с его рукой одновременно с треском выстрела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21