четыре корабельные пушки на палубе, и еще одна большая — «Длинный Том» — на корме.
Первое в жизни Шона морское сражение произошло во время его первого путешествия: битва с каперами случилась в заливе Теуантепек и длилась не более часа. Корабельные пушки «Госпожи Удачи» находились под палубой, их скрывали закрытые бойницы, разглядеть которые издалека, с расстояния более полутора сотен футов никто не мог. Каперский корабль — огромный бриг с шестнадцатью пушками на борту — видимо, и не рассчитывал на сопротивление. Приказав «Госпоже» лечь в дрейф, он начал быстро приближаться.
Хайме Малкерин, капитан на собственном корабле, не сомневался, что сможет уйти от преследования брига, но для этого ему понадобилось бы побольше морского пространства.
Каперы даже не стали занимать позиций у своих орудий, очевидно вовсе не ожидая подвоха. Они видели большую пушку на корме, но канонир рядом с ней так и не появился, а для того чтобы действенно пострелять из нее, шхуне пришлось бы по крайней мере изменить курс.
— Заряжайте картечью, — приказал Хайме. — Огонь по моей команде. Для начала постарайтесь разнести им палубу. Потом тут же перезаряжайтесь и прицельно бейте по ватерлинии.
Сам он стал к штурвалу.
Его команда состояла из шести человек, в то время как на борту брига мелькало не меньше сорока бандитов. Бриг медленно надвигался на шхуну, и когда расстояние между ними сократилось до тридцати футов, Хайме отдал приказ. В мгновение ока матросы откинули с амбразур крышки, из-за которых показались дула орудий.
Сигнал тревоги, прозвучавший на бриге, потонул в грохоте двух орудий «Госпожи Удачи», и палуба противника внезапно оказалась охвачена огненным вихрем.
У команды застигнутого врасплох корабля не было шансов занять позиции у орудий. Лилась кровь и повсюду валялись тела мертвых и умирающих. Единственное ответное ядро благополучно просвистело мимо цели, пролетев между двумя мачтами шхуны.
Не давая противнику опомниться, заработала большая корабельная пушка, установленная на корме. Пущенный из нее заряд картечи угодил в рубку и, задев грот-мачту неприятельского судна, отщепил от нее большой кусок дерева. Капитан Малкерин тем временем отдал приказ развернуть все паруса, и «Госпожа Удача» бросилась наутек. Стоя на корме, Хайме помахал фуражкой пиратам на прощанье.
И все же больше всего Шон волновался из-за матери. Сеньора была сильной, решительной женщиной. Смерть мужа не сломила ее, и их теперешние трудности стали скорее следствием обыкновенного невезения, чем непрактичности или бесхозяйственности. К тому же вполне возможно, что постигшие их семью неудачи отнюдь не случайны, а намеренно подстроены теми, кто хотел во что бы то ни стало завладеть ранчо.
Пожары на Калифорнийском побережье возникали довольно часто. Склоны холмов южного побережья сплошь покрывали буйно разросшиеся непроходимые заросли вечнозеленых, с жесткими маленькими листочками кустарников, колючие ветви которых длиной от трех до двенадцати футов плотно переплетались между собой. Здесь же росли карликовые дубы, кусты толокнянки, в просторечии именуемые медвежьей ягодой, юкка и можжевельник — все это легко воспламенялось от одной-единственной искры. В жаркие, засушливые дни на исходе лета и в начале осени подобное соседство становилось весьма опасным.
И все же среди поросших колючим кустарником холмов встречались редкие каньоны, по дну которых протекали ручьи и речушки, где над водой склонялись сикоморы, тополя, ивы и другие деревья, по берегам зеленели луга, пригодные для пастбищ или для возделывания. Один из таких лугов сеньора засеяла пшеницей и кукурузой. Посевы дали дружные всходы, но разразившийся пожар уничтожил подчистую все ее труды. Пожары в этих местах часто возникали стихийно, сами по себе. Но были известны и другие случаи.
Шон думал о том, есть ли у них еще хоть какой-нибудь выход. Разумеется, его жизнь накрепко связана с морем. Для него дом — эта шхуна. Брат нашел себе утешение в религии. Но как же мать? С тех пор как умер отец, ранчо стало для нее смыслом дальнейшего существования. Нет, ранчо в Малибу нужно сохранить любой ценой. Нельзя допустить, чтобы его отобрали.
На палубе объявился Теннисон.
— Слушай, капитан, а с какой стороны нам к берегу подходить?
Шон на минуту задумался, хотя для себя он все уже давно решил, и теперь ему просто хотелось еще раз полностью восстановить в памяти свой план, прежде чем начинать действовать по нему.
— Мы зайдем со стороны острова Сан-Николас, а выйдем из-за острова Санта-Барбара, — сказал он. — Обогнув Санта-Барбару, направимся прямиком к берегу. Нужно бросить якорь и немедленно убрать паруса.
— Так значит, ночью?
— Если все будет так, как я задумал, уверен, у нас все получится. Лишь бы погода не подвела. Тогда мы просто переждем до темноты за Санта-Барбарой. Но только после того как стемнеет, огня никому не зажигать.
Когда на палубу вышла Мариана, небо затянули низкие серые облака, и о борт корабля беспокойно бились морские волны.
— А что твоя мать подумает обо мне? — внезапно спросила она.
— Ты ей понравишься, вот увидишь.
— Но за что ей меня любить? Ведь я приношу вам одни несчастья!
Он пожал плечами:
— Неприятности — тоже часть нашей жизни. Человек может привыкнуть ко всему. В конце концов, трудности для того и существуют, чтобы их преодолевать.
— И именно поэтому ты выходишь в море?
Он усмехнулся:
— Конечно же нет. Я выхожу в море ради того, чтобы заработать на жизнь. Ни один здравомыслящий человек не станет специально создавать себе трудности. Так что остается только мириться с теми из них, что все же возникают. Но только не надо пытаться перекладывать свои заботы на чужие плечи. А что касается моря, то нужно примириться с ним, иначе долго не протянешь. Постараться приспособиться, только и всего.
— А как же с людьми? К ним ты тоже приспосабливаешься, да?
— Разумеется. А почему бы и нет? Ведь все, будь то серьезные законы или правила хорошего тона, написано для того, чтобы помочь людям уживаться друг с другом, испытывая при этом как можно меньше трений. В обществе человек в каком-то смысле постоянно должен приспосабливаться. Лично я не вижу в этом ничего плохого, и уж тем более здесь нет ничего зазорного.
Шон замолчал, разглядывая остров Сан-Николас, лежащий несколько западнее их теперешнего курса. В расположении прибрежных островов есть своя закономерность. Зная ее, намного проще провести корабль по проливам между ними. В свое время индейцы-чумаши говорили ему о том, что даже незначительное изменение цвета воды могло означать изменение ветра, а зачастую и течения.
И все же, разглядывая дальний берег, он сейчас думал не об этом. Все его мысли занимала Мариана.
Вот уже на протяжении двух недель они каждое утро неизменно вместе выходили к столу, вместе стояли в дозоре, вместе гуляли по палубе. Неужели он влюбился? Нет, ерунда! Даже смешно! И все-таки…
«Госпожа Удача» была замечательной шхуной, она легко слушалась руля и свободно летела вперед на всех парусах.
Он никогда не переставал поражаться тому, что люди, имея в руках лишь одни плотничьи инструменты, могли придать нужную форму бревнам и создать такое прекрасное творение, как корабль. А потом корабль, однажды построенный людьми, начинал жить своей собственной жизнью, и у него даже появлялся характер. Оставляя далеко позади себя берег, он всецело отдавался во власть моря, и его самоотверженность завораживала. Ибо то, что некогда представляло собой груду грубых, неотесанных бревен перевоплощалось в нечто поэтическое, одухотворенное.
Примерно так рассказал Шон Мариане о своей прекрасной шхуне, и она внимательно слушала его, вникая скорее в чувства, чем в слова. Он догадывался об этом, был крайне взволнован и не знал, как себя вести, но ему очень хотелось поступить правильно. К счастью, годы, проведенные им в море, не сделали из него циника, не дали его душе ожесточиться. К тому же ему было хорошо известно, как быстро сближаются люди, оказавшись в море, и как от этой близости порой не остается и следа, стоит лишь им снова сойти на берег.
— Подождем, пока стемнеет, и пристанем, — сообщил он девушке.
— А это не опасно?
— Только не для нас. Нам уже много раз приходилось плыть вдоль побережья, я уверен, что мы успеем добраться домой и известить обо всем мою семью прежде, чем нас найдут. Я хочу, чтобы мать и брат познакомились с тобой и узнали правду о случившемся. — Он замолчал и, немного помедлив, добавил: — Возможно, затем нам придется уехать. У тебя есть родственники или какие-нибудь знакомые в этих краях?
— Нет.
Он поежился, поглубже запахивая накинутый на плечи плащ, глядя на каменистый, обрывающийся к воде берег острова Санта-Барбара.
— Почему ты не хочешь, чтобы я отвез тебя обратно к дяде?
Она обернулась, в упор уставилась на него:
— Ты хочешь, чтобы я вернулась?
Ему стало не по себе, и он поспешил отвести глаза, старательно избегая ее взгляда.
— Нет. Я хочу, чтобы тебе было хорошо.
— Если я вернусь к нему, то он запрет меня в доме и станет дожидаться возвращения Андреса. Он с ним заодно.
Шон поспешил сменить тему разговора, думая о том, что может предпринять Мачадо. Поплывет вдоль побережья? Скорее всего, он все же сойдет на берег и отправится прямиком на их ранчо, и тогда большой драки уже не избежать.
Но в любом случае, что он, Шон, может сделать для сеньоры?
Может, лучше бежать в Монтерей и разыскать там Альварадо? Правда, власти у него нет, но достаточное влияние сохранилось, и даже сам губернатор не осмелился бы открыто выступить против него.
Солнце уже купалось в море, окрашивая горные вершины острова во все оттенки золотисто-огненного цвета, когда шхуна беззвучно выскользнула из-за острова. Ветер надул развернутые паруса, и она понеслась к берегу по темнеющим волнам.
На палубу вышел Теннисон, готовившийся заступить на вахту.
— Пока вроде все в порядке, — сообщил ему Шон, — на берегу никого не видно. Но будь настороже, не забывай, что здесь могут объявиться индейцы.
— Слушай, капитан, — вдруг сказал Теннисон. — Мне тут удалось отложить несколько долларов. Так что если сеньоре…
— Спасибо, Тен. Мы постараемся сами справиться. Нам нужно много денег, сразу несколько тысяч долларов. А в этих краях их взять все равно неоткуда.
— Ты уж только поосторожней с Мачадо, — обеспокоенно продолжил Тен. — Он уже убил на дуэлях, наверное, с полдюжины человек. Повздорили с ним, как водится, из-за какой-то ерунды… Так-то.
— Следи за курсом, Тен. Если ветер продержится, то примерно в полночь мы будем на месте. Я проснусь к тому времени, чтобы провести шхуну к берегу.
На горизонте чернел окутанный тьмой берег, и частокол вершин Санта-Моники пронзал ночной небосклон, на котором уже загорелись далекие звезды. В каюте было тепло и тихо, и низкий огонек медной керосиновой лампы слегка дрожал и покачивался, подобно тому, как качалась на волнах сама шхуна.
— Завтра, — тихо сказал он, — завтра мы будем дома, и, надеюсь, все будет хорошо.
Глава 4
К тому времени, когда Шон вернулся на палубу, уже совсем стемнело. От тут же поплотнее прикрыл за собой дверь, чтобы свет из каюты не привлек чье-то ненужное внимание. Все фонари на шхуне были погашены, и она медленно шла только под одним кливером.
Легкий бриз рвал низкие облака, и в эти прорехи мелькали лоскутки высокого звездного неба. А впереди зловеще чернела неприступная стена берега.
— Подходим к водорослям, — предупредил Теннисон. Внезапно на вершине горного хребта, находившегося как раз за мысом, к которому они направлялись, вспыхнул огонек. — Как раз, — пробормотал Теннисон. — Похоже, твой человек никогда не ошибается.
— Очень надеюсь, — ответил Шон, — но как бы там ни было, а причалить мы должны именно сегодня ночью.
И Шон и Теннисон прекрасно знали, что огонек на вершине горного хребта ничто иное как костер, разведенный в каменной нише среди скал, увидеть который можно только со стороны моря, да и то лишь под определенным углом зрения.
Встав к штурвалу, Шон направил «Госпожу Удачу» вдоль кромки прибрежных водорослей. Бухта находилась примерно в двух милях к северо-востоку от мыса. Теперь задача состояла в том, чтобы не налететь на риф, тянувшийся южнее мыса, и благополучно обогнуть скалу за ним. Он хотел бросить якорь у самой кромки водорослей, где до песчаного дна оставалось каких-нибудь семь фатомов note 3.
Шхуна продолжала медленно двигаться вперед.
Наконец Шон объявил:
— Ладно, Тен. Бросай якорь.
Он слышал, как якорь упал в воду, как загремела цепь, пропускаемая через клюз, и принялся отсчитывать время. Команда бросилась сворачивать паруса, и как только работа завершилась, зеленый корпус шхуны сразу растворился на фоне зелени водорослей и берега.
Теннисон доложил с кормы:
— Шлюпка спущена на воду, капитан. Нам остаться здесь?
— Да, оставайтесь. Случись что-нибудь непредвиденное, пока меня не будет, действуй по собственному усмотрению. Если они станут преследовать тебя на корабле, уводи их в водоросли. Ты знаешь, где можно пройти, а они нет.
Конго перебросил через борт веревочную лестницу.
— Ваша винтовка, сэр, — тихо произнес великан с мягким акцентом, столь характерным для выходцев с островов Вест-Индии. — Я подумал, она может вам пригодиться.
— Спасибо, Конго.
Мариана вышла на палубу, запахнувшись в плед.
Шон быстро перелез через борт, проворно спрыгнул в маленькую шлюпку, покачивающуюся на волнах, и придержал веревочную лестницу, пока Мариана спускалась по ней, двигаясь осторожно, но ни на миг не останавливаясь. Глядя на нее, он решил, что вряд ли эта девушка способна на какое-нибудь сумасбродство, но в случае необходимости она наверняка станет действовать так же быстро и уверенно, как он сам.
Конго последовал за ней, сел на весла, оттолкнулся от шхуны, и они поплыли в темноту.
Вода казалась совсем черной, и лишь изредка по зеркальной глади пробегала рябь от поднимавшихся со дна водорослей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24